Чтение 21–й страницы книги ~Упадок и разрушение~

Флосси была страшно удручена столь скоропостижным окончанием своего
замужества, но траур надеть отказалась. "Я убеждена, что мой муж меня бы не
осудил", -- сказала она.

При таких невеселых обстоятельствах школьники стали собираться к
отъезду -- наступили пасхальные каникулы.

"ЧАСТЬ ВТОРАЯ"

"Глава 1"

"КОРОЛЕВСКИЙ ЧЕТВЕРГ"

У Марго Бест-Четвинд в Англии было два дома: один в Лондоне, другой --
в Хемпшире. Ее лондонский особняк, отстроенный в царствование Вильгельма и
Марии, по общему мнению, был самым красивым зданием между Бонд-стрит и
Парк-лейн. Насчет ее загородного дома единого мнения не было. Дом был
новехонький. В сущности, его еще толком не достроили, когда -- в канун
пасхальных каникул -- туда явился Поль. Ничто за всю бурную, а во многих
отношениях и сомнительную жизнь миссис Бест-Четвинд не вызвало таких толков,
как постройка или, точнее сказать, перестройка этого замечательного здания.

Дом именовался "Королевский Четверг" и стоял на том самом месте,
которое со времен царствования Марии Кровавой1 было родовым
гнездом графов Пастмастеров. Целых триста лет, благодаря безденежью и
бездействию этого почтенного семейства, дом выстаивал против капризов
архитектурной моды. Никто не пристраивал к нему флигелей, не прорубал окон.
Ни портик, ни колоннада, ни терраса, ни оранжерея, ни башни, ни бойницы не
обезобразили его деревянный фасад. Вопреки всеобщему помешательству на
светильном газе и ватерклозетах. Королевский Четверг избег руки
водопроводчиков и инженеров. Плотник, которому должность его досталась от
предка, некогда смастерившего деревянные панели в залах и соорудившего
огромную лестницу, время от времени чинил только то, без чего здание могло
бы развалиться, притом -- следуя традициям и действуя только инструментами
прадеда, так что через несколько лет его собственную работу непросто было
отличить от дела рук его предков. В спальнях по-прежнему коптили свечи, а у
соседей лорда Пастмастера давно вовсю сияла электричество; вот почему
последние лет пятьдесят хемпширцы проникались все большей гордостью за
Королевский Четверг.

1 М а р и я К р о в а в а я -- прозвище английской королевы
Марии Тюдор (1516--1558), жестоко преследовавшей протестантов.

Если прежде он считался язвой на лице передового Хемпшира, то теперь по
субботам и воскресеньям превращался в место паломничества. "А не съездить ли
нам на чай к Пастмастерам? -- возникал вопрос после воскресного обеда. -- На
их дом стоит взглянуть! Там все, ну буквально все, как бывало прежде. На
прошлой неделе их посетил профессор Франке. Представляете, профессор сказал:
если где и сохранились лучшие образцы старой доброй тюдоровской архитектуры,
так это у Пастмастеров!"

Телефона у Пастмастеров не было, но они всегда были дома и неизменно
радовались приезду соседей. После чая лорд Пастмастер, как правило,
отправлялся с гостем-новичком на экскурсию по дому:

показывал ему длинные галереи и просторные спальни, причем не забывал и
о неком чулане, куда третий граф Пастмастер упрятал свою жену за то, что ей
вздумалось перестроить печь. "Печь дымит по-прежнему, особенно если ветер
восточный, -- присовокуплял граф, -- все руки до нее не доходят".

И вот гости уезжали восвояси в громоздких лимузинах, а дома, в
современных особняках, самые впечатлительные из них, принимая перед обедом
горячую ванну, размышляли, должно быть, об обретенном ими высоком праве на
полтора часа выпасть из нашего столетия и пожить беспечной ленивой жизнью
английского Возрождения. Вспоминали они и беседы за чаем: об охоте и о новой
редакции англиканского молитвенника; а ведь лет триста назад у того же
камина и в тех же креслах ту же беседу вели прапрадедушки и прапрабабушки
радушного хозяина, в то время как предки гостей, надо полагать, спали на
мешках с пряностями в каком-нибудь ганзейском городке или просто на соломе.

Но пришло время продать Королевский Четверг. Он был построен в ту
эпоху, когда человек двадцать слуг никому не казались из ряда вон выходящим
излишеством, а держать меньше в таком доме вряд ли было возможно. Однако
прислуга, в отличие от хозяев, как стали примечать Бест-Четвинды, оставалась
равнодушной к очаровательной простоте времен Тюдоров. Конуры, отведенные
лакеям в переплетениях балок, державших угловатые своды каменной крыши, не
удовлетворяли современным требованиям, и лишь самые грязные и спившиеся из
поваров соглашались крутить вертела над открытым огнем в холодной каменной
кухне. Горничные все чаще убывали в неизвестном направлении, не выдержав
ежедневных восхождений по крутым черным лестницам в сумрачный час перед
завтраком и путешествий по нескончаемым коридорам с кувшинами теплой воды
для утреннего умывания. Современная демократия властно напоминала о лифтах и
прочих облегчающих труд устройствах, о горячей и холодной воде и -- подумать
только! -- о питьевых фонтанчиках, газовых горелках и электрических плитах.

