прет. Она теперь в Доме ребенка работает. Вещички детские собирает.
Горячева -- заведующая Домом ребенка. Не могла же она не уманить за собой
такой кадр.
помощь, родители которых пируют на просторах родины чудесной, закаляясь в
битвах и труде.
Надо успеть Светку выкупать и уложить. Должна тебе заметить: изо всех твоих
потерь тетя Граня -- самая непростительная. И утешений на этот счет не жди.
современного интеллигента, чтоб мусорное ведро не выносить... Ой, отпусти,
ради Бога! -- С этими словами Лерка убежала.
звук из того, другого, многолюдного, делом, словом и весельем занятого,
мира.
Глава восьмая
перегнулся через лестницу. Под ней мирно спал, уронив пустую бутылку набок,
чужой человек.
четко по желобам шифера прочерченные сосульки, и на конце каждой из них
звездочкой мерцала остывающая капля. В небе тоже процарапывались сквозь муть
и хмарь кособокие звезды. Яснее светились огни на железнодо- рожной станции,
теснее и дружнее сдвинулись многоэтажные дома города, и лишь по берегу реки
фонари все еще плавали желтками в яично-белесом испарении. Холмы, все
отчетливей проступавшие за станцией, как всегда, полны были тайной
задумчивости и значения, и гуще всюду светились фонари и окна окраинных
деревянных поселков.
Ленинград, и Сошнину до крику захотелось уехать на край света, уехать тихо,
тайком ото всех, прежде всего от себя. Он еще раз позавидовал тем, кто
куда-то и зачем-то ехал, были у людей какие-то цели, занятия, думы, что-то
или кто-то тянул их или толкал вдаль, в дорогу и, может быть, где-то даже
ждал...
фирменный поезд на Москву -- "Заря севера", и возле раскрытых ворот задом к
перрону почтительной чередой стояли разных марок машины, среди них черная
"Волга", по номеру давно известная Сошнину -- на этой машине возили важного
ныне человека в городе -- Володю Горячева.
дороги, крутой, видный местный руководитель и общественный деятель, много
полезного делавший для транспорта, города и народа. Жена его, Алевтина
Ивановна, добрейшей души человек, отчего-то не могла рожать, и, когда в
родной деревне Горячевке умерла многодетная сестра Горячева, решено было
взять из деревни младшенького, Володю. И взяли. И полюбили. И растили,
балуя. Парнишка рос дерзкий, настырный, рано устремленный к
самостоятельности, и конечно же такой "кадр" не мог не спуститься с "горы"
-- так назывались насыпи, на которых стояли дома железнодорожных управленцев
и само управление отделения дороги, -- и не примкнуть к трудовому народу в
тети Гранином тупике.
в "низ", пробовала воздействовать на Володю и изъять его из трудового
коллектива, да где ей в одиночку-то совладать с обществом.
выживал из дому Алевтину Ивановну, требуя печенок и горьких яблок.
"Испортила ребенка, изуродовала! Со шпаной разной связала! Отвечай!" --
наступала на тетю Граню Алевтина Ивановна.
нет у нее на яблоки средств. Но просияла, о чем-то догадавшись, завязала в
узелок две печеные картошки, горстку луковичек, щепотку серой соли и
отправила гостинец дорогому работничку. И сожрал ведь, сожрал, барчонок, все
дотла, нарочно выпачкав печенками белоснежную скатерть, и пошел ведь, пошел
на поправку; поправившись, неслух опять спустился с "горы" на железную
дорогу -- работать.
технологический институт, конечно же с отличием, потом еще в академии
какой-то пообретался -- и пошел чесать в гору, только уж не
должностью и достойно, насколько это возможно в наши дни, хозяевал в самой
крупной строительной организации города Вейска -- "Вейскгражданстрое", где
насчитывалось более десяти тысяч трудящихся, сколько там бездельников -- не
ведал даже сам руководитель треста.
тихом месте после того, как выписался из больницы с хромой ногой.
приветствовал давнего соратника по труду на желдортранспорте Володя Горячев
и, подержав у виска руку, совал ее, будто лопату в землю, и нарочно
стискивал чужую руку, проверяя силу.
сжимал руку Володи Горячева, что тот приседал.
Володя Горячев. -- С такой-то силушкой в инвалиды затесался!
братом не управиться. Вот ты, я отчетливо это вижу, непременно попадешь в
руки правосудия и прямым путем на "химию". Воруете потому что.
радиоприемника -- "Вейскгражданстрой" сэкономил тысячи тонн бетона, кирпича,
железа, строй- материалов. Вам, видать, лишнее дают?
это не воровство, это дележка! Помнишь золотое наше детство, "Путевку в
жизнь". Помнишь?
сэкономить. Вот это масштаб!
тырить. Если сибиряки подберут брошенный на реках и в тайге лес, достроят
незавершенку и наведут порядок в сельском хозяйстве, они не миллиард, пять
миллиардов, может, и десять народу вернут. Да еще и с извинением: вот, мол,
наши предшественники разбазаривали, пропивали, а мы хорошие, мы собрали!
мне не миновать?
эры...
настроенным народом, пьяненько куражилось, никак не могло попасть в широко
распахнутую дверь вагона, вываливалось оттудова на готовно подставленные
заботливые руки. И "сиятельство"-то, судя по непородистому, вбок
скатившемуся пузцу, не очень уж и большое, из главка или из министерства, с
этажа не выше чем второго, но, поди ж ты, вейская "общественность" привалила
на станцию, высыпала на перрон. Главный инженер "Вейскгражданстроя"
Ведерников тут был, юркий пустозвон-профсоюзник Xаюсов -- как же без
него-то? Две дамочки-общественницы, числящиеся за отделом техники
безопасности. Добчинский и Бобчинский из конструкторского отдела, недавние
еще студенты политеха, и другие, более сдержанно державшиеся, подвыпившие
личности.
Володя Горячев. Он тоже делал "сиятельству" ручкой, вымученно ему улыбался,
пил возле вагона с гостем, когда его подозвали, из одного фужера коньяк, и
общественницы, хлопая в ладоши, разгоряченно кричали: "Пить до дна! Пить до
дна!" Добчинский и Бобчинский, характеристику коим Николай Васильевич Гоголь
составил так, что лучше уж составить невозможно, и поэтому напомню ее с
извинительным поклоном в сторону нашего гениального классика: "Петр Иванович
Добчинский, Петр Иванович Бобчинский -- городские помещики... оба низенькие,
коротенькие, очень любопытные, чрезвычайно похожи друг на друга; оба с
небольшими брюшками; оба говорят скороговоркою и чрезвычайно много помогают
жестами и руками. Добчинский немножко выше и сурьезнее Бобчинского, но
Бобчинский развязнее и живее Добчинского".
персонажами -- одного звали Эдиком, другого Вадиком. Кроме того, одеты они
были не в сюртуки тонкого сукна, в современные парадные костюмы заграничного
Маккэфри Энн
Панов Вадим
Бажанов Олег
Посняков Андрей
Контровский Владимир
Земляной Андрей