Чтение 21–й страницы книги ~Синий мопс счастья~

- Простите, вы мама Аллы Свириденко?

Связка со звоном упала на бело-красную плитку.

- Извините, не хотела вас напугать, - пробормотала я, - не знаю вашего имени...

- Кира, - машинально ответила женщина и тут же покраснела. - Вы кто?

- Не волнуйтесь, - забубнила я, судорожно прикидывая, каким образом сообщить Кире ужасную новость, - понимаете, Аллочка попала в больницу, с чистой ерундой, ей-богу, пустяк, не о чем волноваться...

Кира всплеснула руками.

- Так и знала! Опять приступ аппендицита, между прочим, уже третий! Говорила ей, не грызи семечки...

- Э.., нет, у нее не аппендицит.

- А что? - изумилась Кира.

Я набрала полные легкие воздуха и выпалила:

- Она попала под поезд метро, свалилась с платформы.

Кира стала медленно опускаться на пол, я ринулась к ней, подхватила ее и закричала:

- Она жива и практически здорова! Хотите, поедем к ней прямо сейчас? Аллу в Склифософский отвезли.

Кира вскочила, мгновенно открыла квартиру, вбросила туда саквояж, повесила на плечо маленькую сумочку и, по-прежнему не говоря ни слова, ринулась в лифт, я влетела за ней.

Примерно через час я сидела на стуле в длинном коридоре, наблюдая, как Кира, словно раненый зверек в клетке, бьется между стенами кишкообразного помещения. Аллочка была на операционном столе, добиться какой-либо информации от медицинских работников оказалось невозможно. Сестры тенями шмыгали мимо, изредка я хватала какую-нибудь за халат и слышала раздраженный возглас:

- О состоянии здоровья больного спрашивайте не у меня.

Если в коридоре появлялся врач, он меланхолично заявлял:

- Я не ваш лечащий доктор, ждите, к вам подойдут.

В какой-то момент Кира попросила:

- Дай позвонить, мой мобильный остался дома.

Я протянула ей сотовый. Кира схватила трубку и исчезла. Я раскрыла сумку Аллочки, которую привезла с собой, и стала перебирать нехитрые пожитки: губная помада, тени для век, пудреница, смятый носовой платок, потертый замшевый кошелек, расческа, пластинки жвачки и телефонная книжка. Еще тут лежал крохотный телефончик, по виду очень дорогой, с внешним дисплеем, замечательная игрушка ярко-красного цвета. Я повертела его в руках. Кто бы мог подумать, что у не слишком обеспеченной Аллы обнаружится подобный мобильник, на мой взгляд, он был ей совершенно не по карману.

Я начала листать записную книжку. Вот то, что мне надо: Нина Рагозина и четко написанный телефонный номер.

- Спасибо, - сказала, выныривая невесть откуда, Кира.

Я взяла свой телефон, записала в его памяти координаты Нины и сказала:

- Вот, возьми. Это сумка Аллочки, надо было тебе еще дома ее отдать, да я забыла и притащила сюда. В "Скорой" она пропасть могла.

- Спасибо, - кивнула Кира, - Аллочка любит эту сумку.

- Ты не знаешь, где тут туалет? - поинтересовалась я.

Кира внезапно заплакала, я прижала ее к себе и стала бестолково бормотать ненужные, лживые слова.

- Все будет хорошо. Аллочка поправится, закончит институт, выйдет замуж, нарожает тебе внуков...

Кира, уткнувшись лицом в мою шею, скулила, словно побитый щенок. Так мы простояли, наверное, с полчаса. Потом она наконец успокоилась и пробормотала:

- Извини.

- Плачь, если тебе от этого легче.

- Уже все. Где тут туалет?

- Понятия не имею, сама хотела его найти.

Кира завертела головой в разные стороны и неожиданно улыбнулась.

- Да мы около него стоим. Можно я первой пойду?

- Ступай.

Кира исчезла на четверть часа, потом появилась, вполне спокойная, со свежим макияжем на лице.

- Незачем хоронить ребенка раньше времени, - решительно сказала она, - если стану сейчас в истерике биться, Аллочке лишь хуже станет.

