Чтение 21–й страницы книги ~Любимые забавы папы Карло~

Люся затряслась.

- Милые, любимые, ваши платья шикарные, спору нет, ну пусть одна переоденется!

- Почему? - прозвучало в ответ дуэтом.

- Нельзя в одинаковых!

- Кто сказал?

Я привалилась к стене, разговор пошел по кругу.

Интересно, какой выход найдет из этого положения Люся? Лишиться гостей и "оголить" эфир, оставив в нем только дурака Костю, она не может. Но и посадить в студию двух бабищ в "кионовых" платьях ей тоже нельзя. При этом учтите, что Олеся смахивает на зубочистку, а Ирина больше всего похожа на стратегический бомбардировщик.

Проведя на телевидении в качестве служащей совсем мало времени, я уже успела усечь простую истину. Ради чего делают передачи? Думаете, для зрителей? А вот и нет! Больше всего телевизионщиков волнует рейтинг и так называемая "доля". Вот из-за этих двух загадочных для простого человека вещей и горит весь сыр-бор. Доля - вот что правит балом.

И не спрашивайте меня, что это значит. Доля - это наше все, от нее зависит: жить данной передаче или нет. И, по мнению главного редактора нашего эфира, величина сей доли напрямую связана с внешним видом гостей.

- Ну и че? - влетел в гримерку Костя.

Я закрыла глаза. Вот и наш идиот! Сейчас начнется! Костик будет хихикать, всплескивать наманикюренными ручками и в конце концов испортит дело окончательно. Если Люся теоретически и была способна справиться с нештатной ситуацией, то появление Константина начисто убивает все надежды на благополучный исход дела. Сейчас он завопит..

Но Костя повел себя неожиданно. Быстро окинув красно-зеленых гостей взглядом, он испарился.

Люся бросилась к Ирине.

- Дорогая! Любимая...

И тут снова возник Костя.

- Безобразие, - рявкнул он, швыряя на диван две разноцветные тряпки, - вы, лентяйки, в курсе, что до эфира осталось всего ничего? Почему гости не в форме?

Люсины глаза выкатились из орбит.

- А.., о.., у... - прозаикалась она.

- Ничего никому поручить нельзя, - громко возмущался Костя, - простите, дорогие дамы. Я их после передачи уволю, всех поголовно. А теперь живо натягиваем мантии, прямо поверх своей одежды... Ника, чего стоишь? Облачай дорогих гостей.

Вилка! Хорош клювом щелкать.

- И зачем нам это натягивать? - насторожилась Олеся.

Костя сложил вместе пальцы обеих рук и, сверкая ногтями, покрытыми бесцветным лаком, воскликнул:

- Вы разве никогда не видели "Проснись и пой"?

- Ну... - протянула Олеся.

- Я в это время, как правило, сплю, - честно призналась Ирина.

Костя закатил глаза.

- Тараканова! Ты уволена! Не объяснить людям суть!

Я, подыгрывая Косте, затряслась всем телом и заныла:

- Bay, я забыла!

- Дура, - топнул ногой Костя, - значит, так!

В нашем эфире бывают обычные гости, простые посетители, элитные, VIP-персонажи и супер-пупервупер великие. Вот последних мы всегда облачаем в мантии разных цветов, чтобы зрители поняли, кто перед ними. Ясно?

- Хорошая идея, - кивнула Олеся, - сразу понятно, кто есть кто.

- А цвет прикида имеет значение? - вдруг насторожилась Ирина. - Вот я в синем, а она в желтом. Кто из нас круче?

- Обе крутые, - хором заорали Люся с Никой, - круче только яйца красного дрозда.

- Давайте, любимые, - суетился Костя, - миллионы телезрителей ждут! Эй, звук повесьте!

Олеся и Ира исчезли за дверью.

- Костик! - взвыла Люся. - Ты чудо! Как только в голову такое пришло?

- Вот и нечего меня за глаза кретином звать, - отрезал Костя, - все, чао! Потом ля-ля-ля.

Резко повернувшись на каблуках, он исчез. Люся уставилась на Нику, потом обе повернулись ко мне.

- Может, зря мы его за придурка держим, - задумчиво протянула гримерша.

- Эфир пошел, - Люся ткнула пальцем в экран телика.

