того к ней расположен, приглашал ее несколько раз покататься с ним. Но не
думаю, что он ее навещает. А вы посоветуйте ему бывать у нее - бывать
почаще. Хорошо, если бы он проводил у ней послеобеденные часы, они будут
беседовать, это пойдет ему на пользу.
влияние. Очаровательной да еще и остроумной женщине это ничего не стоит,
особенно если она чуть-чуть кокетка. Мое образование, дорогой дядя -
наполовину по крайней мере, - это общество подобных женщин. Если Клиффорд,
как вы говорите, исключен из университета, сделайте Евгению его
наставницей.
Феликс. Но мистеру Уэнтуорту это ничего не объяснило, он не считал свою
племянницу хорошенькой. - С Клиффордом кокетство Евгении сведется к тому,
что она будет с ним немного насмешлива, а это все, что требуется. Словом,
посоветуйте ему быть с ней полюбезнее. Понимаете, лучше, чтобы это
предложение исходило от вас.
порекомендовать своему сыну в качестве... в качестве рода занятий...
проникнуться нежными чувствами к мадам Мюнстер?
Феликс.
конечно, не может. Но она сделает все, что в ее силах.
подобный образ действий. - И, стараясь не встретиться глазами с изумленным
взглядом Феликса, он прервал сеанс и в течение двух недель не являлся
позировать.
мистера Уэнтуорта немало акров, и сосновый лесок на дальнем его крутом
берегу, куда постоянно наведывался летний бриз. Нашептывание ветерка в
высоких вершинах сосен было удивительно внятным, почти членораздельным.
Как-то раз Феликс шел из мастерской мимо гостиной своей сестры: дверь в
комнату была открыта, и он увидел там в прохладном полумраке Евгению, всю
в белом, утонувшую в кресле и прижимающую к лицу огромный букет цветов.
Напротив нее, вертя в руках шляпу, сидел Клиффорд Уэнтуорт; судя по всему,
он только что преподнес этот букет баронессе, прекрасные глаза которой
приветливо улыбались молодому человеку поверх герани и крупных роз. Феликс
помедлил на пороге дома, раздумывая, не следует ли ему повернуть назад и
войти в гостиную. Но он продолжал свой путь и вскоре оказался в саду у
мистера Уэнтуорта. Облагораживающее воздействие, которому он предлагал
подвергнуть Клиффорда, началось, по-видимому, само собой; Феликс, во
всяком случае, был уверен, что мистер Уэнтуорт не воспользовался его
хитроумным планом, предложенным с целью пробудить в молодом человеке
эстетическое сознание. "Он определенно решил, - сказал себе после
приведенного на этих страницах разговора Феликс, - что я, как заботливый
брат, хлопочу о том, чтобы развлечь сестру флиртом - или, как он это,
вероятно, называет, любовной интригой - с увлекающимся Клиффордом. Да уж,
когда люди строгой нравственности дают разгуляться своему воображению -
признаться, я не раз это замечал, - за ними никому не угнаться!" Сам
Феликс, естественно, тоже не обмолвился об этом Клиффорду ни словом. Но
Евгении он сказал, что мистер Уэнтуорт удручен грубыми вкусами сына. "Надо
им чем-то помочь; они проявили в отношении нас столько сердечности, -
добавил он. - Обласкай Клиффорда, пусть он к тебе почаще заглядывает,
приохоть его к беседам с тобой, это отобьет у него охоту к другому,
которая объясняется лишь его ребячеством, нежеланием отнестись к своему
положению в обществе достаточно серьезно, как это подобает состоятельному
молодому человеку из почтенной семьи. Постарайся привить ему серьезность.
Ну, а если он сделает попытку за тобой ухаживать, тоже ничего страшного".
бутылки бренди? - спросила баронесса. - Поистине странные обязанности
возлагают на нас в этой стране!
