широкое улыбающееся лицо Жюли, женщины из сторожки.
Такая его доля. Ну как, пойдете повидать Андре?
жили рабочие. Они были выкрашены в желтый цвет, как и контора на территории
фабрики, с такими же пятнистыми черепичными крышами и слуховыми окнами; их
окружали садики, огороженные поломанными заборами. Жюли ввела меня в дверь
третьего домика, состоявшего из одной-единственной комнаты -- вместе
гостиной, кухни и, очевидно, спальни, так как перед очагом на постели со
сбитыми простынями лежал мужчина, а в углу играл ломаным грузовиком
ясноглазый мальчуган примерно того же возраста, что Мари-Ноэль.
граф. Сядь-ка повыше и покажи, что ты еще жив.
что от шеи до пояса его обматывают бинты.
обернулась к нам.
что. И это называется современное оборудование, современные печи! Да кому
они такие нужны?! Садитесь, господин Жан. -- Она скинула кошку с
единственного кресла, обмахнула его передником. -- Ты что, язык проглотил?
-- спросила она мужчину, но тот слишком плохо себя чувствовал, чтобы
говорить. -- Господин граф вернулся из Парижа -- повеселился там на славу --
и сразу пришел к тебе, а ты даже улыбнуться ему не можешь. Смотри, еще
обидится и уедет обратно... Подождите, я сварю кофе.
поглядывая на Жюли, -- но, боюсь, пройдет немало времени, пока я приду в
форму и смогу опять работать.
понимает. Незачем тревожиться. Он последит, чтобы тебе выплатили что
положено и компенсацию за увечье тоже. Да и никто не останется без работы,
да, господин Жан? Мы снова можем свободно вздохнуть. Эти акулы в Париже не
настолько глупы, чтобы ответить нам отказом. Ну-ка, ну-ка, пейте кофе,
господин Жан. Я знаю, вы любите много сахара. Всегда любили.
подошел к ней и, назвав grand-m\`ere\footnote{Бабушка \textit{(фр.)}.}, стал
клянчить один кусочек.
как ушла твоя мама, с тобой нет никакого сладу. -- И мне -- громким шепотом,
которого мальчик не мог не слышать: -- Беда в том, уж очень он, бедняжка, по
ней скучает. И Андре болен, приходится мне баловать его. Ну что же вы, пейте
кофе. Подбавит румянца вашему бледному городскому лицу.
но Жюли ничего не предложила ему; глядя по сторонам, я заметил, что со стен
валится штукатурка, а на потолке -- большое сырое пятно, которое станет еще
больше после первого же дождя. Зоркие карие глаза Жюли сразу углядели, куда
я смотрю.
подправить это место. Я уж и не припомню, когда в наших домах был ремонт, но
что толку приходить к вам с жалобами. Мы знаем, что у вас самого нет денег,
как и у всех нас, а забот хватает. Возможно, через год, два... Как поживают
все в замке? Как чувствует себя госпожа графиня?
повидать, если смогу вырваться. А госпожа Жан? Когда она ждет?..
такая старуха, пришла бы нянчить его, напомнило бы мне прежние дни. Хорошее
было время, господин Жан. Люди изменились, никто больше не хочет работать.
Если бы не работа, я бы умерла. Знаете, почему плохо госпоже графине? Ей
нечего делать. Пейте кофе. Положите еще сахару. Один кусочек.
мальчика -- тоже, знал, что оба они хотят сладкого кофе, но ни тот, ни
другой не получат, и не потому, что Жюли скупится, а потому, что ни кофе, ни
сахара просто не хватило бы на всех. А не хватило бы, так как не на что было
купить хоть небольшой запас. Андре зарабатывал для этого на фабрике
недостаточно денег, а фабрика принадлежала Жану де Ге, которому было
наплевать, если она хоть завтра закроется навсегда. Я поставил чашку с
блюдцем обратно на плиту.
образом, она без протестов проводила меня до двери.