Я упала в кресло. Ну вот, можно перевести дух!

- Ваш любимый рецепт? - разносился по комнате красивый баритон Кости.

- Очень простой, - быстро засепетила Ирина, - кролик на троих. Значит, так! Берем три жирных, хорошо откормленных кролика...

Я втянула ноги на сиденье. Ясное дело, если Ирина собралась принимать несколько человек, то можете быть уверены, что каждый получит по тучному зверьку, нечего мелочиться и рубить одну тушку на кусочки.

- Для здоровья лучше рис с травой, - встряла Олеся, - не вареный. Слушайте...

Я закрыла глаза. Эфир тек своим чередом. Мясо в сливках, проросшие зерна пшеницы, торт из взбитой сметаны, пирожное из морковки.., ля-ля-ля, рекламная пауза, ля-ля-ля, рагу из свинины, котлеты из сельдерея...

- У нас полно вопросов от телезрителей, - заорал Костя, - говорите, вас, кажется, Аня зовут.

- Да, - зачастил бойкий голосок, - очень у вас замечательная передача, я прямо заслушалась! Восторг! Итак, мой вопрос. Скажите, если паркет положить на не подсохшую стяжку, его обязательно перекосит?

В эфире повисла непривычная, пугающая любого сотрудника телевидения тишина. Люся схватилась за голову.

- Замечательный вопрос, - взвизгнул Костя, - поясняю. Если печенье уложить в виде паркета на только что взбитые сливки, торт развалится?

- Ну естественно, - завела Ирина.

С воплем:

- .., .., .., .., ..!!! - Люся вынеслась из гримерки.

- Что это было? - ошарашенно спросила я.

Ника согнулась от смеха:

- Вопрос.

- Ну и дуры встречаются, однако, - удивилась я, - передача про кулинарию, а она о стяжке спрашивает. Молодец Костя, лихо выкрутился.

- Наша птица Говорун сегодня в ударе, - простонала Ника, валясь на диван, - вопрос не тот дали! Вчера про стройку речь шла, вот ребятишки и перепутали!

- Так вопросы записаны заранее! - осенило меня.

- Угу, - кивнула Ника.

- Но ведь эфир прямой!

- Вот именно! Вдруг никто не позвонит? Или дурь понесут? - стала просвещать меня Ника. - Мы на всякий случай заготовочки имеем, не всегда, конечно, ими пользоваться приходится, но сегодня, похоже, этих двух дур только мы с тобой слушаем, никто не звонит.

Хлопнула дверь, Люся принеслась обратно и рухнула в кресло.

- Успокойся, - велела Ника, - не в первый раз!

Никто ничего и не заметил!

Люся схватила со столика бутылку минералки, в два глотка осушила ее и с чувством воскликнула:

- Добрый боженька, сделай так, чтобы я дожила до отпуска, не попав в психушку. Господи, спаси меня от телевидения! Уж лучше в обезьяннике работать! Ну вечно у нас фигня и бардак! За что мне это!

И ведь уже сама психопаткой стала. Прикинь, Вилка, пошла я пожрать в "Бутерброд наоборот", у меня-то времени на готовку нет. Захожу, а там!

Менты стоят, посетителей переписывают. То ли драка случилась, то ли помер кто, их хавки отведав.

Ну что нормальный человек сделает? Прочь убежит!

А я нет! Вытащила удостоверение, к начальнику рвусь:

"Здрассти, я с телевидения, никуда не уходите, сейчас камеру вызову, у нас новостей не хватает!" Нет, я точно долбанутая! Ну и дела...

- Погоди, - прервала я Люсю, - "Бутерброд наоборот"! Драка и милиция! Точно, ну как я не додумалась сама! Ведь девушка Ника, та, что любила Михаила Попова, сказала мне: двадцать третьего декабря, как раз накануне моего дня рождения, скандал случился. Бывшая жена его бузила!

- Какая Ника? - заморгала Люся. - Наша гримерша?

- Нет, - замахала я руками, - совсем другая, продавщица из бутика Петра Попова. У нее роман с Михаилом случился! Люся, дай я тебя поцелую! Ну спасибо!

