теперь вот, в жизни, господин в сюртуке стоит перед ней на коленях и
умоляет ее!.. Мысль выйти за него замуж казалась ей нелепой, ибо она
находила его смешным... Но в это мгновенье... право же, ничего смешного в
нем не было! Его голос, его лицо выражали столь непритворный страх, столь
пламенную и отчаянную мольбу.
отвратительны, господин Грюнлих. Как вы могли это подумать! Встаньте,
пожалуйста, встаньте!..
испуганное движение Тони, снова опустился на колени, боязливо заклиная ее:
- Хорошо, хорошо! Не говорите больше ни слова, Антония! Не надо сейчас, не
надо... Мы после поговорим... в другой раз... А теперь прощайте... Я еще
приду, прощайте!
поцеловал руку Тони и выбежал через застекленную дверь.
Она стояла посреди комнаты, обессиленная, в полном смятении, с мокрым
платочком в беспомощно опущенной руке.
4
причины не соглашаться на этот брак! Но она ребенок, Бетси, она любит
развлечения, до упаду танцует на балах, принимает ухаживанья молодых людей
отнюдь не без удовольствия, так как знает, что она красива, из хорошей
семьи... Может быть, втайне, бессознательно, она и ищет чего-то... Но я
ведь вижу, что она, как говорится, еще и сама не знает своего сердца...
Спроси ее, и она начнет придумывать то одно, то другое... но назвать ей
некого. Она дитя, птенец, у нее ветер в голове... Согласись она на его
предложение - это будет значить, что ее место в жизни уже определено; у
нее будет возможность устроить дом на широкую ногу, а этого ей очень и
очень хочется. И не пройдет и нескольких дней, как она полюбит мужа... Он
не красавец... видит бог, совсем не красавец... Но все же весьма
представителен, а ведь в конце концов где они, эти овцы о пяти ногах?.. Ты
уж прости мне этот купеческий жаргон!.. Если она хочет ждать, пока явится
какой-нибудь красавец и вдобавок выгодный жених, - что ж, бог в помощь!
Тони Будденброк, конечно, без женихов не останется. Хотя, с другой
стороны, есть все-таки риск. Ведь опять-таки, выражаясь купеческим языком,
рыбы в море полно, да сеть порой пустая бывает... Вчера утром я имел
длительное собеседование с Грюнлихом - он и не думает отступаться. Я
смотрел его конторские книги... Он мне их принес. Книги, скажу тебе,
Бетси, просто загляденье! Я выразил ему свое живейшее удовольствие! Дело у
него хоть и молодое, но идет отлично. Капитал - сто двадцать тысяч
талеров. Но это, надо думать, первоначальный: Грюнлих каждый год немало
зарабатывает... Дюшаны, которых я запросил, тоже дают о нем самые
утешительные сведения. Ничего точного о положении его дел они, правда, не
знают, но он ведет жизнь джентльмена, вращается в лучшем обществе, а его
предприятие, - им это известно из достоверных источников, - идет очень
живо и широко разветвляется... То, что я разузнал у других гамбуржцев, у
некоего банкира Кессельмейера, например, тоже вполне меня удовлетворило.
Короче говоря, ты и сама понимаешь, Бетси, что я всей душой хочу этого
брака, который пойдет на пользу семье и фирме! Но, господи, конечно, мне
больно, что девочка попала в такое трудное положение! Ее осаждают со всех
сторон, она ходит как в воду опущенная, от нее слова не добьешься. И тем
не менее я не могу решиться попросту указать Грюнлиху на дверь... Ведь я
уже не раз говорил тебе, Бетси: в последние годы дела наши, видит бог, не
очень блестящи. Не то чтобы господь бог отвернулся от нас - нет, честный
труд вознаграждается по заслугам. Дела идут потихоньку... увы, очень уж
потихоньку. И то лишь потому, что я соблюдаю величайшую осторожность. Со
времени смерти отца мы не приумножили капитала, или только очень
незначительно. Да, времена сейчас не благоприятствуют коммерции. Словом,
радости мало. Дочь наша уже взрослая, ей предоставляется возможность
сделать партию, которую все считают выгодной и почтенной. Бог даст, так
оно и будет! Ждать другого случая неблагоразумно, Бетси, очень
неблагоразумно! Поговори с ней еще разок. Я сегодня всячески старался
убедить ее.
говорила "нет", но, бедная девочка, не в силах была выговорить и "да". Она
и сама толком не понимала, что заставляет ее еще упорствовать.
мать усаживала рядом с собой, домогаясь от нее окончательного решения.
