определилась? Полюбивший во мне женщину, а не королеву? Разве не пожелает
правительница государства достойно вознаградить того человека, кто посвятил
свою жизнь Екатерине? Разве не станет он ее помощником, ее правой рукой,
истинным королем при королеве-призраке? Так как же, Габриэль, хотите вы быть
этим человеком? - И она смело протянула ему руку.
он был слишком цельной и честной натурой, чтобы примириться с хитростями и
обманом, каких требует лживая любовь. Он был слишком откровенен и решителен,
чтобы колебаться в выборе между ложью и опасностью. И, вскинув голову, он
сказал:
вас смотреть на него как на почтительнейшего из ваших слуг и преданнейшего
из ваших подданных, но...
кавалер, - перебила его, улыбаясь, Екатерина.
вами, я пользовался более нежными словами, ибо - простите великодушно -
люблю другую женщину. Я полюбил ее раньше, чем увидел вас. Это госпожа Диана
де Кастро. Так что в сердце моем нет места для другой, будь она даже
королевой.
презрения, которая должна была обрушиться на него. Взрыв презрения и
негодования не заставил себя долго ждать.
Медичи после нескольких минут тяжелого молчания, - знаете ли вы, что я
нахожу вас очень смелым, чтобы не сказать наглым! Кто вам говорил о любви,
сударь? С чего вы взяли, что готовится покушение на вашу столь пугливую
добродетель? Вы нанесли, сударь, тяжкое оскорбление женщине и королеве!
благоговейное почтение...
оскорбили меня. Зачем вы здесь? Что вас привело сюда? Какое мне дело до
вашей любви, госпожи де Кастро и всего прочего? Вы пришли ко мне за
сведениями? Дурацкий предлог! Вы хотели превратить королеву Франции в орудие
подлого дознания, нужного вашей страсти? Это бессмыслица, говорю вам! И еще
раз повторяю: это оскорбление.
честного человека, которому легче причинить вам боль, нежели обмануть, - это
не оскорбление.
замолчать! Счастье ваше, что я не намерена рассказать королю про ваше
дерзновенное заблуждение. Но никогда больше не показывайтесь мне на глаза и
считайте отныне Екатерину Медичи своим заклятым врагом. Да. Я еще доберусь
до вас, будьте в этом уверены, господин д'Эксмес. А теперь - прочь отсюда!
врагами фаворитку короля и жену короля! А вдобавок, быть может, и самого
короля! Пойдем теперь к Диане: пора. И дай бог уйти от нее не с таким
тяжелым сердцем, с каким ушел я от этих двух дьяволиц!"
XVI. ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ ИЛИ БРАТ?
праву узаконенной дочери короля жила в Лувре, Диана в простодушном
девическом порыве бросилась ему навстречу, нисколько не скрывая своей
радости. Она подставила Габриэлю для поцелуя лоб, но он только пожал ей
руку.
Последние часы я не знала, с кем поделиться радостью, переполнявшей меня. Я
говорила сама с собою, смеялась своим мыслям, безумствовала... Но вот и вы,
Габриэль!.. Но что с вами, мой друг? Почему у вас такой холодный, серьезный,
замкнутый вид? Разве так нужно выражать свою любовь ко мне? Разве так
подобает вам выказывать признательность моему отцу?
сдержанности, то такова моя привычка - с суровым лицом встречать удачу, ибо
я отношусь к ее дарам весьма недоверчиво. Я не слишком избалован ею и на
собственном опыте узнал, как много горя таят ее милости!
досадливо пошутила девушка. - Но вы сказали, что хотите говорить о короле.
Это будет лучше! Как он добр и великодушен, Габриэль!
дочерью... "
целых двенадцать лет не видеть вас и держать вас вдали от себя, в Вимутье, в
заброшенности и безвестности? Вы никогда, Диана, не спрашивали отца о
причине прежнего, столь странного равнодушия к вам?
приходилось опасаться? Муж ее умер... Отец умер...
сказать - невозможно, найти оправдание этой странной гордости, под влиянием
которой госпожа де Валантинуа никогда не соглашалась официально признать
меня своим ребенком. Вы, видимо, не знаете многого. Сперва она добилась у
короля согласия на то, чтобы утаили мое рождение. На мое возвращение ко
двору она согласилась только по настоянию и чуть ли не по приказу короля.
Она даже не пожелала назваться матерью в акте о моем узаконении. Я на это не
жалуюсь, Габриэль: ведь если бы не эта странная гордость, я бы с вами не
познакомилась. Но меня все же не раз огорчала ее неприязнь ко мне.
подумал с отчаянием Габриэль. - Она обманывала короля, но обманывала с
оглядкой, пребывая в вечном страхе".
мне все эти вопросы?
волнуйтесь, Диана. Если мать относится к вам холодно и чуть ли не враждебно,
то отец вполне искупает своею нежностью холодность матери, Диана. Ведь при
появлении короля вам, должно быть, становится легко, ибо сердце ваше чует в
нем истинного отца.
его, такого ласкового, такого доброго, я сразу же почувствовала к нему
сердечное влечение. Я с ним предупредительна и нежна не из расчета, а по
какому-то внутреннему наитию. Не будь он королем, я бы не меньше любила его:
он же мой отец.
Габриэль. - Моя Диана! Дорогая! Как хорошо, что вы так любите своего отца и
чувствуете в его присутствии радостное волнение! Эта трогательная дочерняя
любовь делает вам честь, Диана.
- Но теперь поговорим немного и о себе, о нашей любви. Знаете, Габриэль,
сегодня отец снова мне сказал: "Дорогое дитя, будь счастлива! Твое счастье
осчастливит и меня!" Итак, сударь мой, уплатив долг признательности, не
будем забывать и самих себя.
заглянем в наши сердца и посмотрим, что в них творится. Откроем их друг
другу.
у вас чувство ко мне? Оно слабее, чем к отцу?
другое. Во всяком случае, его трудно объяснить. Когда государь передо мною,
я спокойна, сердце бьется не сильнее обычного... А когда я вижу вас...
страшное смущение, несущее мне муку и радость, разливается по всему моему
существу. Счастье быть с вами...
меня, и поэтому мне страшно...
из себя мое признание? Какая опасность может таиться в моей любви?
радости... Голова кружится от такого безмерного счастья... Но ведь не всегда
же вы так любили меня. Когда мы вместе бродили по лесам Вимутье, вы
чувствовали ко мне лишь дружбу... сестры!
свою. Дайте же мне услышать из ваших уст, как крепко вы любите меня.
Не допрашивайте меня, не требуйте, чтоб я сам себя допрашивал, это слишком
ужасно!
слова! Разве вы этого не чувствуете? Как! Вы даже не хотите мне сказать, что
любите меня?
безумец, как преступник, быть может.