и лучше, как для путешественников, так и для критиков, раз и навсегда
согласиться с тем, что картина Леонардо да Винчи несомненно была когда-то
творением необыкновенного совершенства и что, сколь бы мало ни оставалось в
ней от ее первоначальных красот, величие ее общего замысла побуждает
смотреть на нее и теперь как на произведение весьма интересное и ценное.
и это - прекрасный город, хоть и не в такой степени итальянский, чтобы
обладать характерными свойствами многих других, гораздо менее значительных
городов. Корсо, где миланское общество катается взад и вперед в своих
экипажах, готовое ради этого на полуголодное существование, - очень приятное
место прогулок, затененное длинными рядами деревьев. В великолепном театре
Ла Скала после оперы давали еще балетную пантомиму под названием "Прометей";
в начале ее сотни две мужчин и женщин изображали род человеческий в те
времена, когда он не знал еще облагородивших его искусств и наук и любовь и
грации еще не сошли на землю, чтобы смягчить ее обитателей. Я никогда не
видел ничего более эффектного. Вообще говоря, пантомима в Италии
замечательна скорее своею стремительностью и страстностью, чем тонкостью
исполнения, но на этот раз унылое однообразие, тоскливая, жалкая, косная
жизнь, низменные страсти и желания человекоподобных существ, незнакомых с
возвышающими влияниями, - которым мы стольким обязаны и носителям которых
столь мало воздаем должное, - были выражены с подлинной силой и чувством. А
между тем я считал, что идея подобного рода не может быть с такой
убедительностью воплощена на сцене без помощи слова.
на верхушке соборного шпиля истаяла в голубом небе, на нашем пути выросли
Альпы - причудливое нагромождение высоких пиков и кряжей, облаков и снега.
самым поразительным образом меняли свои очертания при каждом повороте
дороги, открывавшим их нашим взорам всякий раз по-иному. Чудесный день уже
склонялся к закату, когда мы достигли Лаго Маджоре с его прелестными
островами. Как ни причудлив остров Изола Белла *, он все же прекрасен. Все,
что подымается из этих синих вод, среди этих пейзажей, не может не быть
прекрасным.
Симплонского перевала. Но так как в безоблачном звездном небе ярко сияла
луна, не могло быть и речи о сне и всем прочем. Надо было не мешкая ехать
дальше. Итак, после непродолжительной остановки мы наняли маленький экипаж и
начали подниматься.
снег толщиною в четыре-пять футов, а в других местах уже намело высокие
сугробы; воздух был пронизывающе-холодным. Но эта ясная морозная ночь и
величественная дорога с ее непроницаемыми тенями и непроглядным мраком, и
внезапные повороты, выводившие нас туда, где все было залито лунным сиянием,
и неумолчный рокот падающей воды - все вместе делало поездку незабываемой.
внизу; дорога начала виться среди темных деревьев и спустя некоторое время
вынырнула на открытую местность с очень крутым и трудным подъемом, над
которым высоко сияла луна; наша головоломная тропа, пройдя по мосту над
потоком, углубилась в тесный коридор, образуемый двумя массивными отвесными
скалами, которые совершенно закрыли от нас лунный свет, оставив над нами
лишь узенькую полоску неба с несколькими мерцавшими звездами. Загем исчезла
и эта полоска: мы погрузились в кромешную тьму пробитого в скалах тоннеля.
Грозный водопад гремел и ревел прямо под ним; у въезда в тоннель висели
туманом брызги и пена. Вынырнув из этой пещеры и выйдя снова на лунный свет,
наша дорога прошла по мосту, подвешенному на головокружительной высоте, и
устремилась петлями вверх, через ущелье Гондо, неописуемо дикое и
величественное, где гладкие, отвесно вздымающиеся по обе стороны стены почти
смыкаются вверху друг с другом. Так мы ехали всю ночь, медленно взбираясь по
трудной дороге, поднимаясь все выше и выше, и ни одной минуты я не испытывал
скуки, погруженный в созерцание черных скал, грозных высот и глубин, гладких
снежных полей, лежащих в расщелинах и ложбинах, и неистовых горных потоков,
с грохотом падающих в глубокие бездны.
пронзительный ветер. Разбудив не без труда обитателей одинокого деревенского
дома, вокруг которого жутко завывал ветер, подымая снежные вихри и унося их
с собой, мы позавтракали в неприглядной бревенчатой хижине, которая, однако,
хорошо обогревалась печью и была хорошо приспособлена (как оно и должно
быть), чтобы выдерживать бури и посильнее. Между тем нам приготовили сани, в
них впрягли четверку лошадей, и снова, взрыхляя снег, мы поехали дальше.
Подъем продолжался, но теперь уже при утреннем свете, в котором была ясно
видна бескрайная белая пустыня, где пролегал наш путь.
сколоченный деревянный крест с обозначением ее высшей точки над уровнем
моря; лучи восходящего солнца сразу вырвались на свободу, растеклись над
снежной пустыней и окрасили ее в красный цвет. Печальное, скорбное величие
этой картины было в этот момент несравненным.
