Чтение 21–й страницы книги ~Ожерелье королевы~

Вы возьмете ее на год?

- Нет, всего лишь на месяц. Я должна меблировать квартиру одного
провинциала.

- Это обойдется в сто ливров в месяц, - объявил мэтр Фенгре.

- Вы шутите, сударь: ведь таким образом через восемь месяцев эта
мебель станет моей.

- Согласен, ваше сиятельство.

- И что же?

- А то, сударыня, что, коль скоро она станет вашей, она перестанет
быть моей, следовательно я не обязан буду реставрировать ее и обновлять
- все это стоит денег!

Госпожа де ла Мотт задумалась.

"Сто ливров в месяц - это много, - рассудила она, - но нужно
сообразить: или через месяц это окажется для меня слишком дорого и тогда
я верну мебель и произведу огромное впечатление на торговца, или через
месяц я смогу заказать новую мебель. Я рассчитывала потратить
пятьсот-шестьсот ливров, но не будем скупиться и потратим сто экю".

- Я сохраняю за собой эту мебель лютикового цвета для гостиной, -
вслух сказала она, - и подходящие к ней занавески.

- Так, сударыня.

- А ковры?

- Вот они.

- А что вы мне дадите для другой комнаты?

- Вот эти зеленые диванчики, этот дубовый шкаф, этот стол с витыми
ножками и шелковые узорчатые зеленые занавески.

- Хорошо, ну, а для спальни?

- Красивую широкую кровать - на такой отлично спится, - бархатное
одеяло с розовой и серебряной вышивкой, голубые занавески и каминный
гарнитур отчасти в готическом стиле, но богато позолоченный.

- А туалет?

- С мехельнскими кружевами! Взгляните на них, сударыня. Изящнейший
комод маркетри, такая же шифоньерка, софа, обитая вышитой тканью, такие
же стулья, элегантная горелка - она получена из спальни госпожи де
Помпадур, из Жуази.

- Сколько же все это стоит?

- На месяц?

- Да.

- Четыреста ливров.

- Послушайте, господин Фенгре, пожалуйста, не принимайте меня за
гризетку! Людей моего происхождения нельзя ослепить этими флагами!
Рассудите, прошу вас, что четыреста ливров в месяц - это четыре тысячи
восемьсот ливров в год и что за эту цену я могла бы получить
меблированный особняк!

Мэтр Фенгре почесал за ухом.

- Вы заставите меня возненавидеть Королевскую площадь! - продолжала
графиня.

- Я был бы в отчаянии, сударыня!

- Так докажите это! Я не желаю платить за эту обстановку сто экю!

Последние слова Жанна произнесла так властно, что торговец снова
задумался о будущем.

- Пусть будет по-вашему, сударыня.

- С одним условием, мэтр Фенгре!

- С каким, сударыня?

- С таким, что все это будет размещено и расставлено в квартире,
которую я укажу, в три часа пополудни.

Оставив свой адрес, она села в экипаж.

Час спустя Жанна сняла помещение на четвертом этаже, и не прошло и
двух часов, как гостиная, прихожая и спальня уже меблировались и
обвешивались коврами.

Когда помещение было приведено в порядок, стекла вымыты, а в каминах
загорелся огонь, Жанна принялась за свой туалет и добрых два часа
наслаждалась счастьем - счастьем ступать по мягкому ковру, чувствовать
вокруг себя теплый воздух в обитых коврами стенах и вдыхать аромат
левкоев, которые с наслаждением купали свои стебли в японских вазах, а
головки - в жарких испарениях квартиры.

Мэтр Фенгре не забыл и о золоченых бра, держащих свечи; по обеим
сторонам зеркал под огнями восковых свечей переливались всеми цветами
радуги люстры со стеклянными жирандолями.

Огонь, цветы, восковые свечи - Жанна пустила в ход все, чтобы
украсить рай, который предназначался ею для его высокопреосвященства.

В свой туалет Жанна внесла изысканность, о которой ее отсутствующий
муж потребовал бы у нее отчета; женщина была достойна помещения и
обстановки, взятой напрокат у мэтра Фенгре.

Она ждала. Часы пробили девять, десять, одиннадцать часов - никто не
явился, ни пешком, ни в карете.

