поглядывать на галеру, где он покинул товарища своих бранных подвигов. Через
несколько минут он очутился в полной темноте, на лестнице, которая,
начинаясь в упомянутой нами пещере с низким сводом, спиралью вилась в самых
недрах скалы.
станется, если Густав, тезка непобедимого Льва Протестантской унии, будет
изувечен их корявыми руками?
который оказался гораздо ближе, чем предполагал капитан, - мои люди привыкли
ходить за лошадьми, чистить их, грузить и снимать с галеры, и вы вскоре
увидите своего Густава целым и невредимым, каким он был в ту минуту, когда
вы расстались с ним.
и дальше пререкаться с хозяином замка, какие бы сомнения втайне ни волновали
его душу. Поднявшись на несколько ступенек вверх по лестнице, он увидел
свет, падавший из дверного пролета, и через железную решетку вышел на
открытую галерею, высеченную в скале. Пройдя по ней шесть или восемь ярдов,
он очутился перед второй дверью, также защищенной железной решеткой, за
которой дорога снова углублялась в скалу.
просто нескольких мушкетов вполне достаточно, чтобы защитить замок от любого
нападения.
вступили во вторую галерею, он постучал о стены палкой, сначала с одной,
потом с другой стороны входа. Зловещий гул, раздавшийся в ответ на эти
удары, ясно показал капитану Дальгетти, что по обеим сторонам прохода
установлены пушки, направленные на галерею, где они только что прошли, хотя
амбразуры, через которые в случае надобности мог быть открыт огонь, были с
внешней стороны тщательно прикрыты камнями и дерном. Поднявшись по второй
лестнице внутри скалы, капитан Дальгетти и сэр Дункан вновь оказались на
открытой площадке и пошли по галерее, которую легко можно было обстрелять
ружейным огнем или пушками в том случае, если бы кто-либо, пришедший сюда с
враждебными намерениями, дерзнул продвинуться дальше. Третья лестница, также
высеченная в скале, но без верхнего перекрытия, привела их наконец на
батарею, расположенную у подножия башни. Эта последняя лестница была также
очень узкая и крутая, и, не говоря о том, что ее можно было легко обстрелять
сверху, одного-двух отважных бойцов, вооруженных пиками или секирами, было
бы вполне достаточно, чтобы защитить проход против сотни осаждающих; ибо на
ступеньках лестницы два человека не смогли бы поместиться рядом, а самая
лестница не была ограждена перилами со стороны отвесной скалы, у подошвы
которой с грохотом разбивались волны морского прибоя. Словом, для защиты
этой древней кельтской крепости были приняты такие решительные меры, что
человек со слабыми нервами и подверженный головокружениям лишь с трудом
проник бы в замок, даже если бы обитатели не оказали ему ни малейшего
сопротивления.
слабости и, едва вступив во двор замка, начал клясться всеми святыми, что из
всех мест, какие ему довелось защищать во время его многочисленных походов,
укрепления замка сэра Дункана больше всего напоминают знаменитую крепость
Шпандау в Бранденбургской Марке. Однако он неодобрительно отозвался о
расположении пушек и заметил, что "если орудия, как галки или морские чайки,
торчат на самой вершине утеса, они больше оглушают своим шумом, нежели
наносят чувствительный урон врагу".
защищен подъемной решеткой и окованной железом дубовой дверью, между
которыми оставалось пустое пространство в толщину стены.
продолжал выражать свое неодобрение. Однако он тотчас умолк, увидев на столе
превосходный завтрак, и с жадностью набросился на еду. Насытившись, он
обошел весь зал и, заглядывая поочередно в каждое окно, тщательно осмотрел
местность вокруг замка. Затем он возвратился к своему креслу, развалился в
нем и, вытянув ногу, стал похлопывать хлыстом по высокой ботфорте с
развязностью плохо воспитанного человека, разыгрывающего непринужденность в
высшем обществе. Тут он снова принялся излагать свое непрошеное мнение.
совсем недурно, однако, на взгляд опытного воина, все же нельзя сказать, что
он выдержит длительную осаду. Ибо, сэр Дункан, если позволите обратить ваше
внимание, со стороны суши над вашим домом возвышается или господствует, как
говорим мы, военные, вон тот кругленький холм, на котором неприятель может
установить такую батарею пушек, что вам волей-неволей через сорок восемь
часов придется капитулировать, если только бог не сотворит для вас чудо.
Арденвора, - сухо ответил сэр Дункан. - Мой замок окружен топями и
непроходимыми болотами, и даже вы со своим конем не проберетесь иначе, как
по узким тропинкам, которые можно заградить в течение нескольких часов.