наружу. -- Вы, конечно, и сами это увидели. Ему-то это говорить ни к чему,
только разволнуется. Ничего не поделаешь, такова жизнь. Хорошо еще, что я
могу за ним присматривать. Передайте привет госпоже графине. Я срежу ей
несколько гроздей винограда, она раньше очень любила его... После вас,
господин граф.
машине, и смотрел, как она пересекает ухабистый двор, проходит мимо груд
стеклянных отбросов, давит в пыль тяжелыми сабо мелкие осколки и сливается
наконец с серыми от дождей и времени стенами фабричных зданий, -- ее
спокойная крепкая фигура в черной шали и черном переднике как нельзя лучше
вписывалась в окружающую обстановку. Когда она исчезла в запущенном садике
позади конторы, я залез в и повел машину обратно по идущей вверх
лесной дороге тем путем, которым приехал сюда. Километра через четыре на
запад, перед развилкой, я остановился у обочины, закурил сигарету, вышел и
посмотрел на панораму внизу.
рабочих со стекольной фабрики, а спереди, за опушкой леса, до самого
горизонта простирались поля и луга, виднелись разбросанные там и сям фермы,
а еще дальше -- деревушки, увенчанные каждая церковным шпилем, а за ними
опять поля и леса. Прямо у моих ног была деревня Сен-Жиль, торчал шпиль ее
церкви, но замок скрывался за гущей деревьев. Видны были только ферма --
желтые строения казались еще ярче под осенним солнцем -- и крепостные стены
-- светлая полоса на темном фоне.
Утреннее настроение почему-то испортилось, мне стало грустно, детская игра в
больше не казалась забавной, она обернулась другой стороной
-- кинутый мной бумеранг мне же нанес удар. Чувство собственной мощи,
ликование, что мне удалось провести ничего не подозревавших людей,
претворилось в стыд. Мне хотелось, чтобы Жан де Ге оказался на деле другим.
Было неприятно на каждом шагу обнаруживать, что он -- пустое место.
Возможно, достанься мне роль человека хорошего, это вдохнуло бы в меня новую
жизнь, я старался бы стать его достойным, другое обличье послужило бы к
этому стимулом. Но оказалось, что я сменил свою жалкую персону на такое же
ничтожество. И Жан де Ге имел огромное преимущество передо мной: ему все
было безразлично. Или все-таки нет? Поэтому он и исчез?
черно-белых коров, бредущих мимо церкви, а позади -- пастушонка, и тут за
спиной у меня раздался голос. Обернувшись, я увидел улыбающееся лицо старого
кюре; он ехал -- подумать только! -- на трехколесном велосипеде, из-под
длинной, подтянутой кверху сутаны виднелись черные сапожки на пуговицах.
Странный и трогательный вид, умиляющий своей комичностью.
руки на руль и сказал:
он был так похож на китайского болванчика в витрине посудной лавки, что не
успел я вымолвить эти слова, как разуверился в его помощи. Что он может
сделать, спросил я себя, здесь, на вершине холма, сидя на детском
велосипеде, для человека, погрязшего в трясине притворства и обмана?
напомнило мне школьные дни, когда, задав похожий вопрос, старшая сестра
давала мне порцию слабительного.
он сказал:
Попозже будет поздно. Ответ был мне нужен сейчас и здесь, у развилки дороги.
Я хотел, чтобы мне сказали, имею ли я право уехать и оставить обитателей
замка справляться с жизнью своими силами или нет.
Сен-Жиль, скрылся, исчез и не вернулся обратно?
потрепал меня по плечу.
вас зависят. Вы думаете, я бы вас осудил? Нет. Не мое дело клеймить позором.
Я продолжал бы молиться за вас, как молился всегда. Полно, хватит болтать
чепуху. Помните: если у вас хандра, если дух ваш в смятении, это хороший
признак. Это значит, что bon Dieu\footnote{Боженька \textit{(фр.)}.} где-то
рядом. Идите, кончайте свою сигарету на солнышке и подумайте о Нем.
видел, как он съезжает со склона свободным ходом, как наслаждается своей