Чтение 21–й страницы книги ~13 несчастий Геракла~

Тетушка кидалась к сыночку, а маменька ставила меня в угол.

Когда мы пошли в школу, Николетта беспрестанно приводила мне в пример братца. "Антон не имеет троек. Он великолепно успевает по всем предметам. Тоша постоянно помогает маме. Антона обожают одноклассники, он талант, пишет картины. Ах, Тончик гениален! Ван Гог, Рубенс, Левитан - все вместе". В мой же адрес сыпались иные "комплименты": "Вава! Ты опять принес двойку по математике, вот Антоша... Иван! Вновь раскидал вещи в комнате, посмотри на Тошу... Вава! Нельзя постоянно сидеть с мрачным видом в углу, у тебя совсем нет друзей, вон наш Антошик..."

Сами понимаете, почему к девятому классу я начал испытывать к двоюродному брату настоящую ненависть.

С возрастом острота ощущений пропала. Естественно, Антон не стал талантливым живописцем, он не выучился даже на простого художника. Наш подающий огромные надежды талант сидит на каком-то складе, короче говоря, работает кладовщиком. Деньги на похороны Ксении дал я. У родного сыночка не нашлось для погребения мамы ни рубля. Но все равно до сих пор мать постоянно ставит Антона мне в пример. Самую гениальную фразу Николетта произнесла несколько лет назад, когда никчемный племянничек разбежался с четвертой по счету супругой.

- Вот видишь! - назидательно заявила маменька. - Тоша уже в который раз разводится, просто молодец, а ты еще ни разу не женился.

Вы бы сообразили, как отреагировать на подобную филиппику? Я не сумел найти нужных слов!

- Немедленно приезжай, - стрекотала маменька, потом, понизив голос, добавила:

- Знаю, что ты вредный, но Антоша, святая простота, расстроится, не увидев тебя! И потом, тут такое!..

К сожалению, я любопытен. Мне стало интересно, ну что еще выкинул милейший Антоша? И потом, если я сейчас откажу Николетте, она обозлится и до следующего визита противного братца будет меня шпынять.

Только не надо считать моего братца утонченным хлюпиком, умильно всхлипывающим при виде раненой птички. Я понимаю, что воображение уже нарисовало вам хрупкого белокурого юношу "со взором горящим". Увы, в действительности Антон при росте примерно метр семьдесят пять имеет вес более ста двадцати килограммов. Он не болен, просто, как все тучники, обожает поесть, в особенности то, что строго-настрого запрещает парню злой доктор: мучное, жирное, сладкое.

На мой взгляд, он выглядит чудовищно, но Николетта, которая каждый раз заявляет мне: "Вава, ты полнеешь, садись на диету", при виде Антоши умильно восклицает: "Ах, Тошенька, мужчина приятен, когда он корпулентный!"

При этом учтите, что я без малого ростом два метра и не набрал девяноста килограммов. Иногда мне кажется, что Антону следовало родиться у Николетты, а мне у Ксении. Тетка всегда хорошо ко мне относилась. Впрочем, тогда моим отцом был бы не Павел Подушкин, а Роман Кнышев, спившийся до полной потери личности полковник. Муж моей тетушки был хроническим алкоголиком - это одна из наших страшных семейных тайн. Роман рано умер и не успел, по выражению Николетты, "опозорить нас перед всеми друзьями". Я его практически не помню. В детстве мне вдолбили в голову, что Антон - несчастный мальчик, отец которого погиб на службе, выполняя очень важное задание. Правду уже в студенческие годы открыл мне отец после очередного скандала с маменькой. Кстати, отец содержал Ксению с Антоном, и многие годы подряд тетка с сыном проводила лето на нашей даче.

Прежде чем отправиться к маменьке, я зарулил в супермаркет и купил коробку дорогого шоколада "Линдт". Николетта обожает эти конфеты и, получив их, делается любезной. Для Нюши я приготовил шоколадку "Вдохновение".

Держа в руках шоколад, я позвонил и приготовился поднести его Нюше, но тут дверь распахнулась и на пороге возникла Николетта.