Люся покорно стерпела мои объятия, потом со вздохом пробормотала:

- Одно радует! Не только я кандидат в психушку! Похоже, тебя там тоже ждут не дождутся.

Около часа дня я набрала номер Олега и заныла в трубку:

- Ты что делаешь?

- Уместный вопрос, - сердито ответил муж, - учитывая время и то, что ты трезвонишь в мой рабочий кабинет, могу с радостью сообщить: жарю шашлык и откупориваю бутылку с пивом.

- Ну не злись!

- И не думал. Ты спросила, я ответил.

- Просто время подбирается к обеду, вот я и подумала, может, съедим где-нибудь салатик вместе?

Олег хмыкнул:

- Ладно, сейчас спущусь.

Маленькая победа вдохновила меня, и, когда Куприн с самым мрачным видом вышел из подъезда, я ринулась к нему с воплем:

- Милый, я очень соскучилась!

Олег нахмурился еще больше.

- Учитывая тот факт, что всю ночь ты стаскивала с меня одеяло, твое замечание звучит удивительно. Интересно, тот, кто первым назвал женщину слабым полом, пробовал когда-нибудь отнять у своей спящей жены плед? Наверное, нет, иначе мысль о слабости дам никогда бы не пришла в его голову.

Муж явно пребывал не в духе. Нужно привалить его к забору и методично объяснить, что при виде супруги не следует моментально принимать вид кузнечика, понимающего, что его сейчас сожрет жирная жаба. И вообще, добрая улыбка красит лицо мужчины, а вопрос "Милая, как ты себя чувствуешь?" укрепляет семейные отношения. Ладно, те, кто не желает осведомиться о здоровье жены, могут обойтись другими фразами, типа: "Ты прекрасно выглядишь" или "Это платье великолепно подходит к твоим волосам и замечательно оттеняет глаза, красивей которых нет на свете". Если последний комплимент кажется вам слишком длинным, то есть вариант короче и проще, но он, несмотря на это, срабатывает стопроцентно. Восклицание "Как ты похудела!" превратит любую, самую злобную гарпию в белую и пушистую мышку.

Но сейчас Олегу не стоит объяснять его ошибки и указывать на недопустимость поведения. Мне надо вытрясти из супруга кое-какую информацию.

Поэтому пока пропущу мимо ушей отвратительное заявление про плед. Тем более что оно лживо. Сегодня в пять утра я проснулась от холода и обнаружила около себя Куприна, старательно замотанного в общее одеяло.

- Вон там, смотри, - ткнула я пальцем в стеклянный павильончик, - очень уютное местечко.

Один раз заглядывала туда, мне понравилось, очень чисто, пошли, пошли...

Схватив Куприна за руку, я буквально дотащила его до небольшого кафе. В маленьком зале оказалось очень уютно. Пять круглых столиков, застеленных бело-красными скатертями, плетеные стулья, вазочки с бумажными салфетками, приятная прохлада от работающего кондиционера и пьянящий запах свежемолотого кофе.

Обозрев интерьер, я обрадовалась донельзя. Кафе осталось таким же уютным, как и год тому назад, когда меня впервые занесло сюда. Помнится, тут давали очень вкусный яблочный пирог и замечательный капуччино.

- Куда хочешь сесть? - повернулась я к мужу. - У окошка или ближе к стене?

- Очень рад, что разрешила мне поучаствовать в выборе места, - ехидно заявил Куприн, - спасибо, что не пихнула за столик и не заказала для любимого супруга тошнотворно сладкое пирожное!

- Ты рассердился?

- Нет.

- Тогда в чем дело?

- Мне тут не нравится.

- Почему? Смотри, как мило. Чисто, уютно, тихий уголок, никакого народа.

- Мне тут не нра-вит-ся! - угрожающе повторил Олег. - А еще мне не нравится, когда ты постоянно принимаешь решения, всегда, по любому поводу настаиваешь на своем, споришь до хрипоты и сучишь ногами. Любое мое предложение встречается в штыки, ты совершенно не способна на компромисс! Ей-богу, не понимаю, чего ты хочешь от меня?

- На данном этапе я просто предложила вместе пообедать, - спокойно ответила я.

- Но я всегда должен идти туда, куда хочешь ты, - надулся Олег, - мне никогда не дают высказать собственное мнение и...

