запоздавшие стерхи, черные и дальневосточные аисты стая за стаей
поднимаются в воздух и улетают на юго-восток. Когда над головой на бреющем
полете проходит десяток белых или полсотни японских журавлей, это просто
здорово. К обеду остаются только черные журавли, лебеди и те, кто не
прилетел с севера, а гнездится в заповеднике:
мелочь.
меня уже кончилась пленка! В полпятого на горизонте появляется мутная
стена снеговых туч - это уже четвертый за неделю холодный фронт из Сибири.
Птицы снова начинают смываться, стремительно уносясь по ветру. К вечеру
лишь два черных журавля и кучка лебедей сиротливо маячат среди прижатого
ветром к земле тростника.
орнитологами - выставка биноклей, фоторужей, темных очков, рыжих бород и
рваных курток. Успеха вам, ребята! На одном из джипов возвращаюсь в город
- мне пора домой.
покупки билета во Внутреннюю Монголию у меня осталось денег еще на два
доллара - до границы должно хватить. Ввиду отсутствия паспорта на перевод
из дома я рассчитывать не могу - придется добираться до Москвы на товарных
поездах, договариваясь с машинистами.
градусов на пять холоднее. Так будет продолжаться до ноября, до настоящей
зимы. Из-за этих волн холода в октябре сибирские птицы летят на юг уже не
через Чжалонг, а восточным путем - вдоль теплого побережья. Только мне,
несчастному, приходитс вопреки природе и зову сердца тащиться в совершенно
непригодные для жизни широты.
Монголия.
населяли весь Верхний и Средний Амур, но после прихода Хабарова и Ко
переселились на южный берег: маньчжуры, в отличие от казаков, хотя и
грабили, но не убивали.
спину, а солнце в нос. Хинган здесь около 700 м высотой и похож скорее на
мелкосопочник.
даурской лиственницей. Многие сопки совсем голые - видимо, след
катастрофических пожаров 1987 г. Из фауны встретились сибирская косуля,
солонгой и дрофа.
три известных мне эвенкийских слова обеспечивают порцию оленьей печенки с
древесными грибами ассорти. Восточные склоны более красивые: вверху
огненно-рыжие лиственницы, ниже - сосна, на предгорьях - разноцветный (в
основном цвета сильно загорелой блондинки, но встречаются варианты от
темно-шоколадного до киноварно-красного) монгольский дуб, а по рекам -
ярко-золотой тальник. Тут очень много рябчиков, а один раз я видел следы
стайки красных волков (в Китае они встречаются чаще серых).
амперметрами и прочей аппаратурой. Ловлю последнюю машину на оставшиеся
двадцать километров до Бугата. Когда остается ехать всего километров пять,
колонна вдруг останавливается. Выглядываю из-под брезента и вижу, что
дорога впереди перегорожена бревном и какие-то люди спускаются с насыпи,
постреливая в воздух.
четвертый бежит от машины к машине, обыскивая шоферов и пассажиров.
Нетрудно догадаться, что это хунхузы.
существует дорожный разбой. Самым опасным считается Западный Кам в Тибете:
дорога Амдо-Чамдо практически не используется из-за нападений
тибетцев-кочевников.
путешественники прошлого принимали это слово за название особого
разбойничьего племени "нголоков" и с увлечением описывают, как отражали их
налеты (с тех пор единственное русское слово в тибетском языке - ин-то-ка,
"винтовка". У Пржевальского и его учеников, как выяснилось, вообще много
ошибок, особенно лингвистических. Из приводимых в их книгах тибетских
названий зверей ни одно не записано правильно. Это по их милости мы до сих
пор называем Ласу "Лхасой". Но в одном они правы: нельзя позволять себя
грабить. Когда бандит заглядывает в мой кузов, он получает по буйной
голове стремительным домкратом. Забираю у него винтовку династии Цин с
горстью патронов, взбегаю по насыпи и ныряю в лес.
и треском устремляется в погоню. Моя винтовка перезаряжается вручную, как
наши мелкашки, а у одного из хунхузов АК-74, так что мне, вероятно,
пришлось бы тихо смыться, если бы эти идиоты не шли вперед поодиночке,
рассыпавшись цепью. Весь покрытый зеленью, абсолютно весь (рюкзак, куртка,
рубашка), в густом молодом сосняке я даже не должен был особенно
прятаться: прилег за пеньком, а они подходили по одному. С тех пор, как
прошлым летом на таджикско-узбекской границе меня ограбили, а двух моих
спутников убили при почти таких же обстоятельствах, я целый год ждал
возможности отвести душу.