- Ваня! - взвизгнула она. - Антоша хочет познакомить нас со своей невестой... Что это у тебя? Я не ем такой шоколад!

Я протянул маменьке упаковку "Линдт" за восемьсот рублей, а "Вдохновение" положил на столик у зеркала. Интересно, куда подевалась Нюша? Обычно Николетта никогда сама не открывает входную дверь.

- Такая девушка, - тараторила маменька, пока я надевал тапки, - красавица, умница, богатая! Отец - академик!

Я молча возился со шнурками. Что ж, все правильно, дражайший Антон на своем складе зарабатывает копейки, придется тестю-академику, если он, конечно, не хочет, чтобы любимая дочурка окочурилась с голоду, содержать ее и зятя.

- Вот какой молодец, - размахивала наманикюренными пальцами Николетта, - а я даже умереть спокойно не могу. Да, уже пора позаботиться о душе, но только очередная смертельная болячка схватит меня за горло, как я тут же думаю: а кто же останется с Вавой? Вот и приходится дальше жить! Ну почему у тебя нет приличной, обеспеченной девушки? Отчего воротишь нос от всех, с кем я пытаюсь тебя знакомить?

Моя память услужливо перелистнула воспоминания о "невестах", и я брякнул:

- Вполне способен сам о себе позаботиться!

- А вот и нет! - топнула ножкой маменька. - Ты вечно попадаешь в идиотские ситуации.

Продолжая бурно возмущаться, она втолкнула меня в гостиную и, швырнув коробку "Линдт" нераспечатанной на журнальный столик, закатила глаза.

- Ах, смотри, что принес Тоша! Мои любимые! Я заметил коробочку мармелада в шоколаде.

И когда это Николетта успела полюбить глазированный мармелад российского производства? Спору нет, этот продукт, когда он не просрочен, весьма вкусен, только до нынешнего дня маменька отказывалась даже смотреть в его сторону.

- Здравствуй, Ваня, - прогудел Антон.

Я посмотрел на гору сала, возвышающуюся на диване. Похоже, братец еще больше растолстел, что никак не вяжется с его постоянными заявлениями о хроническом безденежье. Хотя, может, он пухнет с голода?

Помня слова отца о том, что светский человек никогда не позволит себе хамства, я с открытой улыбкой протянул руку двоюродному братцу:

- Рад встрече.

- Не лги, - отмахнулся Антон, - ты меня терпеть не можешь, уж не знаю почему. Но ничего, я не злобив и надеюсь, что рано или поздно и ты сменишь гнев на милость. Знакомься, Анжелика.

Тщедушное существо в балахоне из розового льна пропищало:

- Для своих просто Лика, какие церемонии между родственниками.

Я осторожно пожал ее вялую, бледную, влажную лапку.

Однако господь иногда бывает справедлив. В отношении Анжелики он проявил похвальное благодушие. У девушки нет, как говорится, ни кожи, ни рожи, зато имеется папа-академик, что уравнивает ее шансы на ярмарке невест с нищими красавицами. Впрочем, кое для кого богатая уродка-жена намного привлекательнее красотки, не имеющей ничего. Во всяком случае, Антона всегда манили толстые кошельки папаш его многочисленных жен. Правда, все его браки разваливались по одной причине. Папенька через какое-то время соображал, что содержать одну дочурку намного проще, чем кормить ее вместе с мужем-балбесом, и ничтоже сумняшеся Антошу выставляли за дверь.

- Анжеликочка работает с книгами, - тарахтела маман, - она человек искусства, посвятила жизнь литературе.

Я решил поддержать разговор и спросил:

- Вы редактор?

- Нет. - Девица кокетливо сложила бледные губки бантиком.

- Сами пишете? Наверное, стихи?

- Ну... пока нет, - изогнулась Анжелика и одернула сарафан. На мгновение перед моими глазами мелькнула плоская, покрытая веснушками грудь.

- А... а... - протянул я. - Вы издатель? Угадал?

