готова. Меллорс перевернул ее, проверил раздвижную дверцу, отложил в
сторону. Поднялся, принес старую клетку, поставил на колоду, подле которой
работал, присел на корточки, потрогал прутья - некоторые сломались под
пальцами. Он принялся вытаскивать гвозди. Потом перевернул клетку,
задумался. Женщины рядом будто бы и вовсе не было - егерь забыл о ней или
искусно делал вид, что забыл.
обособленность, что и в первый раз, когда она увидела его полуголым,
одежда не скрыла отчужденности зверя-одиночки, томимого воспоминаниями.
Душа егеря в ужасе бежала от любого общения с людьми. Даже сейчас молча и
терпеливо он старался отдалиться от нее. Но спокойствие и безграничное
терпение это исходило от человека нетерпеливого и страстного - вот что
угадала Конни всей своей плотью. Поворот головы, движения проворных,
спокойных рук, чувственный изгиб его тонкого стана - во всем сквозит
терпение и отчужденность. Глубже и шире, чем она, познал он жизнь, глубже
и шире и его раны, жизнью нанесенные. Ей сразу стало легче бремя
собственных невзгод и забот, убавилось бремя ответственности.
окружения. Так увлекли ее собственные грезы, что она не заметила острого
быстрого взгляда Меллорса. А он увидел застывшую, полную ожидания женщину.
Женщина ждет! И в паху, в копчике у него точно ожгло огнем. Вот напасть! -
он едва не застонал. Со смертным страхом и отвращением думал он о любой
попытке сблизиться с людьми. Ну почему, почему бы ей не уйти, не оставить
его одного! Он боялся ее воли, ее новомодной женской настойчивости. Но еще
больше страшился ее холодной аристократической наглости, с которой Конни
делала все, что хотела. Ведь он для нее лишь работник. Он ненавидел Конни
за то, что она пришла.
День клонился к вечеру, но уйти она была просто не в силах. Она подошла к
егерю. Тот заметил, встал навытяжку, измученное лицо застыло и потускнело,
лишь глаза внимательно следили за Конни.
раз.
посидеть. У вас есть второй ключ?
деревенский манер. Конни смешалась: ведь это он ей в пику делает. Да что ж
это в самом деле! Он, что ли, хозяин хибары?!
вкрадчивостью этой сквозило женское своеволие.
егеря.
с того, что у вас. Одного дня на это хватит. На сутки, надеюсь, вы сможете
одолжить ключ?
смастерить.
что его отнюдь не красило; она - пылко и непримиримо.
против его воли. А еще она увидела, как на него накатывает бешенство.
злобу, дремавшую до поры, сейчас же злоба эта вскинулась и рыкнула собакой
на незваную гостью. Но на большее сил нет! Нет! И Меллорс это знал.
а тоже нос задирает! И мрачно побрела домой.
высматривала хозяйку.
такое пришлось бы не по душе.
чайник.
так и не сняв шляпки и шарфа. - Прости меня! Почему ж ты не попросил
миссис Болтон заварить чай и напоить тебя?
Представить миссис Болтон во главе стола мне, право, крайне трудно.
остались ягоды.
Поджаренные хлебцы, конечно же, превратились в сухари. Надев чехольчик на
чайник, чтоб не остывал, она поднялась и взяла стакан для фиалок. Бедняжки
понурились, тугие стебельки обмякли.
чтоб он порадовался тонкому аромату.
- Все поэты-елизаветинцы толстокожи.
там фазанов разводят?
чудно! Я б не прочь туда иногда заглядывать.
Похоже, Меллорсу мое вторжение не понравилось. Когда я спросила о втором
ключе, он не очень-то любезно ответил.
дескать, не знает.
наперечет знает. Я попрошу его поискать.
его вотчина! И почему б мне не приходить туда, куда хочется?!
ставит.
знаешь, он не поладил с женой, поступил на военную службу, и, кажется, в
1915 году его отправили в Индию. Одно время он служил кузнецом при
кавалерийской части в Египте, все время состоял при лошадях, он в них толк
знал. Потом приглянулся какому-то полковнику из Индии, даже чин лейтенанта
получил. Да, представили его к офицерскому званию. Потом, кажется, опять в
Индию уехал со своим полковником, куда-то к северо-западной границе.
Заболел, дали ему пенсию по болезни, но с армией распрощался только в
прошлом году. Естественно, трудно человеку, вроде бы чего-то достигшему,
вновь к прежнему уровню опускаться. Отсюда - всякие оплошности, срывы. Но
с работой он справляется. Мне его упрекнуть не в чем. А всяких там
офицерских замашек да претензий я не потерплю.
великолепно - для своего круга, разумеется. Думаю, он решил так: раз жизнь
его в чине понизила, он и разговаривать будет под стать низам.
уклад ломают. Пожалеет бедняга тысячу раз, что на свет родился.
обделенные, кто никак не приспособится к жизни, и толку от таких людей
никакого.
холодный ветер, но не сильный - с ним не приходилось бороться, - солнце,
точно сама жизнь, дарило светом и теплом.
Обычно даже воздух какой-то мертвый. Люди умертвили даже воздух.
Акунин Борис
Володихин Дмитрий
Ильин Андрей
Василенко Иван
Свержин Владимир
Глуховский Дмитрий