- Правильно, - кивнула я, - собери всю волю в кулак и надейся всегда на лучшее.

В туалете оказалось очень чисто, и, что поразило меня больше всего, тут имелась туалетная бумага, одноразовые полотенца и прикрепленная к стене бутылочка с жидким мылом. Я оглядела в зеркале свою физиономию и попыталась кое-как пригладить торчащие дыбом волосы.

- Просил же более меня не беспокоить, - раздался из коридора раздраженный мужской голос.

- Но, Боря, - начала было говорить Кира.

Закончить фразу ей не удалось. Мужчина повысил голос:

- Просто безобразие, так эксплуатировать мою порядочность!

- Наша дочь при смерти, Борис!

- Твоя дочь, - немедленно поправил бас.

- Но...

- Никаких "но"! Я давал тебе денег на аборт, а когда ты уперлась, честно предупредил: у меня жена, никаких обязательств на себя принять не могу и не хочу. И что услышал в ответ: сама выращу, никого не побеспокою.

- Ведь я тебя не трогала! - взорвалась Кира. - Алиментов не просила!

- Какие, к черту, платежи на незаконного ребенка, - окончательно вышел из себя Борис, - фамилия у нее не моя.

- Отчество твое!

- И что? Ты его ей сама записала. Кто в метрике отцом указан?

- Ну...

- Баранки гну! Обещала не беспокоить, и что?

Сначала в институт устрой!

- Но...

- Не нокай! Девчонка полная идиотка, учится бесплатно, через сессии ее тяну. Надо бы плюнуть!

- Только посмей, - заорала Кира, - мигом к твоей Наташке заявлюсь и все выложу. Имей в виду!

И про Римму тоже! Кобель! Девочка умирает! Твоя дочь!

- Твоя.

- Но и твоя тоже! Я ее себе не пальцем сделала.

- Это доказать надо!

- Подонок!!!

- Ты меня еще пугни, и твоя лентяйка на улице окажется! Хватит со всякой ерундой приставать, поняла!

- Девочка умирает!

- Слышал уже. Крайне сожалею, что из дурацкой порядочности взял ее в академию!

- Господи, какой ты мерзавец! Подлец.

- Очень хорошо, что вы, леди, это наконец-то поняли. Разойдемся мирно. Я сволочь, вот и держись от меня подальше. Кстати, когда ты деньги сперла, кто тебя выручил, а?

- Меня подставили!

- Вот что, голубка, - просвистел Борис, - пошла ты со своей дочуркой на...

- Зачем тогда приехал?

- Чтобы лично, глядя тебе в глаза, сообщить: забудь о нашем знакомстве.

- Я к Наташе поеду! Скандал устрою!

- Валяй, попробуй. Но моя жена умеет с подобными суками разговаривать, как пришла, так и вон покатишься! А я Аллу выгоню, даже ничего делать не придется, сама на сессии утонет и без диплома останется, вот и думай теперь, как лучше поступить: ругаться со мной или дружить. Выбирай: или ты сидишь тихо, не дергаешь меня по ерунде, или я выталкиваю твою идиотку, настоящий балласт для моего вуза, вон. Между прочим, какой-то талантливый ребенок не сумел получить образования, потому что его место заняла твоя Алла.

Воцарилась тишина, потом раздались уверенные, громкие шаги и послышалось истерическое всхлипывание. Я тихонько высунулась наружу. Кирочка сидела на стуле, уткнув лицо в колени, плечи ее мелко-мелко тряслись. Я осторожно кашлянула. Она подняла голову:

- Ты слышала?

- Ну, извини, случайно...

- Скотина.

- Это твой бывший муж?

- Нет.

- А кто?

- Отец Аллочки, любовник. Дернул же черт меня с ним связаться, господи, хоть бы он умер...

Злые слезы потоком полились по бледным щекам Киры. Я стала гладить ее по волосам.

- Ну, успокойся.

- Мерзавец.

- Не принимай близко к сердцу.

- Подонок, подонок, подонок!!!

- Пойди попей воды.

- Нет, ты меня послушай!

- Лучше потом.

- Послушай, - закричала Кира, - сейчас!

Голос ее, отчаянно-звонкий, пролетел по коридору.