Дядю Готхольда и его семейство в это дело не посвящали, так как те всегда
несколько насмешливо относились к родичам с Менгштрассе. Но даже Зеземи
Вейхбродт проведала о сватовстве Грюнлиха и, как всегда четко выговаривая
слова, подала Тони добрый совет; мамзель Юнгман тоже не преминула
заметить: "Тони, деточка, что тебе расстраиваться, ты ведь останешься в
высшем кругу". Не было случая, чтобы Тони, заглянув в милую ее сердцу
штофную гостиную в доме у Городских ворот, не услышала замечания старой
мадам Крегер: "A propos [между прочим (фр.)], до меня дошли кое-какие
слухи. Надеюсь, что ты будешь вести себя благоразумно, малютка..."
Мариенкирхе, пастор Келлинг так страстно и красноречиво толковал
библейский текст о том, что жене надлежит оставить отца и матерь своих и
прилепиться к мужу, что под конец впал в ярость, уже не подобающую
пастырю. Тони в ужасе подняла к нему глаза: не смотрит ли он именно на
нее?.. Нет, слава богу, его раскормленная физиономия была обращена в
другую сторону; он проповедовал, обращаясь ко всей благоговейно внимавшей
ему пастве. И все же было ясно, что это новая атака на нее и каждое его
слово относится к ней и ни к кому другому.
собственной воли, ни самостоятельного разума и все же противящаяся советам
родителей, пекущихся о ее благе, - преступна, и господь изрыгнет ее из уст
своих...
выкрикнул с великим воодушевлением, его пронзительный взгляд,
сопровожденный устрашающим мановением руки, и впрямь обратился на Тони.
Она увидела, как отец, сидевший рядом с нею, слегка поднял руку, словно
говоря: "Ну, ну! Потише..." И все же она теперь уже не сомневалась, что
пастор Келлинг изрекал все это по наущению ее родителя. Тони сидела вся
красная, втянув голову в плечи, - ей чудилось, что весь свет смотрит на
нее, и в следующее воскресенье наотрез отказалась идти в церковь.
и временами вздыхала нестерпимо жалостно, словно борясь с какой-то
навязчивой мыслью, и, вздохнув, грустно оглядывалась на тех, кто был подле
нее. Не сострадать ей было невозможно. Она очень похудела и выглядела уже
не такой свеженькой. Кончилось тем, что консул сказал:
надо на время уехать, успокоиться, собраться с мыслями. Вот увидишь, в
конце концов она одумается. Мне вырваться не удастся, да и лето уже на
исходе... Мы все можем спокойно остаться дома. Вчера ко мне случайно зашел
старик Шварцкопф из Травемюнде; знаешь, Дидрих Шварцкопф, старший лоцман.
Я перемолвился с ним несколькими словами, и он с удовольствием согласился
на время приютить девочку у себя. Расходы я ему, конечно, возмещу... Там
она устроится по-домашнему, будет купаться, дышать морским воздухом и, без
сомнения, придет в себя. Том отвезет ее; это самый лучший выход, и не надо
откладывать его в долгий ящик.
видела г-на Грюнлиха, но знала, что он здесь, ведет переговоры с ее
родителями и ждет. Боже мой, ведь он в любой момент может предстать перед
ней, поднять крик, умолять ее. В Травемюнде, в чужом доме, она по крайней
мере будет в безопасности. Итак, в последних числах июля Тони торопливо и
даже весело упаковала чемодан, уселась вместе с Томом, которого послали
сопровождать ее, в величественный крегеровский экипаж, весело распрощалась
с домашними и, облегченно вздохнув, покатила за Городские ворота.
5
опять никуда не сворачивает. Том и Тони знали ее вдоль и поперек. Серое
шоссе быстро мелькало под глухо и равномерно цокающими копытами
раскормленных мекленбургских гнедых Лебрехта Крегера; солнце пекло
неимоверно, и пыль заволакивала неприхотливый пейзаж. Будденброки, в виде
исключения, пообедали в час дня, а ровно в два брат и сестра выехали из
дому, рассчитывая к четырем быть на месте, - ибо если наемному экипажу
требовалось три часа на эту поездку, то крегеровский кучер Иохен был
достаточно самолюбив, чтобы проделать весь путь за два.
мечтательной полудремоте кивала головой, затененной большой плоской
соломенной шляпой; раскрытый зонтик того же зеленовато-серого цвета с
отделкой из кремовых кружев она прислонила к откинутому верху коляски.
Словно созданная для катанья в экипаже, она сидела в непринужденной позе,
слегка откинувшись на спинку сиденья и грациозно скрестив ноги в белых
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Акунин Борис
Елманов Валерий
Смит Кордвейнер
Перумов Ник