мощные водоросли в короткий срок поднимутся такой плотной, несокрушимой
стеной, что холодное течение, наткнувшись на них, должно будет повернуть в
сторону. Таким образом...
Как жалко! Мне надо идти на перевязку, я уже опаздываю. Какой молодец Марат!
Ты мне потом расскажи, Цой, чем кончится спор. Ладно? А то Арсен Давидович
будет сердиться на меня...
закрыв за собой дверь, сразу очутился в тишине и мягком матовом свете
безлюдного коридора. Тускло поблескивали лакированные стены и переборки,
впереди виднелась перспектива вырезных арок, по сторонам в каждом отсеке на
дверях белели эмалированные дощечки с синими надписями.
автоматического замка дверей и затем приглушенный ритмичный скрип обуви --
грузные шаги большого удаляющегося человека.
друга, но сейчас же подумал, что каюта Скворешни находится значительно
дальше и, следовательно, это кто-то другой.
потемнело. Кто-то спускался в машинное отделение. Павлик взглянул на дощечку
заинтересовавшей его двери: "Главный механик Федор Михайлович Горелов".
Почему-то сразу замедлились шаги и пропало желание догонять. Павлик опустил
глаза. На полу, у двери, белел маленький обрывок бумаги. Он был совершенно
неуместен в этом блестевшем чистотой коридоре, он резал глаза Павлику, уже
привыкшему к образцовому порядку на подлодке. Павлик почти непроизвольно
нагнулся и поднял бумажку, чтобы бросить ее в первый же люк мусоропровода.
На бумажке промелькнули цифры, значки, обрывки слов, обычных здесь на
морском судне: "...гассово море... точные координаты..." "А что такое
"координаты"? -- подумал Павлик. -- Надо будет спросить Цоя". И продолжал
читать: "... 7 46 36 сев. Широты и 5 ...бина шестьсот пятьдес... Красные
пояса ...цать шестого мая ...чно восемнадцать час... не забудьте гидро...
Кро..."
бумажки.
Горелов. Он был восково-бледен. Длинные тонкие губы посерели, изогнулись в
натянутой, мертвой улыбке. В его глубоко запавших черных глазах стоял страх.
Высокий лоб был покрыт мелкими каплями пота.
передался и ему.
выпрямился, вгляделся в бумажку и хрипло спросил:
пожалуйста, что я помешал тебе... Что за чертовщина! Мне почему-то
показалось, что я потерял одну секретную бумагу...
аккуратно сложенный листок бумаги.
перепугался, Павлик! Ты ведь знаешь, как у нас строго с военными
секретами... Опускаюсь в люк, оглянулся и вижу -- ты нагнулся у двери моей
каюты, поднял бумажку и читаешь. У меня прямо сердце упало от испуга.
Оказывается, такая чепуховина! -- Он опять посмотрел на лоскуток бумажки,
повертел между пальцами и рассмеялся: -- И к тому же вообще не моя.
Вероятно, кто-то уронил, проходя тут. Ну, ты не сердишься на меня, Павлик?
дрожали мелкой дрожью, но он ответил, чуть запинаясь:
меня... -- И Павлик слабо улыбнулся, робко глядя снизу вверх на Горелова.
Знаешь что? Я иду в электролизное отделение. Ты там бывал? Наверно, нет! А
там очень интересно. Пойдем со мной. Я тебя все объясню.
по коридору. Павлик молча последовал за ним.
залитый светом нижний коридор, тоже разделявшийся водонепроницаемыми
переборками на отдельные отсеки. Из каждого коридорного отсека направо и
налево открытые двери вели в машинные отсеки.
вошли в большой светлый отсек, уставленный высокими машинами и аппаратами.