образовании Клиффорда; и Феликс, который тут же об этом забыл, поглощенный
мечтами о предметах, неизмеримо ближе его касающихся, сейчас подумал, что
перевоспитание началось. На словах тогда выходило, что план на редкость
удачен, но теперь, когда дошло до дела, у Феликса появились кое-какие
опасения: "Что, если Евгения... если Евгения?.." - тихонько спрашивал он
себя, но при мысли о непредсказуемых способностях Евгении так и не
завершал вопроса. Однако не успел Феликс внять или не внять столь туманно
выраженному предостережению, как увидел, что из боковой калитки сада
мистера Уэнтуорта выходит Роберт Эктон и направляется к домику среди
яблонь. Очевидно, Эктон добирался сюда проселками с намерением навестить
мадам Мюнстер. Проводив его взглядом, Феликс продолжал свой путь. Он
предоставит Эктону выступить в роли Провидения и прервать, если в том
будет надобность, увлечение Клиффорда Евгенией.
откуда начиналась тропинка, ведущая полем и вдоль опушки рощи к озеру.
Молодой человек остановился и взглянул на дом, точнее говоря, на одно
открытое окно на теневой его стороне. Вскоре в нем показалась, щурясь от
яркого света, Гертруда. Феликс, сняв шляпу, поздоровался; он сказал, что
хотел бы прокатиться в лодке на другой берег озера, и спросил, не окажет
ли она ему честь его сопровождать. Несколько секунд она на него смотрела,
потом, ни слова не говоря, исчезла, но вскоре появилась снова, уже внизу,
в подвязанной белыми атласными лентами, очаровательной, с причудливыми
полями шляпке из итальянской соломки, которые в те времена носили, и с
зеленым шелковым зонтиком в руке. Они пришли с Феликсом к озеру, где
всегда были привязаны две лодки; в одну из них они сели, и Феликс,
взявшись за весла, направил ее несильными гребками к противоположному
берегу. День стоял ослепительный, как это бывает в самом разгаре лета, и
маленькое озеро сливалось с залитым солнцем небом; слышен был только плеск
весел, и оба они невольно к нему прислушивались. Высадившись из лодки, они
извилистой тропинкой взобрались на заросший соснами бугор, где в просветах
между деревьями сверкала гладь озера. Место было восхитительно прохладным,
и прелесть его заключалась еще в том, что прохладу - среди тихих шорохов
сосновых веток, - казалось, можно не только ощущать, но и слушать. Феликс
и Гертруда опустились на ржавого цвета ковер из сосновых игл и
разговорились о самых разных вещах; наконец в ходе разговора Феликс
упомянул о своем отъезде; тему эту он затронул впервые.
же я остаться здесь навсегда.
потом сказала:
отъезд.
ничего о вас не знала, и так все снова и будет.
сказал Феликс. - Но теперь я вам буду писать.
кажутся странными, только когда я говорю их вам. Вы приедете в Европу.
чрезвычайно просто, ока была очень серьезна. Феликс обратил внимание на ее
серьезность; несколько секунд он был в нерешительности. - Зачем вы мне это
говорите? - продолжала Гертруда. - Не хотите же вы сказать, что я приеду с
моим отцом или сестрой. Вы сами в это не верите.
смотрел на нее, желая лишь одного: чтобы ухаживать за дочерью оказавшего
им гостеприимство старого джентльмена не считалось "вероломством".
лазурь. На другом берегу появились двое: выйдя из дому, они шли по лугу.
смотрели на противоположный берег, не делая, однако, попытки перебраться,
хотя к их услугам была оставленная Феликсом вторая лодка. Феликс помахал
им шляпой - кричать не имело смысла, они все равно не услышали бы. Не
отозвавшись никак на его приветствие, они повернули и пошли вдоль берега.
- со мной он, во всяком случае, ведет себя крайне сдержанно. Сидит,
подперев рукой подбородок, и молча на меня смотрит. Иногда он отводит
взгляд. Ваш отец говорит, что он необыкновенно красноречив; мне хотелось
бы его послушать. По виду он очень незаурядный молодой человек. Но
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Шилова Юлия
Афанасьев Роман