Я мгновенно перестала слушать мужа. На заре семейной жизни я, никогда не жившая в полной семье, не имевшая одновременно и папу, и маму, не знала, каким же бывает быт, ну как ведут себя дома супруги? Воображение рисовало всякие идиллические картины. Вот утром распахивается дверь спальни, и Олег входит в комнату с подносом, на котором стоит чашечка свежесваренного кофе и тарелка с обожаемыми мною бутербродами. Согласна, я, наверное, люблю странную, на взгляд Куприна, еду: кусочек черного хлеба, на который уложены ломтики тонко нарезанного огурца. Может, кому-то подобное яство и не по вкусу, но я просто обожаю его.

Еще мне казалось, что муж будет заботиться о жене, начнет работать с утроенной скоростью, чтобы нарыть побольше денег, ходить со мной в кино, театр, на прогулки, в конце концов. И мне больше не придется таскать самостоятельно с рынка торбы, набитые картошкой, и бегать с помойным ведром к мусорнику. Это, так сказать, бытовая сторона вопроса.

Еще я наивно надеялась на поддержку супруга во время всяческих неприятностей, эгоистично собиралась опереться на него, спрятаться от бурь и бед в тихой гавани. И вообще, ну откуда пошло выражение "быть замужем"? Ну вдумайтесь! Быть замужем, это быть за мужем, то есть сидеть за широкой мужниной спиной, изредка высовывая нос наружу и тут же пряча его назад. Кроме того, хотелось слышать комплименты, похвалы...

Глава 20

Действительность оказалась иной. Один раз, впрочем, Олег решил угостить меня завтраком. Вместо любимого кофе он наплескал мне в кружку очень сладкий чай и дал бутерброд с отвратительно жирной ветчиной, украшенной долькой чеснока. Наивная госпожа Тараканова, малоопытная супруга, отодвинула угощенье и вежливо сказала:

- Милый, я не люблю утром чай, ветчину не ем вообще, а уж в сочетании с чесноком в особенности, мне же сейчас на работу идти. Лучше...

Не дав мне закончить фразу, Олег вскочил, вылил содержимое кружки в раковину, вышвырнул сандвич в форточку и проревел:

- Вот и заботься о тебе! Своими замечаниями ты любую охоту отобьешь!

Я заморгала Сам Олег не упустит случая указывать мне на ошибки. Не далее как вчера он сурово заявил, глядя в тарелку с ухой, которую я готовила в течение нескольких часов:

- Имей в виду, я не ем такое!

Ну и что? Разве я стала делать ему какие-нибудь замечания? Нет. Попросту принялась варить другое первое. Отчего бы моему мужу не намотать сообщение жены на ус, или он полагает, что штамп в паспорте обязывает одного супруга полностью перенять привычки второго? Причем приспосабливаться, как обычно, должна женщина?

Шло время, и очень скоро я поняла, что фразы "У тебя уходит куча денег на колготки" и "У НАС закончилось пиво в холодильнике" Олег произносит не в шутку, а всерьез. Еще через некоторое время стало ясно, что любой совместный поход в магазин превращается в кошмар, потому что Куприн в продуктовой лавке впадает в ступор. В промтоварные магазины я перестала затаскивать его после того, как Олег с воплем:

"Ты сошла с ума! Отдавать столько заработанных мужем денег на дрянь!" - оттащил меня от тщательно выбранной мною косметики французского производства, дотолкал до лотка с "мазилками", сделанными невесть кем в Китае, и заявил: "Вот, точь-в-точь такая же губная помада, но в десять раз дешевле, бери, и пойдем".

При этом сам он, оказавшись в магазине для рыболовов, тут же рулит в отдел, где выставлены самые дорогие товары, произведенные аккуратными рабочими из Германии. Никакие доводы, типа: "Ну зачем же переплачивать, посмотри, на другом прилавке есть леска за сущие копейки", на него не действуют.

- Я не настолько богат, чтобы покупать дешевую дрянь, - шипит Куприн, - лучше помолчи, дай спокойно рассмотреть ассортимент.

Я приваливаюсь к стене и, зевая, стою около часа. Как вам кажется, стал бы супруг молча пялиться по сторонам, пока его жена выбирает лифчик?

