read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Он сделал при этом то же самое, что было сделано целым поколением химиков
конца XVIII века, которые, не веря больше в четыре элемента, сумели
выделить определенное количество простых тел. Но Пруст показал, что и сами
эти неделимые атомы в действительности являются сложными мирами,
состоящими из бесконечного множества чувств, которые в свой черед могут
делиться до бесконечности.
В реальной жизни, говорит он, происходит следующее: в какие-то периоды
нашего существования (особенно в юности или в момент одержимости "бесом
полуденным") мы находимся в состоянии особой восприимчивости, подобно тому
как в минуты слабости или усталости мы бессильны перед любым микробом,
штурмующим наш организм. Мы влюбляемся отнюдь не в какое-то определенное
существо, но в существо, волею случая оказавшееся перед нами в момент,
когда мы испытывали эту необъяснимую потребность во встрече. Любовь наша
блуждает в поисках существа, на котором сможет остановиться. Комедия уже
готова в нас полностью; не хватает лишь актрисы, которая сыграет в ней
главную роль. Она непременно появится, и при этом облик ее сможет
меняться. Как в театре, где роль, исполняемую сначала основным актером,
могут впоследствии играть дублеры, в жизни мужчины (или женщины) бывает
так, что в роли любимого существа выступают один за другим неравноценные
исполнители.
"Женщина, чье лицо мы видим перед собою еще более постоянно, нежели
свет, - ибо и с закрытыми глазами мы ни на миг не перестаем любоваться ее
прекрасными глазами, ее прекрасным носом, делать все возможное, чтобы
представить их, - мы хорошо знаем, что женщиной этой, такою же для нас
единственной, могла бы оказаться другая, находись мы тогда не в том
городе, где встретили ее, прогуливайся мы в другом квартале или посещай мы
другие салоны. Единственная, она, кажется нам, не имеет числа. И однако,
перед вашими любящими глазами она остается цельной, неразрушимой, и долго
еще ее не сможет заменить никакая другая. Дело здесь в том, что женщина
эта с помощью своего рода магического воздействия только пробудила в нас
тысячи частиц нежности, пребывавших в рассеянном состоянии, и, стирая
всякого рода несовпадения между ними, собрала их и слила в одно; это мы
сами, придав ей определенные черты, произвели на свет устойчивую
субстанцию любимого существа".
Будь мы с собою искренни, мы разгадали бы в себе это чувство,
предшествовавшее выбору своего объекта; мы спросили бы себя со всей
откровенностью: "Кого хочу я полюбить?" Мы поняли бы, что и счастье и
горе, которые мы испытываем, лишь волею случая связаны с какой-то
определенной личностью и что в действительности наши героини, как и
героини Пруста, всего только исполняют главную роль в нескольких
представлениях той комедии, какая продлится столько же, сколько наша
эмоциональная жизнь.
Почему выбор падает на этих героинь? Из-за их красоты? Нет, думает
Пруст. Что действительно волнует цивилизованного человека - это, скорее,
любопытство, возбуждаемое загадочностью и трудностью. Здесь уместно
процитировать прекрасные строки Поля Валери:
А там, где ясно все, вам все б казалось тошным,
Повсюду тень тоски в стране, где нет теней.
Покой и был, и есть, и будет благом ложным,
Бог милостив: мечты в пути тревожном
Достичь нам не даю - мы лишь стремимся к ней.
Мир, где царит мечта, - загадочен и зыбок,
К великим истинам ведет тропа ошибок.
В глубинах времени и ясности в обход
Душа свое богатство создает
И миру чистоту любовью возвращает.
Невидимый огонь нам сердце согревает,
Безмолвие - родник, откуда слово бьет.
Тайна есть загадочный источник любви... Счастья, учит Пруст, в
реальности нет, оно в нашем воображении. Лиши мы наши радости мечтаний о
них, мы сведем их к нулю. В его представлении любовь - та, какая живет в
нас еще до того, как найдет свой объект, эта блуждающая и подвижная любовь
"останавливается на образе какой-то определенной женщины просто потому,
что женщина эта почти наверняка окажется недоступной. С этого момента
меньше думают о женщине, которую представляют с трудом, нежели о
возможности познакомиться с ней. Происходит настоящий мучительный процесс,
и его достаточно, чтобы связать нашу любовь с ней, являющейся ее объектом,
который едва нам знаком. Любовь становится огромной; мы больше не думаем о
том, сколько места в ней занимает реальная женщина... Что знал я об
Альбертине? Лишь раз-другой видел я ее профиль на фоне моря..."