- Я работаю в библиотеке, - сообщила Анжелика.

- Не в простой! - поднял вверх толстый, похожий на сардельку палец Антон. - А в научной. Ликуся трудится в НИИ.

Внезапно на меня снизошло озарение.

- А директором института является ее папа! Правильно?

Лика удивленно воскликнула:

- Как вы догадались?

Девица, очевидно, просто светоч знаний, раз папенька-начальник сумел пристроить ее в подведомственном ему учреждении лишь на должность библиотекаря. Похоже, так глупа, что даже не способна предстать на ученом совете в качестве диссертантки. Я очень хорошо знаю, что многие "генералы" от науки, изо всех сил стараясь помочь собственным детушкам, платят талантливым аспирантам, которые за три года успевают написать две работы: одну для себя, другую для "Митрофана". Основная сложность - это процедура защиты. Но и тут можно избежать мышеловок. Естественно, члены совета в курсе того, чье дитятко сейчас взберется на кафедру, "каверзные" вопросы, которые ему задают, "ребеночек" знает заранее, ответы на них он вызубрил дома.

Впрочем, не надо думать, что все "старейшины" куплены. Члены ученого совета, как правило, не берут денег, здесь иные расчеты. Иногда руководитель вуза собирает всех и говорит:

- Нам нужно новое оборудование для аудиторий. Защищаем сына Петрова и имеем столы, стулья и доски.

В такой ситуации профессора только молча кивают головами. Всем же понятно, что бюджетникам негде взять пиастры на ремонт здания, вот и приходится изгибаться в разные стороны.

Случается, что начальство действует по-другому. Приглашает к себе в кабинет профессора N и спрашивает:

- У тебя вроде внучка к нам поступает? Можешь не нанимать репетиторов, совсем обнаглели, сволочи, по пятьдесят долларов за занятие дерут, и никаких гарантий. Не переживай, своих детей всегда возьмем. Кстати, во вторник защищается сын Петрова, хороший мальчик, ты бы проголосовал "за". А насчет внучки не сомневайся. Друзьям помогать надо: ты мне, я тебе...

Но, видно, Анжелика настолько тупа, что ее папенька не решился на подобные разговоры.

- У меня есть клубника, - оживилась маменька, - сейчас Вава подаст нам ее!

- Со сливками! - плотоядно воскликнул Антон. - Взбитыми!

Я хмыкнул. На мой взгляд, двоюродному братцу нельзя даже смотреть на этот гиперкалорийный продукт.

- Конечно, со сливками, - мигом подхватила Николетта, - ну-ка, Ваня, приготовь, только не забудь "хвостики" удалить.

Интересное дело! В комнате находятся две женщины, а на кухню отправляют меня.

- Где Нюша? - спросил я. - Пусть подаст клубнику!

Николетта скривилась:

- Эта дура зуб сломала, передний, теперь выглядит словно баба-яга. Я ее отправила к врачу. Давай, Ваня, поторопись, мы клубники хотим.

Глава 24

Делать нечего, пришлось идти на кухню. Там на столике лежал пакет с ягодами. Я вытряхнул их в дуршлаг и сунул под струю воды.

- Что вы делаете! - воскликнула Анжелика, входя в кухню.

- Ягоды мою, - ответил я.

- Нет, на такое способен лишь мужчина, - захихикала девица. - Зачем включили воду на полную мощность? Гляньте, как брызги летят!

С этими словами она уменьшила напор и стала отщипывать плодоножки. Я с благодарностью посмотрел на нее. Не сочтите меня лентяем, но я ненавижу все связанное с приготовлением пищи. Не спорю, встречаются мужчины, которые великолепно жарят мясо и филигранно готовят суп, но я не из их когорты.

Анжелика, заметив мой взгляд, кокетливо прищурилась.

- Ваня, вы женаты?

- Нет.

- А были?

- Нет.

- Да? - игриво протянула Лика. - И почему?

- Проблемы со здоровьем, - брякнул я.