человек, ехавших со мной, куда-то испарились. Я прихватил с собой мешок
яблок, но автомат побоялся взять из-за возможного шмона на границе (до сих
пор жалею). Через час, жуя яблоки, доплелся до Бугата, столицы дагур.
Дагуры (дауры) - коренное население юга Читинской области, эмигрировавшее
на юг во время организованной царем (не помню, каким) кампании по
"искоренению идолопоклонства в России). Эта кампания началась Акташской
резней, когда во время буддистского праздника казаки зарубили 12 000
алтайцев, и закончилась из-за угрозы поголовного ухода в Китай
бурят-монголов и тувинцев.
город Маньчжурию (кит. Мань-чжоу-ли). Здесь уже монгольская высокотравная
степь, прекрасная, как всегда: золотые волны трав, розовые озера, голубая
линия холмов на горизонте, табунки антилоп-дзеренов и, напоследок,
великолепный закат:
юрт и табунов коней, напоминающих декорации к "Князю Игорю", странно
смотрятся станционные здания русской постройки в стиле московских вокзалов
(эта дорога - не что иное. как знаменитая КВЖД). В Маньчжоули вернувшихся
из-за границы китайцев прежде всего встречает плакат с информацией о
здоровье Дэн Сяо Пина.
себе фразу "Коммунизм - это попытка достичь рая в один прыжок". Пусть даже
эта фигура - самая загадочная в истории страны.
уверены, что Дэн навеки сгинул в каком-нибудь подвале. Но тут начались
неожиданности. В марте, в дни праздника Чин Чин (традиционное время
поминовения усопших), народ неожиданно начал приносить к Монументу Героям
на площади Тяньаньмэнь венки с надписями в память Чжоу Энлая. Вскоре
площадь заполнили тысячи людей. Пятого апреля венки были убраны, толпа
разогнана полицией, а монумент окружили войска.
"тяньаньмэньский инциндент" контрреволюционным мятежом, а вину возложила
на Дэна - как выяснилось, еще живого. Он был исключен из КПК.
Вице-председателем назначили Хуа Гофэна - аналог нашего Суслова.
не поддерживают правителя. 9 сентября Мао умер. Началась яростная борьба
"прагматиков" и "радикалов" за влияние на Хуа Гофэна - официального
наследника.
вдовой Мао Чжиан Чин была арестована. И вновь начались чудеса: появился
Дэн и стал вице-премьером, вице-председателем КПК и министром обороны.
уступил все посты протеже Дэна - Чжао Цзыяну, Ху Яобану и еще троим.
"Шестерка" судила "банду четырех" по типовому сценарию, и те получили от
15 лет до пожизненного срока. Дэн не мог "развенчать" Мао, как Хрущев
Сталина, и пошел на компромисс:
последовали чистка партии, бесконечная цепь мелких реформ и либерализаций.
Но те, кто ожидал от Дэна перехода к демократии, жестоко ошиблись.
единственный сувенир для родственников, на который у меня хватит денег.
Так увлекаюсь, что едва не опаздываю к поезду. Приходится нанять за два
юаня велорикшу. Он крутит педали настолько медленно, что я не выдерживаю,
заталкиваю его на сиденье и доезжаю до станции сам, к восторгу публики.
После Бунина каждый советский писатель, попавший в Азию, с гордостью
описывал, как отказался пользоваться услугами рикши, чтобы не унижать
человеческое достоинство. Но никто из них не менялся с рикшей местами!
с опозданием на год сюда докатилась ЛАМБАДА! И уже в переводе! Главное в
профессии путешественника - вовремя смыться. В последний момент ловлю на
станции приехавшего по Транссибу шведа и меняю 188 Y на 22 $, что довольно
удачно.
зайцем) и идет пять часов. из них три часа занимает путь в девятьсот
метров по нашей территории. В Забайкалье как был два года назад голод, так
и остался: в продаже только салат из кукумарии и пирожки, а общий бардак у
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Конюшевский Владислав
Акунин Борис
Шилова Юлия