VI
прогнали двести тысяч карточек.
Семеновна, 34 года, русская, не замужем, бухгалтер Ленгаза, образование
среднее... воробушек серый и затурканный.
дрожало подозрение, что институт-то наш - вроде онкологического.
десятый раз внушал, что летнего отпуска она не лишится, стаж, права,
положение, имущество сохранит, - а вдобавок...
для меня все это. Я ведь неудачница; уже и свыклась, что ж теперь... -
рученькой махнула.
Зажигая конфорку, я глотал смешок над потрясенным Ленгазом.
стать бабушкой) и новыми "Жигулями". Мил, тих, спортивен, в пристутсвии
суженой он впадал в трепет. Грушевый зал "Метрополя" исполнился
скромного и достойного духа счастливой свадьбы неюной четы. Невеста
выглядела на ослепительные двадцать пять. Сослуживцы, сладко поздравляя,
интересовались ее косметикой.
взвод посаженных отцов. Олаф сказал речь. В рюмках забулькало. Закричали
"горько!". Запахло вольницей. Нетанцующий Лева Маркин выбрыкивал
"русскую" с ножом в зубах, забытым после лезгинки. Игорь "разводил клей"
с джинсовой шатенкой: две модные каланчи...
тени у глаз и потребовал отгул. Нет - три отгула! И все захотели по три
отгула. И попросили. По пять. И нам дали. По два.
заскучал и сел на телефон. Люся нежно звенькнула и бросила трубку. У
паникующего Левы Маркина обед убегал из кастрюль, белье из стиральной
машины, а жена - из дому: сдавать зачет. Мама Павлика-шефа строго
проинформировала, что сын пишет статью. Олаф отпустил дочку с мужем в
театр и теперь спасал посуду и мебель от внучки.
посапывала жена - та самая, которой у меня нет. Черт его знает, куда это
я распихал всех, кто хотел выйти за меня замуж...
мужчина удалялся от женщин. Не один Пушкин "любя, был глуп и нем".
Сублимация, трали-вали... Негасящийся очаг возбуждения переключается на
соседние участки, восприимчивость нервной системы обостряется,
работоспособность увеличивается... азбука.
Собственно, был ли я-то счастлив. Неужто сапожник без сапог...
рожи, пока не зажгли потолок косые солнечные квадраты.
с Люсей в ее закутке и рвалась извлесь из замшевой торбы "Реми Мартен".
Но перед билетами на гастроли Таганки мы не устояли: нема дурных. Хотя
без Высоцкого - не та уже Таганка...
Ленгаз восторгался - и всем-то она помогает, и подменяет, и исполняет, и
вообще спасибо ученым, побольше бы таких.
явке в щебете счастливицы прозвучали фальшивые ноты; а шушуканья с Люсей
она уклонилась.
Семеновну под локоток и увлек выгуливать в мороженицу. И взамен порции
ассорти и двухсот граммов шампанского полусладкого получил куда менее
съедобное сакраментальное признание. В его передаче слова экс-неудачницы
звучали так: "Чего-то как-то э-ммн..."
Игорь припечатал непечатным словом. Измученный домашним хозяйством Лева
Маркин (жена сдавала сессию) зло предложил "вернуть означенную лошадь в
первобытное состояние".
Олаф в лоб.
квартира, машина, муж-кандидат, старший же бухгалтер Ленгаза и первая
оной организации красавица. - Все хорошо... а иногда лежишь ночью, и
тоска: неужели это все, за чем на свет родилась?
птица для полета... да глаза у нее на мокром месте поплыли.
VII
на уроках опществоведения не задавали учить, зубрилы-медалисты? - И Олаф
постучал в переносицу прокуренным пальцем.
переполненный вербно-совещательный кувшин. - Минусов, которые как якоря
удерживают основную величину, чтобы она не перекинулась со временем за
грань, сама превратившись в здоровенный минус.
не глядя на Люсю.
женщину", - шепнул Митька, воротя нос от его кулака.
в больное место. Откуда ж взяться таким таблицам-то...
"МГ-34" от перегрева краска заворачивалась красивыми корочками...
ее несчастной - хотя дурнушка может быть счастлива с полным комплектом
прыщей. Что отсутствие фамилии среди премированных способно отравить
счастье от труда целой жизни. Что один владелец дворца несчастлив
потому, что у соседа дворец не хуже! - а другой счастлив, отдав дворец
детскому саду, и в шалаше обретай сплошной рай, причем даже без милой.
дурной вести, о несчастном, постепенно втащившем в хибару свою живность
и, выгнав разом, почувствовавшем себя счастливым...
каким-то непросчитываемым образом нейтрализовали один другой и
практически не меняли картину пресыщения...
VIII
забаррикадировавшегося от действительности приключенческой литературой,
м сделали из него классного зверобоя на Командорских островах.
Лаборант-зверобой забрасывал нас геройскими фотографиями которые
годились иллюстрировать Майн Рида, а потом затосковал о тихом домашнем
очаге.
Захотел обратно на Командоры, а через месяц вернулся к упомянутому очагу
и попытался запить, красочно повествуя соседям о тоске дальних
странствий и клянча трешки. Паршивец, тебе же все дали! Ну, от запоя-то
его мигом излечили...
- о лесе!..