гайку, сорвался в этот момент, с силой ударив в днище; Нике на лицо упал
кусочек сухой грязи, что-то посыпалось, едва не запорошив глаза.
звякнувший об асфальт ключ. Лишь кончив затягивать гайку и попросив у Ники
плоскогубцы, он сказал: - Арт хороший экспериментатор...
нехотя ответил Юрка. - Мы работаем в разных отделах, он в экспериментальном,
я в теоретическом... Но вообще-то он парень вполне... Черт, все-таки руку я
себе расшиб порядочно. Есть у вас в машине аптечка?
домой, я тут все уберу!
ваты...
ужасу, обтер пострадавшую руку тряпкой, намоченной в бензине, потом прижег
ссадины йодом.
бензин - отличный дезинфектант... И ведь в самом деле, никто из них не возит
с собой аптечек, а руки они калечат постоянно. Бензинчиком, говорят,
промоешь - и заживает как на собаке... А почему он тебя заинтересовал,
Адамян?
тобой едет!
таким попутчиком не соскучишься, - Юрка коротко улыбнулся ей и стал собирать
инструменты. - Ты иди, я тут сам закончу...
Просто я подумала, что, может быть, стоит организовать какое-нибудь
мероприятие. Если, конечно, Светка оживет.
ключи и укладывая их в инструментальный ящик.
комбинезон, оставшись в шортах и майке, потом хлопнул крышкой багажника и
ушел в подъезд, насвистывая "летку-енку".
как-то не так. Она забралась в беседку, где по вечерам старички-пенсионеры
читали свои газеты, и сидела, раскачиваясь взад-вперед, поджав ноги под
скамейку, держась за ее края и без слов мурлыкая тот же привязчивый
мотивчик, что свистел Юрка. Возможно, ей стало грустно именно от этой
мелодии - несмотря на легкий, беззаботный по первому впечатлению ритмический
рисунок, она всегда казалась ей исполненной какой-то пронзительной тоски.
Итальянский фильм, где эта безысходно-веселая "летка-енка" проходила как
лейтмотив, кончался самоубийством героини, - возможно, именно поэтому
праздничная мелодия звучала теперь так тоскливо.
себя. Действительно - вся компания разъехалась, Андрея вообще унесло за
тридевять земель, еще влюбится в кого-нибудь там на целине. В романах на
целине всегда влюбляются. И неизвестно еще, что получится из этого ее
путешествия, - может вообще не получиться ровно ничего хорошего.
топольков, на игровой площадке возились малышата из соседнего детсада -
деловито посыпали друг друга песком, что-то строили, запускали игрушечный
красный вертолетик. Если не считать детей и их воспитательницы, дремлющей в
сторонке на солнцепеке, двор - большой озелененный двор благоустроенного
микрорайона - был совершенно безлюден. Пенсионеры по утрам прятались по
своим квартирам, боялись ультрафиолетового излучения - солнце, говорят, в
этом году опять неспокойное. Где-то включили радио, Анна Герман с милым
акцентом пела о том, как страшно ходить в лес одной, потом ее сменили
задорные "Филипинки", а "Филипинок" - Эдита Пьеха.
не хотелось, не хотелось выходить на солнце из прохладной тени беседки, не
хотелось даже шевелиться. "Ленивая я стала до отвращения, - самокритично
думала Ника, разглядывая руки, покрывшиеся от бензина белым, словно
шелушащимся налетом. - Вот есть же на свете активные, динамичные натуры, а я
живу, как австралийская коала. Нельзя так жить, конечно нельзя, я ведь это
прекрасно понимаю..."
наконец вышла из беседки и направилась к подъезду. "Огромное небо, огромное
небо, - рыдающим голосом пела Пьеха, - огромное небо - одно на двоих..."
Ника опять вздохнула, посмотрела на небо и тоже нашла его огромным и ярким и
вообще очень хорошо приспособленным для того, чтобы стать именно небом на
двоих. Вот и Анна Герман пела о том же самом: что одной быть нехорошо.
Адамян в дымчатых очках.
центр, Вероника, хочу познакомиться с Москвой. Вы сумеете показать мне самое
интересное, я уверен, - и он ловким движением подхватил ее под локоток.
решительной атакой с ходу.
разглядеть себя получше. Адамян сделал это очень обстоятельно, даже очки
снял.
таком виде! Костюмчик, правда, тесноват, но это лишь подчеркивает
совершенство вашей прелестной фигурки. А впрочем, можете и переодеться - вам
пойдет все... Словом, я вас жду здесь!
нашла что надеть, он еще решит, что она сделала это нарочно! "Я вас жду
здесь" - подумаешь, какая уверенность в себе. Пусть ждет хоть до завтра!
почему бы и не поехать? Он явно хотел ее ошеломить: ах, такой блестящий
ученый, ядерщик и все такое - и вдруг милостиво удостаивает своим вниманием
какую-то девчонку. Нарочно для того, чтобы она прониклась священным трепетом
А вот и фиг ему! Она примет это как должное, подумаешь, невидаль -
ядерщик...
волосы. Наряжаться не нужно, это ни к чему, можно надеть то же платье, что и
вчера. Просто и скромно.
- мигрень, видимо, пошла на убыль. Юрка лежал на диване в гостиной с голубым
томиком Сименона в руках Когда Ника заглянула в дверь, он отложил книгу и
посмотрел на нее вопросительно.
с Артуром Александровичем, он хочет посмотреть Москву, - как ты думаешь
насчет обеда?
холодильника, если проголодаюсь. Светка вряд ли встанет до вечера.
стараясь казаться спокойной и немного скучающей. Адамян поспешил к ней, уже
издали разводя руками в немом восхищении.
Москвой, потому что настоящая Москва, в общем-то, ограничена бульварным
кольцом, а ехать сейчас туда, в центр, в переполненном транспорте или
каком-нибудь грязном такси... и вообще, все эти толпы, бодро идущие на
приступ разных там ГУМов и ЦУМов... стоит ли? Ника, хотя и слегка задетая
слишком уж открыто выраженным пренебрежением к московской толпе, ответила,
что, пожалуй, и впрямь ехать в центр сейчас не стоит.
народу там сейчас, наверное, не так уж много. И оттуда хорошо все видно. Где
смотровая площадка, знаете?
пошли по направлению к Университетскому проспекту.
больше слушала; они просто шли рядом, и он даже не пытался снова взять ее
под руку, чего она втайне боялась; и все-таки Нику не покидало странное
ощущение неослабевающей тревоги - словно между ними неуклонно возрастало
какое-то опасное напряжение. Она не могла даже определить сейчас, приятно ей
это или неприятно, - она только чувствовала, что с ней происходит что-то
никогда еще не происходившее до сих пор...
у парапета, глядя на подавляющую своими необъятными просторами панораму
Москвы - она начиналась у них под ногами, за излучиной реки, за спортивными
сооружениями Лужников, и уходила в задымленную зноем даль своим морем крыш,
Лукьяненко Сергей
Акунин Борис
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс
Шидловский Дмитрий
Соломатина Татьяна