Одиннадцать часов! А между тем это был тот самый час, когда
обходительные прелаты, которые истощили свое милосердие за ужином в
предместье и которым понадобилось всего лишь двадцать оборотов колес,
чтобы выехать на улицу Сен-Клод, радовались, что человечность,
филантропия и религиозность так дешево им стоит.

На Фий-дю-Кальвер зловеще пробило полночь.

Ни прелата, ни кареты; свечи начали бледнеть, несколько свечей
забросали полупрозрачные скатерти своими розетками из золоченой кожи.

В половине первого Жанна, вне себя от бешенства, встала с кресла, с
которого она поднималась за этот вечер сто раз, чтобы открыть окно и
вперить взор в глубину улицы.

Квартал был безмятежен, как перед сотворением мира.

Она разделась, отказалась от ужина и отпустила старуху, расспросы
которой начали ей надоедать.

И в одиночестве, среди шелковых обивок, за прекрасными занавесками, в
великолепной постели ей спалось не лучше, чем накануне, ибо накануне ее
беззаботность была куда счастливее: она порождала надежду.

Глава 15

КАРДИНАЛ ДЕ РОАН

На следующий день Жанна снова принялась наряжать свою квартиру и
наряжать самое себя.

И вот пробило семь часов; огонь в гостиной ярко горел, когда по улице
Сен-Клод проехала карета.

Жанна еще не успела в раздражении броситься к окнам. Из кареты вышел
человек в плотном рединготе. Вскоре зазвенел звонок, и сердце г-жи де ла
Мотт забилось так сильно, что она его едва расслышала.

Через несколько секунд госпожа Клотильда доложила графине:

- Тот человек, что написал позавчера.

- Впусти его, - отвечала Жанна.

Легкие шаги, скрипящие ботинки, красивый человек в шелку и бархате,
высоко держащий голову и кажущийся великаном в десять локтей роста в
этой маленькой квартирке, - вот что услышала и увидела Жанна, вставая
навстречу гостю.

Она была неприятно поражена "инкогнито", которое сохраняла "эта
особа".

И она решила взять верх, как женщина, которая все обдумала.

- С кем имею честь разговаривать? - спросила она, делая реверанс, но
реверанс покровительницы, а не покровительствуемой.

- Я - кардинал де Роан, - ответил вошедший.

На это г-жа де ла Мотт, притворившись, что краснеет и растворяется в
смирении, ответила таким реверансом, какие делают королям.

Она выдвинула кресло и, вместо того чтобы сесть на стул, как
повелевал этикет, поместилась в большом кресле.

Кардинал, видя, что здесь каждый волен располагаться со всеми
удобствами, положил шляпу на стол и, пристально вглядываясь в лицо
Жанны, которая глядела на него, начал:

- Вы в самом деле, мадмуазель...

- Сударыня, - перебила Жанна.

- Простите... Я запамятовал... Вы в самом деле, сударыня...

- Мой муж - граф де ла Мотт, ваше высокопреосвященство.

- А вы, сударыня, - продолжал кардинал, - урожденная Валу а?

- Да, ваше высокопреосвященство, Валуа.

- Сударыня! Расскажите мне, пожалуйста, эту историю. Вы меня
заинтересовали: я люблю геральдику.

Жанна просто и небрежно рассказала о том, что уже известно читателю.

Кардинал слушал и смотрел.

Он даже не потрудился скрыть свое впечатление. Да и зачем? Он не
верил ни в достоинство, ни в происхождение Жанны; он видел, что она
хороша собой и бедна; он смотрел на нее - этого было довольно.

Жанна, замечавшая все, догадалась, что ее будущий покровитель
составил себе неблагоприятное представление о ней.

- Значит, - беззаботно произнес де Роан, - вы в самом деле
несчастны?

- Я не жалуюсь, ваше высокопреосвященство.

- Да, мне преувеличили затруднения, которые вы испытываете.

Он огляделся вокруг.

- Квартира удобная, хорошо меблированная.

- Для гризетки - безусловно, - отвечала Жанна, горя от нетерпения
вступить в бой, - я с вами согласна, ваше высокопреосвященство.

Лицо кардинала выразило изумление.

- Как? - воскликнул он. - Вы называете эту обстановку - обстановкой
гризетки?