Чтение 21–й страницы книги ~Ванесса~

оттаяла Вана.- Если бы ты был мной, разве я могла бы тебя любить?

Гвидо попытался уточнить вопрос.

- Ты восхищаешься свободой и равенством между полами, классами,
расами. Стоило бы развить эту мысль и согласиться, что различия между
отдельными людьми тоже нужно признавать и уважать.

- Если бы все человеческие существа рождались одинаковыми,- ответила
Вана,- не было бы нужды бороться за равенство. Любовь - это путь к
свободе, который мы должны избрать, потому что природа так создала
мужчин и женщин, что они не способны понять друг друга.

- Но ты считаешь, что им это все-таки удастся? - Они уже могут
прислушиваться друг к другу, когда им этого хочется. А это нелегко - в
нашем мире столько шума! А шум ужасно раздражает.

Гвидо взял ее за руку - скорее по-дружески, чем в знак примирения.

- Мне повезло, что я тебя встретил,- сказал он.- Извини, но у меня
слишком плохой характер.

Вана наконец улыбнулась.

- Припоминаешь американский бестселлер "История любви", в котором
читателя пичкают жвачкой вроде "Любовь никогда не заставляет человека
извиняться"? Ведь на деле все наоборот. Люди лучше всего понимают, что
такое любовь, когда один из них просит прощения, а другой прощает.

- Не знаю. Мне кажется, что в любви главное - становиться на сторону
любимого, независимо от того, прав он или нет. Не разрешать, чтобы его
порицали или осуждали.

- Это трогательно, Гвидо. Мне всегда казалось, что любовь для тебя -
только игра.

- Что за интерес играть, когда исход игры заранее ясен?

Вана не ответила. Они долго молчали, но не потому, что задумались.
Оба смотрели на пустыню, не зная, чем кончится игра, в которую они
сейчас вместе вступают, - потерей или находкой, разочарованием или
волшебным прозрением.

Едва выехав из города с привычным укладом жизни, они вступили в новый
мир.

- Тебе страшно?- спросила Вана.

- Пока нет, но потом наверняка будет,- признался Гвидо.

- Хотя, пожалуй, я уже побаиваюсь. Просто меня беспокоят кое-какие
мелочи: проблемы дороги, аварий, которые вполне могут произойти; твари,
которые могут ужалить кого-нибудь из нас или сожрать наши припасы. Это
все естественно. А главные опасности я даже не представляю. А как ты?

- Меня заверили, что на машине можно доехать до самого конца. Мы с
тобой неплохие водители. И этим пескам не придется ради нас менять свою
кожу.

- Менять кожу?

- У тебя нет ощущения, что мы движемся по огромному обнаженному
телу?

- Тело пустыни с волнующимися грудями дюн? А вожделенный оазис - это
выгоревшие на солнце волосы вокруг лона.

Вана одобрительно улыбнулась.

- В долине, по которой мы едем, уже взошло солнце. Скоро оно пригреет
по-настоящему.

- Боюсь, что от него мы устанем больше, чем от всего остального. Я не
люблю утомляться, поэтому стараюсь жить по плану - планы редко бывают
утомительными,- улыбнулся Гвидо.

- Смотри, как бы тебе когда-нибудь не пришлось сказать: "Я жил по
плану и поэтому никогда не жил по-настоящему".

- А у тебя никогда не бывает потребности пойти дальше, чем ты
привыкла?

- Если говорить о сегодняшнем дне, то я это уже делала. У меня
ощущение, что я когда-то путешествовала здесь. Может быть, пустыня
возвращает нам детство?

- Ты чувствуешь, что возвращаешься к своим истокам?- озадаченно
спросил Гвидо.

- Нет, потому что идти назад бессмысленно. Просто кончается тем, что
делаешь то же самое во второй раз.

- Не понимаю, при чем тут возвращение в детство? Ведь ты выросла
далеко отсюда.

- Я думала о гораздо более давнем путешествии, которое совершила еще
до рождения. Что я сделала, войдя в этот мир? Переключилась со своей
матери на отца. Я покинула тело, которое знала, чтобы искать неведомое.
Потому что я не знала, кто он - тот, кого я когда-нибудь назову отцом.
Конечно, не я одна пережила это. В такое путешествие отправляется каждый
новорожденный. Меня тревожит мысль, что мне скоро предстоит повторить
его.

- Когда ты по-настоящему узнала своего отца?- спросил Гвидо.

- Когда потеряла его. Я помню его как человека, который ушел из моей
жизни, едва войдя в нее.