люди, полагаем, что там, где есть морской берег, есть и свободный доступ:
когда нельзя подвезти пушки и боевые припасы сухим путем, их легко доставить
морем к тому месту, где их нужно пустить в ход. Нет такого замка, как бы
надежно ни было его местоположение, который мог бы считаться неуязвимым -
вернее сказать, неприступным. И я заверяю вас, сэр Дункан, что бывали
случаи, когда двадцать пять человек благодаря дерзкому и неожиданному
нападению брали с бою крепость, защищенную не хуже вашего Арденвора, и
убивали, захватывали в плен или задерживали в качестве заложников целый
гарнизон, вдесятеро превышавший их численностью.
Дункан был все же явно уязвлен и раздосадован замечаниями, которые капитан
Дальгетти высказывал с простодушной важностью, избрав предметом беседы такую
область, в которой считал себя способным блеснуть и, как говорится, "оказать
свое слово", нимало не думая о том, приятно это хозяину или нет.
несколько раздраженным тоном, что крепость может быть взята приступом, если
ее недостаточно доблестно защищают или защитники ее захвачены врасплох.
Надеюсь, что моему скромному жилищу не грозит ни то, ни другое, даже если бы
сам капитан Дальгетти вздумал осаждать его.
советовал бы вам возвести форт на том холме и выкопать за ним глубокий ров
или траншею, что нетрудно сделать, заставив работать окрестных крестьян;
доблестный Густав Адольф столь же часто воевал лопатой и заступом, как
копьем, мечом и мушкетом. Мой совет вам также - укрепить упомянутый форт не
только рвом или канавой, но и частоколом, так называемым палисадом. Тут сэр
Дункан, окончательно выведенный из терпения, покинул комнату; но неугомонный
капитан последовал за ним до дверей и, возвышая голос по мере того, как его
хозяин удалялся, продолжал разглагольствовать, пока тот еще мог его слышать:
внутрь углами и бойницами или зубцами для стрелков, так что если бы
неприятель... Ах он, невежа! Северный дикарь! Все они надуты, как павлины, и
упрямы, как козлы... Упустить такой случай, когда он мог превратить, хоть и
не по всем правилам военного искусства, свой дом в неприступную крепость, о
которую любая осаждающая армия обломала бы себе зубы! Однако, - продолжал
капитан, высунувшись в окно и глядя вниз, на полоску земли у подножия скалы,
- я вижу, что они благополучно доставили Густава на берег. Славный мой конь!
Я бы узнал его гордо вскинутую голову среди целого эскадрона! Я должен пойти
взглянуть, как они его устроят.
как двое часовых, скрестив свои секиры, дали понять, что ему грозит
опасность.
с ними на их тарабарском наречии я не мог бы даже под страхом смерти.
появившись неизвестно откуда, вновь приблизился к нему. - Мы вместе пойдем и
посмотрим, как там устроили вашего любимца.
берегу моря; обогнув утес, они очутились перед конюшнями и прочими службами
замка, приютившимися за выступом скалы. Тут капитан Дальгетти обратил
внимание на то, что со стороны суши замок был огражден глубоким горным
ущельем, частично созданным природой, частично искусственно углубленным, и
доступ в замок через него был возможен только по подъемному мосту.
на эти надежные меры защиты, капитан Дальгетти продолжал твердить о
необходимости возвести форт на холме Драмснэб - круглой возвышенности на
восток от замка, ибо оттуда замок мог быть осыпан градом пушечных ядер,
начиненных огнем по способу, изобретенному польским королем Стефаном
Баторием. Благодаря своей остроумной выдумке этот монарх до основания
разрушил великий город Москву - столицу Московии. Правда, капитан Дальгетти
признался, что сам никогда не видел этого новшества, но тут же добавил, что
"с превеликим удовольствием посмотрел бы, как действуют такие ядра против
замка Арденвор или какой-либо иной крепости". При этом он заметил, что
"столь интересный опыт не может не порадовать каждого истинного любителя
военного искусства".
разговора тем, что он привел его в конюшню, где разрешил ему по собственному
усмотрению позаботиться о Густаве. После того как это было самым тщательным
образом исполнено, капитан Дальгетти выразил желание возвратиться в замок,
заметив, что время до обеда, который, по его расчетам, должен быть подан
около полудня, он намерен употребить на чистку своих доспехов, несколько
потускневших от морского воздуха, ибо он опасается, как бы неопрятный вид не
уронил его в глазах Мак-Каллумора.
Дункана Кэмбела от великого ущерба, который тот может понести при внезапном
Акунин Борис
Корнев Павел
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Лукин Евгений
Майер Стефани