Мы можем и совсем ничего не знать о любимом существе. Когда он едет в
Бальбек, марсельский поезд останавливается на одной из станций, и там, во
время короткой остановки, он замечает красивую девушку, которая продает
пассажирам молоко. Почти тотчас поезд трогается, и с собою он уносит лишь
мимолетный и возвышенный образ этой девушки. Но как раз потому, что такой
образ лишен всякого содержания, он создает возможность того, что самые
напряженные наши чувства свяжут себя с ним. Пруст до такой степени
убежден, что в любви воображение - это все, что, описывая те физические
проявления ее, в которых люди со всей наивностью видят основной предмет
своего желания, он всегда показывает их немножко смешными, а то и
откровенно неприятными. Перечитайте ужасную сцену с Жюльеном и Шарлюсом
или ту, когда рассказчику после долгого ожидания удается наконец
поцеловать Альбертину:
"Мне очень хотелось, перед тем как ее поцеловать, снова наполнить ее
тайной, которую она заключала для меня на пляже до моего знакомства с ней,
вновь найти в ней страну, в которой она жила раньше, место этой страны;
если я ее не знал, я мог по крайней мере заполнить ее всеми воспоминаниями
нашей жизни в Бальбеке, шумом волн, бушевавших под моим окном, детским
криком. Но, скользя взглядом по прекрасным розовым полушариям ее щек,
мягко изогнутые поверхности которых затухали у первых складок ее красивых
черных волос, бежавших неровными цепями, рассыпавшихся крутыми отрогами и
мягко ложившихся в глубоких долинах, я не мог не сказать себе:
"Наконец-то, потерпев неудачу в Бальбеке, я узнаю вкус неведомой розы,
которой являются щеки Альбертины. И так как пути следования вещей и
одушевленных существ, которые нам удается пересечь в течение нашей жизни,
не очень многочисленны, то, пожалуй, я вправе буду рассматривать мою жизнь
как в некотором роде завершенную, когда, заставив выйти из далекой рамы
цветущее лицо, которое я облюбовал, я перемещу его в новый план, в котором
наконец познаю его при помощи губ". Я говорил это, так как верил, что
существует познание при помощи губ; я говорил себе, что сейчас я познаю
вкус этой розы из человеческой плоти, так как мне в голову не приходило,
что у человека, существа, очевидно, не столь элементарного, как морской еж
или даже кит, недостает все же некоторых существенно важных органов, в
частности нет органа, который служил бы для поцелуя. Этот отсутствующий
орган он замещает губами, достигая таким образом результата, может быть
несколько более удовлетворительного, чем в том случае, если бы ему
пришлось ласкать свою возлюбленную бивнями. Но наши губы, созданные для
того, чтобы вводить в рот вкус веществ, которые их прельщают, наши губы,
не понимая своего заблуждения и не сознаваясь в своем разочаровании, лишь
скользят по поверхности и натыкаются на ограду непроницаемой и желанной
щеки. Впрочем, в эту минуту, то есть при соприкосновении с телом, губы,
даже если допустить, что они стали более искусными и лучше одаренными, не
могли бы, конечно, насладиться вкусом вещества, которое природа в
настоящее время мешает им схватить, ибо в той безотрадной зоне, где они не
могут найти себе пищу, они одиноки, зрение, а потом и обоняние давно их
покинули. Когда мой рот начал приближаться к щекам, которые глаза мои
предложили ему поцеловать, глаза эти, переместившись, увидели новые щеки;
шея, рассмотренная вблизи и как бы в лупу, обнаружила зернистое строение и
крепость, изменившие весь характер лица Альбертины...
Словом, хотя и в Бальбеке Альбертина часто представлялась мне разной,
однако теперь - как если бы, головокружительно ускорив изменения
перспективы и окраски, в которых является нам женщина при различных
встречах с нею, я пожелал уложить их все в несколько секунд, чтобы
экспериментально воссоздать феномен разнообразия человеческой
индивидуальности и вытащить одну из другой, как из футляра, все
возможности, в ней заключенные, - теперь я увидел на коротком пути от моих
губ к ее щеке целый десяток Альбертин; девушка эта подобна была богине о
нескольких головах, и та, которую я видел последней, при моих попытках
приблизиться к ней уступала место другой. Пока я к ней не прикоснулся, я
по крайней мере видел эту голову, легкий запах доходил от нее до меня. Но,
увы, - ибо наши ноздри и глаза столь же плохо помещены для поцелуя, как
губы наши плохо для него созданы, - вдруг Т-лаза мои перестали видеть, в
свою очередь приплюснутый к щеке нос не воспринимал больше никакого
запаха, и, ничуть не приблизившись к познанию вкуса желанной розы, я понял
по этим отвратительным знакам, что наконец я целую щеку Альбертины".
Сравните это описание "отвратительных" ощущений с тем упоением, какое
испытывает Руссо, описывая поцелуй Юлии и Сен-Пре, и вы обнаружите, как
велико расстояние, отделяющее объективную философию любви, то есть
философию, построенную на вере в реальность любви и ее объекта, от
философии субъективной, такой, как у Пруста, - философии, которая учит,
что любовь может существовать лишь в нас самих, а все, что возвращает ее к
реальности, все, что несет удовлетворение, ее убивает.
Подобно наблюдателю в самолете, который с высоты полета одновременно
различает свои и неприятельские позиции и обретает своего рода
беспристрастность, мучительную, но необходимую, влюбленный Пруст проникает
одновременно в сознание любящего и любимой женщины и видит образ одного из
них в другом, а порой даже заглядывает вперед и с какой-то спокойной
жестокостью сопоставляет свою нынешнюю, истерзанную душу с душою будущей -



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 [ 21 ] 22 23 24 25 26 27 28 29 30
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.