Когда мужчина моих лет заявляет такое, девушки, как правило, теряют к нему всякий интерес. Никому неохота ухаживать за недужным супругом, подавая ему в кровать куриный бульон. Вообще говоря, девицы сами предпочитают быть объектами ухаживаний.

Но Лику мое заявление не смутило.

- Это ерунда, - сказала она, - хотите, познакомлю вас с папой? У него в клинике лечат все!

- Ваш отец медик?

- А вы не знали?

- Откуда бы!

- И я не знала, что у Антона такой красивый холостой двоюродный брат, - прошептала Лика и словно невзначай прижалась ко мне костлявым боком.

Сообразив, что она решила поохотиться, я выглянул в коридор и крикнул:

- Где сливки?

- Конечно же, в холодильнике, - раздраженно ответила маменька, - на дверце, сбоку.

Я распахнул рефрижератор. Лика решила не упустить свое. Она швырнула последнюю клубничку в тарелку, подошла ко мне, снова прижалась и прошептала:

- Здесь два баллончика, который из них? Ваня, прочтите, я не владею иностранными языками.

Нет бы сказать: "Я тоже!" - но часто ли вам попадался мужчина, способный признать, что он чего-то не умеет? Один из вторичных мужских половых признаков - это твердая уверенность в том, что ты знаешь все. Я взял баллончик в руки. Сейчас разберемся!

Честно говоря, читать инструкцию, написанную мелкими буковками, мне было не нужно, она оказалась на английском. А я в школе пытался учить немецкий, имел по нему твердую тройку и в случае крайней необходимости могу выговорить:

- Ищь хайсе Ваня, ищь воне им Москау. Москау ист шен<Меня зовут Ваня, я живу в Москве, Москва красивая. (Искаженный немецкий.)>.

В институте меня отчего-то отправили во французскую группу, и я за пять лет выучил текст "Моя комната", даже сейчас помню, что стол на языке Гюго "табль". Больше в памяти ничего не осело. А уж английский для меня вообще темный лес. Но мне совершенно не хочется выглядеть кретином в присутствии дамы, пусть даже такой, как Анжелика, поэтому я храбро схватил баллончики.

Слава богу, западные производители считают, что любой покупатель идиот, поэтому помещают на упаковках картинки. Зеленый спрей украшало изображение пирога, стоящего на столе, красный имел другую иллюстрацию: молодая девушка с не правдоподобно тонкой талией, в цветастом фартуке и перчатках держит в правой руке баллончик с обильно лезущей из него белой пеной. В ее левой длани зажата лопаточка, похожая на мастерок.

- Сливки здесь, - радостно сказал я и потряс красный баллончик.

Впрочем, вполне вероятно, что и в зеленом - калорийный молочный продукт, но, учитывая тот факт, что нарисован только пирог... Бог знает, что там на самом деле: сахарная пудра, дрожжи, корица... А на красном четко видна белая горка пены.

- Ах, Ваня, - всплеснула руками Лика, - вы такой умный, такой образованный!

Я улыбнулся. Девица не так уж дурна собой, тощевата малость, но мне никогда не нравились толстухи.

- Давайте разложим ягоды, - блестела глазами Анжелика, - потом напшикаем сливок, а сверху украсим веточкой мяты. Там, в холодильнике, есть пучок, я только что видела.

Спустя десять минут "икебана" была готова. Лика последний раз прижалась ко мне и прошептала:

- Положу тебе в карман свою визитку, позвони, не пожалеешь!

Я сделал вид, что не услышал заявления, и выскочил в коридор с такой скоростью, словно за мной гнались Али-баба и сорок разбойников.

Лет десять назад - у меня еще тогда не было машины - я увидел в метро прехорошенькую девочку, просто куколку: облако кудрявых волос и наивно распахнутые небесно-голубые очи.

Я никогда не знакомлюсь на улице, но тут не выдержал, подошел и задал традиционный вопрос:

- Девушка, что вы делаете сегодня вечером? Нимфа обозрела меня, открыла прелестный ротик и хриплым, совсем не нежным голоском сообщила:

- Все!