- Но когда через несколько дней ты заново познакомишься с ним, это
уже не будет повторением прежнего опыта. Только теперь тебе предстоит
испытать то, что другие переживают в раннем детстве.

- Я вернусь к тому, с чего мы начали, именно поэтому у меня ощущение,
что я в преддверии детства.

- Что ты скажешь своему заново обретенному отцу? "Ты дал мне жизнь,
теперь ты должен помочь мне стать совершенной" ?

- Не. будь наивным. Зачать нас мог кто угодно, но двигаться к
совершенству мы можем только своими силами.

- Не будь неблагодарной! Переданные тебе по наследству гены
запрограммированы так, что ты можешь говорить.

- Но я сама выучила языки, на которых говорю,- перебила Вана.- Я не
становлюсь неблагодарной, когда пытаюсь избавиться от маниакального
стремления кому-то принадлежать, которое превращает нас в ничтожества.
Мы так цепляемся за своих родителей из-за отчаянного желания стать
похожими на кого-то. Стать людьми определенной категории, с
определенными правами и обязанностями и радоваться удаче более
упорядоченно, чем если, бы мы жили по воле случая.

Она махнула рукой и прервала разговор, все более тяготивший ее. Гвидо
понял это и тоже замолчал.

Прошло несколько часов. Теперь солнце стояло точно над их головами.
Дорога растрескалась, как плохо выпеченный хлеб, и Гвидо приходилось
резко поворачивать руль, объезжая камни и рытвины. - Пожалуй, я слишком
быстро еду,- пробормотал он. - Сейчас тебя сменю,- предложила Ванесса.
Она вела машину более мягко. Они проехали мимо гниющих останков
верблюда, чуть позже за окном мелькнули обломки старого грузовика. В
просвете между барханами появилось несколько развалившихся лачуг, возле
которых виднелось какое-то подобие колодца. Разумеется, высохшего много
лет назад. С тех пор здесь никто не жил. Но все же Вана остановила
машину.

- Это лучше, чем ничего,- улыбнулась она.- Давай передохнем.

Они попытались выбрать себе не слишком ветхую и грязную хибарку, но
во всех домишках стоял невыносимый смрад испражнений гнездившихся там
птиц. В конце концов они решили спрятаться от зноя в тени наклонившейся
стены, которая, казалось, вот-вот развалится.

- Она едва ли выдержит до конца нашей сиесты,- усмехнулась Вана.

- - Сиесты?- с негодованием воскликнул Гвидо.- Нам нельзя терять
время!

- Как бы то ни было, нужно поесть.

Они быстро расправились с толстыми сандвичами, извлеченными из
портативного холодильника, досыта напились, улеглись под стеной и оба
мгновенно заснули. Гвидо проснулся от того, что у него сильно заболела
спина.

Рычание, которое он издал, вставая на ноги, не помешало блаженному
сну Ваны.

- Надеюсь, ты не собираешься торчать здесь до темноты?- проворчал
Гвидо, расталкивая ее.

- О, это было бы совсем неплохо,- заметила она, зевая и потягиваясь
всем телом.- Говорят, это очень приятно.

- Что ЭТО?

- Заниматься любовью на горячем песке.

- Ты шутишь? Возьмем в компанию еще скорпионов для более полного
наслаждения?

- Очень жаль. Не будем больше говорить об этом.- Лицо Вань
вытянулось.- Давай возвращаться к нашему драндулету.

Гвидо облизал сухие губы.

- Почему нам было не полететь самолетом прямо в Сивах?

- Почему? Да потому, что мы земные люди и путь наш проложен по земле,
и еще потому, что Незрин не оставил нам выбора.

- Ну что поделаешь с этим кретином? Я не просил его оплачивать мой
проезд.

- Ты уверен, что мы смогли бы нанять там машину?

- Твой отец одолжил бы нам свою.

- Возвращайся спать,- предложила она, разминая плечи пред тем, как
снова сесть за руль.

Гвидо вздохнул и погрузился в молчание. Через час он предупредил ее
как раз вовремя, чтобы она успела затормозить:

- Смотри! Дорога разветвляется.

Ванесса удивленно вскинула брови и достала карту. Через минуту
улыбнулась.

- В пустыне два направления равны одному. Это наш первый мираж. Будут
и другие. В самолете ты никогда бы такого не увидел.

И действительно, это продолжалось все утро. Миражи исчезали не сразу.
Они меняли форму и становились блеклыми потере того, как путешественники
продвигались вперед.