господина на площади Святого Марка.
но вот Аннина...
танцевала в той же компании, где я заметил и тебя! Я бы не говорил о девушке
так, если бы не знал, что ты и сам не прочь попробовать вино, которое не
проходит через таможню.
не сорвется с моих губ. Но эта Аннина - девушка очень сообразительная и
смелая.
Венеции шпионит для правительства, а кто нет. Иногда мне кажется по твоей
привычке вздрагивать и по некоторым интонациям твоего голоса, что и ты не
кто иной, как переодетый генерал, командующий галерным флотом.
еще никогда так отчаянно не гонялся нехристь, Родриго, а не то бы ты знал,
как быстро человек переходит от страха к надежде, от ярости - к смиренной
молитве. Помню, однажды, в суматохе и спешке, когда ревел ветер и свистели
ядра, а перед глазами были одни тюрбаны нехристей и в голове только мысли о
бастинадо, я начал молиться святому Стефано таким голосом, каким кричат на
собак, а матросов подгонял жалобным мяуканьем. Черт побери! Нужно испытать
такие вещи самому, синьор Родриго, чтобы узнать хотя бы, на что ты способен.
гондольером в Венеции, если он родом из Калабрии?
тоже родился в его владениях, - молодой герцог святой Агаты, тот самый, что
добивается поддержки сената в своей претензии на богатства и почести
последнего из рода Монфорте. Этот процесс тянется так долго, что парень
успел стать гондольером, перевозя хозяина из его дворца к тем знатным
господам, у которых он ищет поддержки... По крайней мере, так объясняет все
это сам Джино.
умом. Мы ничем не отличаемся от наших соседей, но исключения всегда бывают.
Джино достаточно ловок в своем деле и вообще человек неплохой, но что
говорить - мы ведь не ищем в гусятине прелести жареного бекаса. Природа
создала человека", однако дворян создают короли. А Джино - всего лишь
гондольер.
вещей, бедный Джино - только гондольер! У парня прекрасное сердце, и он
никогда не замедлит услужить другу. Я его люблю, но что правда, то правда.
нам понадобиться!
воздержаться от других дел и смотри, чтобы завтрашнее веселье не испортило
твоих людей!
легкостью, которая показывала, что рука, управляющая ею, искусно владеет
веслом. Якопо помахал рукой Стефано, и вскоре его лодка затерялась среди
судов, заполнивших порт.
вдыхая прохладный ветерок с Лидо, а затем пошел вниз, спать.
водному простору, уже скрылись. Не слышно было больше звуков музыки на
каналах, и Венеция, в другое время такая оживленная, теперь, казалось,
заснула мертвым сном.
Глава 8
Венеции не были залиты столь ярким солнцем, как в день, наступивший после
этой ночи. Солнце едва показалось над низким берегом Лидо, а на площади
Святого Марка уже раздались звуки рогов и труб. Долгим эхом прокатился в
ответ пушечный выстрел из дальнего Арсенала. Тысяча быстрых гондол
заскользила из каналов во всех направлениях, через порт, Джудекку и
различные внешние каналы, а морская дорога от Фузины и близлежащих островов
была усеяна в это время бесчисленным множеством лодок, спешащих к городу.
площади. Мосты запестрели яркими платьями простолюдинок. Еще до полудня все
улицы, ведущие к большой площади, опять, как и вчера, заполнили веселые
людские потоки, и к тому времени, когда на колокольне древнего собора умолк
торжественный праздничный перезвон, на площади Святого Марка снова бурлила
пестрая толпа. Но сегодня мало кто надел маски, глаза светились радостью, и
люди с удовольствием поглядывали друг на друга открытым и ласковым взглядом.
Одним словом, в день своего любимого торжества Венеция и ее народ были
веселы и беззаботны. Знамена покоренных наций полоскались на верху
триумфальных мачт, на всех колокольнях были вывешены изображения крылатого
льва, и все дворцы были щедро расцвечены шелковыми драпировками, свисающими
с балконов и окон.
стотысячной толпы. Иногда, прерывая этот гул, взметались вверх голоса труб и
звучал приглушенный хор разных инструментов. Там, у подножия мачт, на
которых развевались знамена покоренных Кандии, Крита и Морей, примостились
импровизаторы, которые на самом деле служили секретными агентами Тайного
Совета, и живо рассказывали простым и ясным языком о былых победах
республики, в то время как, среди жадно внимающей толпы, бродячие певцы
восхваляли славу и справедливость государства Святого Марка. Каждый удачный
намек на те события, которыми гордилась нация, сопровождался возгласами
одобрения, и крики "браво", громкие и часто повторяемые, были наградой
агентам полиции всякий раз, когда они особенно искусно играли на иллюзиях и
тщеславии своих слушателей.
начали группироваться в порту, доставляя сюда самых прекрасных и грациозных
венецианок. Корабли уже освободили проход, и гондолам открылся широкий путь
из гавани у набережной Пьяцетты к дальним отмелям, сдерживающим воды
Адриатики. Возле этого водного пути быстро собиралось множество различных по
форме и убранству лодок, в которых находились любопытные.
Обширные равнины Падовано, казалось, отдали все свое население непрерывно
растущей веселой людской толпе. Появилось несколько робких и нерешительных
масок: это были монахи, которые тоже хотели немного развлечься и тайком
урвать несколько приятных минут, внеся хоть какое-то разнообразие в свою
скучную отшельническую жизнь. Вот появились богатые морские экипажи послов
иностранных государств, аккредитованных в Венеции, и наконец раздались звуки
фанфар, и под приветственные крики из арсенального канала выплыл "Буцентавр"
и стремительно пошел к своей стоянке у пристани Святого Марка.
алебардщики и другие стражи, охраняющие главу республики, стали расчищать
дорогу в толпе. А затем гармоничные звуки сотен музыкальных инструментов
возвестили о выходе дожа.
роскошествующая и богатейшая аристократия, всегда державшаяся в стороне от
тех, кем она управляла, выставляла теперь, по случаю народного празднества,
напоказ все свое великолепие. Из-под галереи дворца вышла длинная вереница
сенаторов, одетых в свои официальные костюмы и окруженных слугами в ливреях,
и спустилась по Лестнице Гигантов в мрачный двор. Оттуда все в стройном
порядке вышли на Пьяцетту и заняли свои места на крытой палубе всем
известного судна. Каждому патрицию было отведено свое особое место, и не
успели еще последние участники шествия покинуть набережную, как длинный и
внушительный ряд суровых законодателей уже восседал на баркасе строго по
старшинству. Посланники, высшие сановники государства и тот старец, на долю
которого выпала честь олицетворять собой в ту пору высшую власть в стране,
еще оставались на берегу, с привычной неторопливостью ожидая того момента,
когда им надлежит ступить на палубу корабля.
открытой грудью прорвался сквозь стражу и упал на колени перед дожем на
камни набережной.
Справедливости и милосердия! Выслушай человека, который пролил кровь за
республику Святого Марка эти шрамы достаточное тому доказательство!
ответил тот, на чьей голове красовался "рогатый чепец" дожа, и жестом
приказал страже оставить просителя в покое.
занимаешься?
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Корнев Павел
Пехов Алексей
Эриксон Стивен
Володихин Дмитрий