Против всякого ожидания, лорд Пастмастер довольно охотно пошел на то,
чтобы продать имение. Он, признаться, никогда не понимал, из-за чего весь
этот шум. Место, конечно, чертовски историческое и все такое прочее, но
зеленые ставни и тропическая растительность его виллы на французской Ривьере
были ему куда милее. Там, хоть этого и не понять недоброжелателям, там, а не
за стенами Королевского Четверга, сможет он полностью проявить свои
фамильные достоинства. Но эти соображения не доходили до хемпширцев; в
растерянности оцепенели Лучшие Дома Графства, призадумались виллы,
заволновались по всей округе дачки, а в близлежащих приходах дышащий на
ладан причт уже занимался тем, что сочинял предания в народном вкусе о
великом опустошении, которое грозит хемпширским нивам и садам, буде
последний Бест-Четвинд покинет Королевский Четверг. В "Лондонском Геркулесе"
появилась красноречивая статья мистера Джека Нефа, в которой говорилось, что
пора создать Фонд по спасению Королевского Четверга и сберечь особняк во имя
нации. Впрочем, удалось собрать лишь мизерную часть той большой суммы,
которую запросил хитроумный лорд Пастмастер, так что куда большую поддержку
вызвало предложение перевезти Королевский Четверг в Америку и установить его
в Цинциннати.

Вот почему новость о том, что родовое гнездо лорда Пастмастера куплено
его невесткой, привела в полный восторг и ее новых соседей, и мистера Джека
Нефа, и всех лондонских газетчиков, сообщивших о сделке. Всюду с ликованием
повторяли: "Teneat bene Best-Chetwynde"1, -- девиз, высеченный
над камином в главной зале. Дело в том, что в Хемпшире мало знали о Марго
Бест-Четвинд, а иллюстрированные журналы всегда были рады украсить свои
страницы ее новыми фотографиями. Правда, репортеру она бросила: "Что за
уродство эти деревянные тюдоровские замки!" -- но репортер не обратил на эти
слова никакого внимания и выкинул их из статьи.

К тому времени, когда Марго купила Королевский Четверг, он пустовал уже
два года. До этого она побывала там только раз -- перед помолвкой.

-- Я думала, здесь лучше. В сто раз лучше, -- сетовала она, проезжая по
главной аллее, которую местные жители в честь ее приезда украсили флагами
недавних союзников Британии. -- Он и в сравнение не идет с новым зданием
универсального магазина "Либертиз"... -- добавила Марго и заерзала на
сиденье, вспомнив, как много лет тому назад она, юная и мечтательная
наследница колоссального состояния, проходила под сенью этих стриженых вязов
и как в зарослях жимолости Бест-Четвинд равнодушно домогался ее согласия на
брак.

Мистер Джек Неф давно уже хлопотал, спасая церковь Вознесения Господня,
что на Эгг-стрит (там, говорят, побывал у заутрени сам доктор Джонсон),
когда Марго Бест-Четвинд публично заявила о своем намерении перестроить
Королевский Четверг. На это мистер Джек Неф, нахмурясь, молвил: "Ну что ж,
мы сделали все, что могли", -- и выбросил эту историю из головы.

1 "Крепко держит Бест-Четвинд" (лат.).

Соседи, однако, не дремали. В то время как с помощью самых современных
и хитрых камнедробилок вершилось дело разрушения, они все больше
неистовствовали, и наконец, стремясь сохранить для Хемпшира хоть малую
толику замечательного сооружения, прибегли к грабительским набегам, из
которых возвращались, нагруженные кусками резного камня, как нельзя лучше
подходившего для садовых оград, но тут подрядчик нанял ночного сторожа.
Деревянные панели отправились в Кенсингтон, где вызвали восхищенные толки
среди индийских студентов. Прошло девять месяцев с тех пор, как миссис
Бест-Четвинд стала хозяйкой дома, и для перестройки был приглашен
архитектор.

Для Отто Фридриха Силена это был первый серьезный заказ. "Мне бы
что-нибудь чистенькое и простенькое..." -- так сказала ему миссис
Бест-Четвинд, после чего отбыла в одно из своих таинственных кругосветных
путешествий, обронив напоследок: "К весне все должно быть закончено".

Профессор Силен -- именно так титуловал себя этот необыкновенный
молодой человек -- был очередной "находкой" миссис Бест-Четвинд. Он, правда,
не достиг еще вершин славы, но у каждого, кто с ним знакомился, его таланты
оставляли глубокое и противоречивое впечатление. Профессор обратил на себя
внимание миссис Бест-Четвинд отвергнутым проектом фабрики по производству
жевательной резинки (проект напечатали в прогрессивном турецком журнале).
Единственной работой, которую профессор Силен довел до конца, была декорация
для немыслимо длинного фильма с чрезвычайно запутанным сюжетом: распутать
его не было никакой возможности, потому что придирчивый режиссер выкинул из
сценария всех действующих лиц, -- что нанесло кассовому сбору непоправимый
урон. После этого Силен самоотверженно подыхал с голоду в своей комнатушке в
Блумсбери, несмотря на неустанные попытки его разыскать, предпринимавшиеся
его родителями, богатыми гамбуржцами, и тут-то он и получил заказ на
перестройку Королевского Четверга. "Чистенькое и простенькое..." -- еще три
дня он морил себя голодом, размышляя над эстетической подоплекой этих слов,