оттуда вышла кучка крестьян с посохами и заплечными мешками - эти путники
провели здесь минувшую ночь, - в сопровождении одного или двух монахов,
гостеприимных хозяев этого учреждения, которые медленно брели вместе с ними
ради компании. Было приятно пожелать им доброго утра и еще долго
оглядываться на них и видеть, что и они также оглядываются, а когда одна из
наших лошадей поскользнулась и упала, - раздумывают, не вернуться ли, и не
помочь ли нам. Но лошадь вскоре поднялась на ноги при содействии дюжего
возчика, упряжка которого застряла на этом же месте; выручив его из беды, в
благодарность за его помощь, мы распрощались с ним, и он стал медленно
пробиваться сквозь снег, догоняя крестьян, а мы сами без помех и быстро
помчались вперед по самому краю поросшего горными соснами крутого обрыва.
проезжая под нависшими ледниками по сводчатым галереям, обвешанным гроздьями
сосулек, под и над кипевшими пеною водопадами, возле убежищ и галерей,
предназначенных служить укрытием в случае внезапной опасности, через
тоннели, по укрепленным сводами кровлям которых проносятся весною лавины,
чтобы низвергнуться в неведомую и бездонную глубину.
движущимся пятнышком среди пустынных пространств, где не было ничего, кроме
льда, снега и чудовищных глыб гранита; по глубокому Сальтинскому ущелью,
оглушенные ревом потока, бешено низвергавшегося между расколотыми глыбами
камня на равнину, лежавшую далеко внизу. Вниз и вниз по зигзагам дорог,
проложенных между отвесными утесами с одной стороны и пропастями с другой;
вниз, где погода теплее, а пейзажи мягче, пока перед нами не появились
тронутые оттепелью и сверкавшие на солнце золотом и серебром, металлические
иди красные, зеленые, желтые купола и шпили церквей швейцарского города.
следовательно, вернуться туда возможно скорее, я не стану (хотя и испытываю
сильное искушение) распространяться об игрушечных швейцарских деревушках,
лепящихся к подножью исполинских гор; о причудливо нагроможденных домиках,
которые жмутся друг к другу; об улицах, которые нарочно сделаны очень
узкими, чтобы воющие ветры не могли разгуливать по ним зимою; о мостах,
снесенных неистовыми весенними водами, внезапно вырвавшимися из плена; о
крестьянках в больших круглых меховых шапках, похожих - когда они
выглядывают из окон и видны только их головы - на меченосцев лондонского
лорд-мэра; о том, как красив город Веве на берегу тихого Женевского озера; о
статуе св. Петра в Фрибурге, которая держит в руке самый большой на свете
ключ; о знаменитых двух подвесных мостах в том же Фрибурге или об органе
тамошнего собора.
деревень, застроенных деревянными домиками с нависшими соломенными крышами и
выступающими вперед низкими окнами и вставленными в них крошечными круглыми
стеклышками величиной с крону; о том, что на каждом швейцарском хозяйстве,
как бы мало оно ни было, с его фургоном или повозкой, аккуратно
поставленными позади дома, садиком, обилием домашней птицы и стайками
краснощеких ребят, был заметен отпечаток довольства, казавшийся после Италии
чем-то невиданно новым и очень приятным; о том, как изменялись наряды женщин
и "меченосцев" уже больше не было видно, а вместо шапок стали преобладать
большие черные полупрозрачные чепцы в форме веера и белые кокетливые
корсажи.
ослепительным снегом, освещенная яркой луной и звучащая музыкой падающей
воды; или о том, как под окнами большой гостиницы "Трех волхвов" в Базеле
катил свои воды вздувшийся зеленый, стремительный Рейн; или как в Страсбурге
он так же стремителен, но уже не такой зеленый, а еще ниже, говорят, он
совсем окутан туманом и в это время года плыть по нему гораздо опаснее, чем
отправиться по большой дороге в Париж.
собором и старыми-престарыми домами с островерхими кровлями и коньками
представляет собой галерею причудливых и занимательных видов; или о том, как
в полдень в соборе собралась толпа посмотреть на затейливые прославленные
часы, когда они отбивают двенадцать; как после этого целая армия различных
фигурок проделывает множество замысловатых движений, а громадный петух,
восседающий среди них на насесте, громко и чисто кукарекает двенадцать раз.
Или как забавно было смотреть на этого петуха, силившегося взмахнуть
крыльями и вытянуть шею, что, однако, не имело ни малейшего отношения к его
пению, так как было явственно слышно, что оно исходило откуда-то снизу, из
недр часов.
побережье - несколько лучше благодаря холодам. Или как приятно было смотреть
на утесы Дувра, и Англия виднелась с поразительной четкостью, хотя в зимний
день, надо признаться, казалась темною и бесцветной.
Херберт Фрэнк
Маккэфри Энн
Шилова Юлия
Флинт Эрик
Березин Федор
Шилова Юлия