- Хорошо, хорошо, я слушаю, говори, если тебе от этого легче станет, - быстро сказала я.

- Моя мама, - судорожно начала Кира, - очень любила меня. Понимаешь, им с отцом господь никак не давал детей, родители уже простились с мыслью о наследнике, а тут вдруг я появилась. Лучше тебе не знать, каким было мое детство! Ужас! Запрещали все: играть с детьми, кататься на санках, есть мороженое. В школу водили до десятого класса за руку! Боже, как мне хотелось обрести свободу, избавиться от гнета.

Я грустно улыбнулась:

- Боюсь, ты не поверишь, но мое детство было таким же. Судьба единственного, слишком любимого ребенка, как правило, печальна. Только я в детстве не страдала от опеки, лишь став студенткой консерватории, осознала степень своей несвободы.

- А потом, - не слушая меня, говорила свое Кира, - они умерли, сразу оба. Сначала папа от инсульта, а затем, на сороковой день после него, ушла мама, и я осталась одна. Получила то, что хотела, - свободу. Ведь правильно предупреждают: не проси у господа ничего, потому что он способен исполнить твои желания. Вот я мечтала жить одна, и мои мечты воплотились в жизнь. Ужасно! Какой ценой!

Я вздохнула. Человек, как правило, не умеет правильно выражать свои мысли. Кире следовало, вознося молитвы, просить бога:

- Боже, сделай так, чтобы я получила свободу, а мама с папой мирно жили бы по соседству.

Но она произнесла лишь первую часть фразы, и провидение услужливо поспешило ей на помощь, дало Кире абсолютную свободу, убрав ее родственников.

Вот тут-то Кира поняла, что жить одной очень плохо, просто ужасно. На нее навалилась тоска, которая в любой момент могла перейти в депрессию.

В тот год Кира заканчивала институт. Руководителем диплома у нее был Борис Сергеевич Касаткин, молодой преподаватель, аспирант, подающий надежды ученый. В Бориса Сергеевича были поголовно влюблены все женщины вуза, от сопливой первокурсницы до ректора, восьмидесятидвухлетней Елены Израилевны Ромм.

Борис был женат. Кира хорошо знала его супругу, потому что, будучи дипломницей, не раз приходила к Касаткиным домой, где находила самый ласковый прием. Наташа была всего на год старше Киры, но в паспорте у нее стоял штамп о бракосочетании, а статус замужней женщины взрослит.

У Касаткиных Киру всегда угощали ужином и чаем, один раз Наташа помогла дипломнице раздобыть остродефицитные сапоги. Близкой дружбы между женщинами не было, но хорошие, приятельские отношения возникли сами собой. Впрочем, в дом к Касаткиным Кира приходила лишь тогда, когда возникала проблема с дипломом.

Накануне защиты, в июне, Кира приехала к Борису Сергеевичу. Наташа жила на даче, в квартире царил беспорядок, по полу клубилась пыль, в ванной из корзины вываливалась груда грязного белья, а на кухне, когда Борис решил угостить дипломницу чаем, даже не нашлось заварки.

- Уж извини, - развел руками преподаватель, - Наташа в деревне, а я сам абсолютно беспомощен в быту, у меня аллергия на пыль, кашляю, а убирать лень.

- Где пылесос? - спросила Кира.

- Что ты, - испугался Борис Сергеевич, - я просто так сказал, без всякого намека.

Но Кира уже увидела круглый "Циклон", засунутый между плитой и столиком.

Целых два часа студентка носилась по комнатам с тряпкой, а потом отправилась в ванную, принять душ.

- Кирочка, - крикнул из-за двери Борис, - я принес тебе свежее полотенце, вот, чуть приоткрою дверь и просуну, не пугайся.

- Хорошо, - ответила девушка, стоя обнаженной на коврике.

Но дверь вопреки ее ожиданиям распахнулась настежь...

Через пять минут они оказались в спальне, и Кира в тот день домой так и не попала. Она осталась на ночь у Бориса. Разгорелся сумасшедший роман. Наташа дышала свежим воздухом в деревне, в Москву не приезжала, Борис мотался к жене на выходные, будни он проводил с любовницей.

