Я не удивился, когда оказалось, что он биолог.
высаживая меня в Хай-Баре.
горло взяли, понимаешь?
в тот вечер впервые увидел современный персональный компьютер, без
перфокарт и прочих ужасов. Текстовый редактор Write, в котором работал
Беня, показался мне настоящим чудом, вершиной прогресса. Не верится, что с
тех пор прошло всего три года. Сегодня почти никто из моих знакомых не
обходится без РС, а сам я работаю с монстрами вроде Corel!6.0, Ventura и
Page Maker. Что ждет нас еще через три года?
клавишам.
придумал. Учти, у девушек в ее возрасте клиторальная чувствительность
доминирует над влагалищной...
потом с невинным видом спросил:
на севере страны у него появилась постоянная подруга, и он периодически
ездил к ней в гости, причем дело зашло настолько далеко, что он на большую
часть своей зарплаты снимал ей там квартиру поближе к месту работы.
своей работе в Тбилисском зоопарке. Как он состоял в народной дружине и по
ночам ловил на зоопарковских скамейках профессоров соседнего университета,
приводивших туда студенток перед сессиями.
требовали от девчонки, чтобы она и нам дала, только чтобы мы не сообщали
ему на работу! Мы, конечно, уж в таких-то случаях сообщали обязательно.
совсем маленькая девочка.
вернулся в город и встретил Аню на пирсе. Когда она увидела, о какой яхте
идет речь, то от восторга обняла меня и хотела чмокнуть в щеку, но
почему-то чмоканье растянулось минут на десять.
заодно перевернул еще одну страничку в моей нелегкой, но такой интересной
жизни.
стихи в одной главе с маленьким шедевром Пушкина. Но "Песня эйлатского
дворника" упоминается в тексте, так что придется познакомить с ней
читателя.
одну из женщин, которые были у него в жизни, не любил так, как море.
шел к югу ровно, словно по озеру. Гористые берега, сжимавшие узкий залив,
отличались от неба только отсутствием звезд. Редко-редко показывался
огонек или фары автомобиля. Я сидел в кресле, просунув носок кроссовки
между спицами штурвала, и всматривася в ночь, чтобы ненароком не налететь
на кого-нибудь. Израильские суда в этих водах ходят с погашенными огнями.
Как сказал Володя, узнав о нашем отплытии: "Будь осторожен. Ты привык
видеть залив каждый день, и думаешь, что он наш. Но это не mare nostrum".
мной, разглядывая навигационное оборудование. Мы несколько робели при
мысли о том, что нас ждет через час, когда кончится моя вахта. Как-то уж
очень быстро все получилось. Я пытался угадать, насколько далеко успели
зайти их отношения с Левой, а Анечка, я подозреваю, думала, зачем вообще
ей все это нужно. Даже распитая бутылочка муската "Самария" не помогла нам
расслабиться. Мы пытались поддерживать разговор, но он не клеился.
белая полоса. Я вскочил, вцепился в штурвал и послал Томми, нашего
матроса, убрать часть парусов. Потом поднял переднее стекло рубки и,
отключив музыку, высунулся в окно, чтобы получше рассмотреть странную
полосу и услышать плеск волн о рифы, если это они. Вообще-то на фарватере
залива везде глубоко, но в темноте легко можно отклониться к одному из
берегов.
всякий случай я отвернул немного влево и крикнул Тому, чтобы он оставил
только нижние топсели (не уверен, что правильно перевожу на русский
английские названия парусов).
в светлую зону, на самый краюшек. Капитан, встревоженный изменением курса,
вылез на палубу и тоже уставился на воду. Тут оно и началось.
Ослепительный белый свет ударил во все стороны от носа корабля,
стремительной волной разбежался на три стороны, и не меньше мили морской
поверхности превратилось в горящий магний.
теперь, когда его осветило таинственным огнем, наша яхта как будто
очутилась в центре мерцающего купола. Отстветы бушующего сияния играли в
небе, а на борту было совершенно светло.
яхта легла в дрейф прямо среди огненного озера. Я подбежал к борту и сразу
понял, в чем дело. Это были пиросомы - похожие на огурец колонии мелких
морских созданий, довольно слабо изученных. Каждое движение судна или удар
волны о борт заставляло одну-двух пиросом испустить необыкновенно яркую
вспышку света. Тысячи их соседок, плававших рядом, подхватывали
инициативу, и по всему скоплению "огурцов", растянувшемуся на милю или
две, расходился горящий круг.
задумчивости.
темноту.
закончилась. Кэп встал к штурвалу, а мы пошли в каюту.
вместе с легким ветерком. Мы погасили свет, оставив только маленькую
лампочку над дверью, и стали целоваться. Вдруг Анечка отстранилась и