Честно говоря, я стушевался, а девица хихикнула и уточнила:

- За золотую цепочку даже больше...

Пронесясь по коридору, я влетел в гостиную.

- Боже, как долго! - возмутилась Николетта. - Чем вы там занимались?

- Целовались, - заржал Антон, - обнимались у стола, ха-ха-ха!

Интересно, было бы ему так весело, узнай он, как откровенно приставала ко мне Анжелика?

- Мне вот эту, - заявил Антон и, схватив миску с самым большим количеством сливок, моментально сунул в жадный рот ложку.

- Вкусно? - спросила Николетта. Антоша выпучил глаза и промычал:

- М-м-м.

- Так здорово, что язык проглотил? - усмехнулся я и сел в кресло.

Маменька решила кокетничать и, закатив глаза, сказала:

- О... так хочется клубники, но я вчера встала на весы и поняла: кошмар, ужас, катастрофа. Антоша, ты почему не ешь?

Двоюродный братец молча сидел на диване. "Небось подавился от жадности", - подумал я, но через мгновение сообразил, что с Антоном творится неладное.

На лбу братца выступила испарина, глаза почти выкатились из орбит.

- Тебе плохо? - испугался я.

- М-м-м, - простонал Антон.

Маменька кинулась к любимцу:

- Дорогой, скажи скорей, где болит?

По-прежнему молча, Антон делал какие-то странные движения руками, он то разводил их в разные стороны, то сводил вместе.

- Послушай, - рассердился я, - хватит идиотничать, немедленно объясни, в чем дело?

- Да, Тошенька, скажи скорей, дружочек, - засюсюкала маменька.

Антон перестал изображать ветряную мельницу. Он ткнул пальцем сначала в меня, а потом в остатки клубники со сливками, по его красным щекам неожиданно потекли слезы.

- Так, - голосом, не предвещающим ничего хорошего, процедила маменька, поворачиваясь ко мне, - ты опять за свое!

- Я?! Что я сделал?

- Снова подсунул Антоше вместо сахара соль, - она затопала ногами, - ты сто раз проделывал с ним такие штуки!

Правильно, а сверхумный Антон каждый раз попадался на одну и ту же уловку. Кстати, когда он решил отомстить мне той же монетой и во время очередного воскресного сборища любезно подал солонку, я, смущенный его приветливостью, сначала осторожно попробовал белую пыль и, сообразив, что передо мной сода, мигом вывернул всю емкость в суп негоднику. Только все это происходило более трех десятилетий назад.

- Николетта, мне же не семь лет, чтобы веселиться подобным образом, - возмутился я.

- Ну не знаю, - скривилась маменька, - видишь, он молчит и ясно дает понять: сливки невкусные.

Я обозлился:

- Нормальный продукт, попробуй сама.

- Ладно, - неожиданно прищурилась Николетта, - сейчас съем ложечку, только из креманки Антоши! И если там окажется соль... Имей в виду, Вава, накажу тебя.

Я пожал плечами: ну не смешно ли! Николетта собралась поставить сына в угол. Маменька схватила ложку, зачерпнула белую пену, подергала носиком и заявила:

- Запах чисто химический, не похоже на натуральный продукт, и консистенция странная, очень вязкая, как пластилин!

Я промолчал. Какой же наивной надо быть, чтобы ожидать от сливок из баллончика аромата, вкуса и качества подлинного молочного лакомства.

Николетта открыла накрашенный ротик, сунула в него ложечку и уставилась на меня.

- Ну что? - поинтересовался я. - Убедилась? Никакой соли или соды!

- М-м-м, - простонала маменька.

- М-м-м, - подхватил Антон.

- Ой, - заверещала, входя в комнату Лика. - Что это с ними, а?

- Не знаю, - совершенно искренне ответил я, - съели клубнику и завыли.

- Да? - изумилась Лика. - А я попробовала ягоды, когда мыла, и ничего.

Внезапно Антон вскочил и выбежал из комнаты.

- Куда он? - вопрошала Лика.

- Может его тошнит? - предположил я.