Некоторые из них были спрятаны целиком в металлические цилиндры, кубы, шары,
оплетенные толстыми жилами проводов, соединенные друг с другом и с соседними
отсеками разноцветными трубами. Большинство же машин было заключено
полностью или частично в стеклянные колпаки, и тогда ясно видна была
хлопотливая работа шатунов и коленчатых валов, быстрое вращение якорей,
медленное, словно задумчивое, движение шестеренок. Снаружи, на металлической
и стеклянной одежде машин густо разместились разнообразные контрольные и
измерительные приборы с циферблатами, круговыми шкалами, стрелками,
столбиками разноцветных жидкостей, зелеными, красными, желтыми лампочками.
Стрелки дрожали, трепетали или медленно ползли по своим шкалам: лампочки то
гасли, то зажигались, то ровно и непрерывно горели; столбики жидкостей то
поднимались, то опускались.
Видишь вот эти толстые тросы, которые входят сюда из наружной стены? Это
тросы наружных трос-батарей. Они подают сюда электрический ток, который
возникает в них от разности температур между частью батареи, находящейся у
теплой поверхности океана, и другой частью, опущенной по склону нашей
подводной горы на глубину в четыре тысячи метров, где температура всего лишь
около одного градуса выше нуля. Сюда поступает постоянный ток высокого
напряжения. Часть этого тока используется нами без всякой переработки,
например, для электролиза воды, а часть мощным прерывателем обращается в
пульсирующий, а затем вот этот трансформатор превращает его в ток низкого
напряжения, который передается по верхним -- видишь, у потолка? -- проводам
в левый отсек, в аккумуляторы, и заряжает их.
сообщил. Все это было ему уже известно. Но сказать об этом Горелову у него
почему-то не хватало духу. Он вежливо кивал головой и в то же время думал о
том, что запаздывает на перевязку и что ему непременно влетит от Арсена
Давидовича и даже, может быть, тот уже сам собирается искать его, Павлика.
Что же делать? Можно было бы сказать об этом Горелову, вежливо, самым
вежливым образом извиниться перед ним и сказать: так, мол, и так... Но нет,
нет! Это совершенно невозможно. Он опять, пожалуй, рассердится. Они прошли
под аркой переборки в следующий отсек -- электроподстанцию для накала
корпуса подлодки при ходе "на пару", когда тонкий слой горячего пара
окружает судно и облегчает ему движение в воде, потом -- в компрессорный
отсек, где мощные компрессоры продувают сжатым воздухом балластные,
уравнительные, дифферентные цистерны, освобождая их от водяного груза для
всплытия или выравнивания подлодки. Потом шел отсек с баллонами сжатого
воздуха, а за ним, заметно более узкий и низкий, опять генераторный и
трансформаторный отсек.
будто видели только что эти машины в первом отсеке...
он очень благодарен, что все это страшно интересно, но что он очень спешит
на перевязку и даже, наверно, опоздал и Арсен Давидович будет очень
недоволен, и поэтому он просит разрешения уйти... Но как раз в тот момент,
когда он почти открыл уже рот, чтобы сказать все это, Горелов подошел к
противоположной переборке и возле наглухо закрытой арки нажал зеленую кнопку
слева. Дверь тихо отодвинулась в сторону и скрылась внутри толстой
переборки. В открывшейся арке показался новый отсек, еще более низкий и
узкий, с закругленной внешней стеной; по всему было видно, что Горелов с
Павликом приблизились уже почти к последней, самой узкой, кормовой части
подлодки.
последней переборкой еще других отсеков. В нем вдруг разгорелось
любопытство, и он сразу забыл о своем намерении уйти.
нельзя оставлять дверь открытой.
нажал кнопку у входа, и дверь быстро задвинулась. Павлик все же успел
заметить необычайную толщину переборки, отделявшей этот отсек от остальных
помещений подлодки.
Павлик, осматриваясь вокруг.
ряда стояло много герметически закрытых длинных металлических ящиков. По
обеим сторонам каждого из них помещалось по небольшому кубическому ящику,
Мережковский Дмитрий
Земляной Андрей
Мурич Виктор
Емилина Ника
Корнев Павел
Роллинс Джеймс