Любовь закончилась двадцать пятого августа. Утром Боря позвонил Кире и сказал:

- Прости, надеюсь, ты понимаешь, что у наших отношений нет будущего. Я женат, никогда не врал тебе, мы хорошо провели время вместе, давай расстанемся друзьями. Сегодня возвращается Наташа.

- А как же я? - тихо спросила Кира.

- Ты молодая, красивая, - прозвучало в ответ, - найдешь себе другого. Кстати, я тебе не говорил: Наташа беременна.

- У меня тоже задержка, - пролепетала Кира.

- Ужасно! - заорал Боря, потом, спохватившись, заговорил заботливым, ласковым голосом:

- Кирочка, не беспокойся, естественно, я дам тебе денег на аборт.

- Спасибо, - прошептала Кира.

- Надеюсь, ты не станешь больше меня тревожить?

- Нет, - ответила она.

На душе у Киры было гадко, вот, значит, каков Борис на самом деле. Попользовался ею в отсутствие жены, словно резиновой куклой, и совершенно спокойно бросил. Кира проплакала целый месяц, а потом решила рожать. С Борисом она больше не встречалась, получила диплом, устроилась на работу и зажила своей жизнью.

Как Кира растила девочку, поймет лишь тот, кто поднимал ребенка в одиночку, без бабушек, дедушек и тетушек. Ясли, садик, продленка, постоянные болячки, безденежье, слезы и.., огромная радость, сладкая каторга. Пришлось переучиваться на бухгалтера, как психолог Кира не могла найти работу. Аллочка выросла замечательной, очень любящей маму девочкой, вот только с учебой у нее никак не складывалось, нечего было даже и думать об институте, но Кира очень хорошо понимала: в современной жизни без образования делать нечего. Только огромное желание пристроить Аллочку в институт заставило ее обратиться к бывшему любовнику.

К тому времени Борис стал заметной личностью, защитил докторскую диссертацию, получил звание академика, основал частное учебное заведение. Академию медицинской психологии. В отличие от многих коммерческих институтов, захиревших сразу после рождения, академия благополучно встала на ноги и начала пользоваться авторитетом, каждый год здесь был стабильно большой конкурс. Борис Сергеевич высоко поднимал планку, в его институт нельзя было попасть, просто заплатив деньги, следовало успешно сдать непростые вступительные экзамены. А еще Касаткин часто появлялся на телеэкране.

Его, интеллигентного, умного, импозантного ученого, очень любили ведущие самых разных программ.

А Борис не кривлялся, выступал всюду, куда звали, и старательно "пиарил" свой вуз.

Как-то раз Кира перед работой включила телевизор, шла программа "Утро". Как многие люди, вынужденные рано уходить на работу, Кира любит эту передачу, под нее легче просыпаться, потом, в программе часто бывают очень интересные люди.

Не успела Кира ткнуть пальцем в кнопку, как из динамика полился хорошо поставленный, знакомый голос Бориса:

- Наша академия дает уникальное образование.

Среди преподавательского состава...

Первым желанием Киры было переключиться на другой канал, она схватила пульт, но ее остановила Аллочка:

- Ой, мам, погоди, дай послушать.

Пришлось Кире "любоваться" на лицо Касаткина.

- Наверное, здорово в этой академии учиться! - воскликнула вдруг дочь. - Только кто меня туда возьмет, с тройками в аттестате! Эх, надо было со второго класса готовиться к поступлению в вуз.

- Ты хотела бы попасть к Касаткину? - тихо спросила Кира.

- Очень!!!

- Я попробую решить проблему.

- Как?

- Это мое дело.

Борис Сергеевич принял Киру очень приветливо.

- Знакомьтесь, - воскликнул он, когда Кира вошла в его кабинет, - это моя бывшая дипломница!

Женщина, сидевшая у его стола, приветливо кивнула, собрала бумаги и ушла. Кира приступила к делу:

- Боря, у меня есть дочь. Алла Борисовна, ей в этом году поступать в вуз.

Касаткин начал нервно катать по столешнице ручку.

- Дочь? Борисовна? Так зовут твоего мужа?

- Я не замужем и никогда не была семейной женщиной, - решительно заявила Кира.