Чуть позднее до меня дошло, что любое бытовое замечание вызывает у Олега приступ ярости. Фраза:

"Зачем ты повесил носки в гостиной, неужели нельзя их убрать в шкаф?" - вызывает у майора совершенно неадекватную реакцию:

- Вот! Понятно. Давай разберемся, с какой целью ты доводишь меня бесконечными придирками!

Чего хочешь добиться, а? Я таков, каков есть, иным не стану! Все делаю для семьи! Тебе мало? Хорошо, я ухожу, развод! Прощай!

Сначала я пугалась до обморока, бросалась за мужем, рыдая, отнимала у него сумку, чуть ли не на коленях умоляла остаться. Куприн вырывался, убегал на улицу... У меня начинался сердечный приступ, Томочка бежала за каплями. Ну полный бред.

При этом я искренне не понимала, чем обидела мужа. Ей-богу, я не принадлежу к числу женщин, имя которым циркулярная пила, не делаю супругу постоянно замечаний, но в быту возникают всякие ситуации. Я же не швыряю колготки на обеденный стол, неужели Олег не может элементарно убрать за собой, и почему любое невинное замечание вызывает у него базарную истерику? Отчего он позволяет себе орать на жену? Я ведь не требую от него ничего запредельного.

Потом меня свалил грипп, температура поднялась за сорок, постоянно хотелось пить, встать не было сил. Как назло, Тамарочка с Семеном и Кристей еще до того, как я подцепила инфекцию, уехали в дом отдыха. А Олег поступил очень мило. Утром он поставил на тумбочку стакан с чаем и, решив, что достаточно позаботился о занедужившей жене, радостно возвестил:

- Я ушел на работу.

Плохо заваренный, слишком сладкий для меня напиток я выхлебала сразу, поход на кухню за следующей порцией описывать не стану.

Правда, около пяти вечера Куприн позвонил и озабоченно спросил:

- Ну ты как?

- Плохо, - честно призналась я, - прямо совсем загибаюсь.

- Бедненькая, - пожалел меня муж, - ладно, звони, если чего.

Помнится, я впала тогда в дикое изумление. Что он имел в виду? "Если чего" - это что? Хуже, чем есть, мне навряд ли будет. Или Олег хочет явиться к моменту выноса трупа? Мне предлагается в последних судорогах агонии позвонить ему и сказать:

- Обед на плите, белье постирано, продукты на поминки куплены и порезаны, ритуальный автобус вызван и оплачен, по поводу могилы я договорилась, прощай, любимый, я умерла. Не беспокойся, меня тихо зароют специально обученные люди.

Приехав домой около полуночи, Олег заглянул в спальню и бодро спросил:

- Ты как?

- Лучше, - прошептала я.

- Вот и хорошо. У нас есть что покушать? - поинтересовался муженек. - Я устал очень. Может, яишенку мне пожаришь?

Наверное, подобные истории способны рассказать многие замужние женщины, но лично мне в тот день было так обидно, что никаких слов не хватит, чтобы описать свое состояние.

Кульминация в отношениях наступила, когда две наши семьи, купив новую квартиру, начали делать в ней ремонт. Выбрав кафель, мы с Томочкой позвонили мужьям и попросили их приехать в магазин, чтобы они высказали свое авторитетное мнение по поводу плитки.

Когда потный, красный Олег влетел в торговый зал, я сразу почуяла неладное.

- Смотри, - радостно завела Томуська, не заметившая признаков беды, - вот какой красивый рисунок! Нам очень понравился, другие можешь и не смотреть, тут больше нет ничего достойного. Мы с Вилкой выбрали.

- Ах, вы с Вилкой выбрали! - побагровел Олег. - Зачем меня тогда звали? Вот этот кафель? Дрянь, уродство, гадость! Вы, деревенщины, нашли самое омерзительное из всего! Если вам неинтересно мое мнение, то по какой причине с работы сорвали? Отрыли дерьмо! Смотреть стыдно! Пакость! Две дуры!!!

Ухожу! Жить с тобой. Вилка, не желаю, ты меня не уважаешь, все делаешь по-своему, авторитарно, без совета мужа! Прощай, теперь можешь поступать всегда как хочешь! Ты свободна!