то крекинг вас замучил. Все вы там записываете. Минуты, полминуты.
Отдохнуть обязательно необходимо.
синего халата, несчастное, одинокое, маленькое пугало с сердцем, полным
добра и надежды.
смущенная и далекая, отвыкшая. Осторожные медленные слова, подумает,
вздохнет, что-то спросит, помолчит. Алексей прощался, вешал трубку, через
полчаса опять заказывал Москву, чтобы услышать радостный возглас: "Как
хорошо, что ты позвонил! А то я расстраивалась, мне казалось, что мы
как-то не так поговорили".
не сомневайся, доверься мне. Впрочем, не буду тебя уговаривать, решай
сама. Я-то решил. Знаешь, я пришел к грустному выводу, что от тебя нельзя
отойти ни на шаг, отойдешь, ты сразу забываешь. Ты такой человек,
ненадежный. У тебя отсутствует чувство географии. Ты носишь центр мира за
собою. Ты, наверное, не представляешь себе, что есть на свете еще город,
кроме того, где ты живешь. Еще улица, кроме той, по которой ты ходишь. И
там ходит как сумасшедший человек, который любит тебя. Да, для меня центр
мира - всегда ты, где бы ты ни была".
со скрипкой встретили. В скверике те же гуляли собаки. Все по-прежнему,
только тебя нет. Центр мира потерялся, он там, где повышают
производительность установок каталитического крекинга. Если папе будет
лучше, я, может быть, приеду. Мне надо проверить одну вещь...
обещала достать венгерское лекарство. И папе сразу стало лучше от этих
забот. Он говорит, что раз ему не дают умереть, то он не умрет, хотя бы из
вежливости. Спасибо Лене. Я бы хотела быть на нее похожей".
лишних слов. При всей своей любви к лишним словам.
представлял себе, как звонит почтальон в дверь дома на Таганке, как она
бежит к дверям, принимает телеграмму. Улыбается, знает, что телеграмма от
него. И читает, что сегодня, два часа назад, он так же скучал, думал о
ней, звал к себе.
средства связи, - думал Алексей. - Неужели не поможет? А ну-ка пойду еще
отобью телеграммку-молнию, последнее, что осталось в моем распоряжении".
- подумал Алексей, - но в моем возрасте надо остерегаться быть смешным".
Ему казалось, что все знакомые, какие только есть, включая работников цеха
Рыжова, должны видеть, что он влюблен. Недаром девушка, передавая ему
бланки, всякий раз посмеивается. Лидия Сергеевна спросила как-то: "А
свадьба когда?"
"невеста"...
Завидую сейчас только поэтам, они могут писать стихи. А я не могу найти
слов, чтобы выразить тебе..."
Надо было научиться ждать. Ей надо было "проверить одну вещь". Но у
него-то все было проверено. Иногда Алексею казалось, что на улице он видит
ее. Сердце начинало колотиться. Потом он называл себя идиотом, ведь она
была в Москве, вчера разговаривал с нею по телефону. Сегодня опять будет
говорить с нею, услышит, как она дышит у трубки, смеется. Господи, как
приятно быть идиотом!
вагон номер семь". - "Так не шутят, - сказал Алексей. - Неужели это
правда?" - "Правда! - смеялась Тася на другом конце провода. - Я не шучу.
Почему ты молчишь?"
Куйбышев вечером того дня, когда она приезжает. Это было невозможно!
безгранично благодарен. Не знаю, как дождаться.
оставаться в гостинице, вышел на улицу.
кончился и начался пустырь.
карманам, есть ли у него спички и папиросы.
Даже его отъезд в Куйбышев переставал казаться такой катастрофой. Алексей
знал, что сумеет вернуться очень быстро. Тася все-таки решила приехать, -
значит, она любит его. Остальное неважно.
"Просто пруд, - думал Алексей, - озером его не назовешь. Слишком важно для
такой лужи". Нарвал лилий и вылез из воды.
расскажет Тасе, что нарвал их, обалдев от счастья.
которые волочились по земле. Через некоторое время он посмотрел на них и
изумился: цветы были серые, жалкие, пахли тиной.
маленькой девочке, у которой на шее болтался на веревке ключ. "Чудесная
девочка", - подумал Алексей, оглянувшись. Девочка смотрела ему вслед.
занавески давали голубую тень. Машина изнутри была обита голубым
шелковистым плюшем. Это был "ЗИЛ" директора завода.
знакомого".
дверцу серебристо-серого "ЗИЛа".
знал директорского шофера, раза два видел его на черном кожаном диване в
приемной. Это был разбитной, красивый, кудрявый парень. На диване, в
компании других таких же разбитных шоферов, он громко обсуждал заводские
дела, международные проблемы и переругивался с секретаршей. Алексей, пожав
плечами, сел на голубое прохладное сиденье. Он мог встретить Тасю на
такси.
Говорят, в Москве еще такой нет, по последнему слову науки и техники.
колотилось и замирало. - Неужели она сейчас будет здесь?"
есть. Надо будет полечиться.
тоном, каким разговаривают подчиненные с шоферами и детьми своих
начальников, спросил Казаков.
продолжался разговор.
рыбалка у нас, так что и ночью работаешь. Когда пить?..
"Консультанты".
такие?
разъезжали консультанты и давали бы консультации по всем вопросам жизни?
Спокойные седые люди, которые бы все знали, мгновенно бы соображали...
стали бы полными идиотами.
минут осталось. Еще тридцать девять".
деревянных одноэтажных домиков с окнами, сплошь заставленными розовыми и
Лондон Джек
Посняков Андрей
Гуревич Георгий
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Ибсен Генрик