Чтение 21–й страницы книги ~Мидии не родят жемчуг~

ты - раз, головой кивнул, и понял.

До дембеля Закрываю оставалось немного, когда однажды вечером, в темном
переулке призаводской территории его остановили пьяные парни и, повалив на
землю, забили ногами, приговаривая: "Чурка... Чурка...". Закрывай не кричал.
Наутро Закрывая, маленького и тщедушного, нашли мертвым, втоптанным в грязь.
Рядом лежал чей-то шарф, по нему и нашли убийц, которыми оказались два
местных заводских парня, возвращавшихся с поздней гулянки. На первом допросе
они были испуганные, не помнящие, зачем и за что накинулись на солдата.
Потом один из них, пожимая плечами и вздыхая, все же объяснил: да армию,
кажется, чего-то вспомнили...

При разбирательстве следователю никто не смог сказать что-либо плохое
про этих убийц: нормальные по жизни ребята, женатые...

Закрывая, в цинковом гробу, отправили самолетом в Ташкент, а до этого
он целые сутки лежал в Ленинской комнате воинской строительной части, в
парадной форме, достойный и красивый. Туда даже пустили попрощаться коллег с
работы, с завода. Пришли почти все, кроме Люськи и Светки (их специально
зазывала Тетеля, но они не пошли). Тетеля долго плакала и причитала возле
гроба, Аркадий был трезв, серьезен и молчалив, а у Мити, когда он подошел к
Закрываю, вдруг закружилась голова (последствие недавнего сотрясения мозга),
и он просто посидел рядом на стуле.

Летом телефонистки вышли замуж. Светка окрутила новенького инженера,
молодого специалиста, они, расписавшись, без свадьбы уехали в Москву, там,
говорят, даже венчались в какой-то подпольной баптистской церкви (жених
оказался баптистом). Немного позже этого возвратился Люськин парень из
армии, хороший рослый детина, десантник, с ясными голубыми глазами. На
свадьбе гулял весь завод. Молодые были красивы и величественны, целовались
нежно.

Сразу после этой свадьбы к Мите приехала его невеста. Они быстро
расписались, чтобы Мите дали распределение по месту жительства жены. Вскоре
они навсегда уехали из города своего студенчества.

...Митя первое время супружества невольно следил за взглядами,
устремленными на жену. Как, например, в городском парке, где они часто
гуляли с широкой детской коляской (у них родилась двойня), где, весело
смеясь, глядя на мир во все глаза, отдыхало молодое население города.

...Где мимо, в числе прочих отдыхающих, иногда проходили небольшие
группы солдат, видимо, находившихся в увольнении, среди них половина
чернявых, азиатского или кавказского облика, нелепых в скомканной форме, в
тяжелых сапогах. Митя переводил взгляд на жену. Видно, его глаза в этот
момент были особые, потому что она целомудренно поднимала бровки, хлопала
ресницами, а затем смешно кивала подбородком кверху: мол, ты чего?

ПОЛЯРНЫЕ СОВЫ С ДИЭЛЕКТРИКОМ

Что такое конденсатор? Ни за что не угадаете. А это вот что: две
полярные совы с диэлектриком.

Никогда не спорю с дураками и шибко грамотными - себе дороже.

А поскольку кругом, как на подбор, одни такие (сам я человек средний),
то по большей части приходиться вести себя нейтрально. Молчать или улыбаться
из вежливости - на глупости одних и умничанья других. Поэтому в коллективе
меня за глаза называют соответственно жизненной позиции: вежливый молчун.
Или: улыбчивый молчун. Без всякого там сарказма, беззлобно. Я не против, -
ведь, получается, ни умным, ни глупым зацепиться не за что. А злиться им и
без меня есть на кого - друг на друга. Энергию девать некуда. Умные аж
трясутся, когда их не понимают глупые, а глупые скрипят зубами на грамотных
- за то, что из понятных вещей делают невесть что.

Я по молодости пробовал в такие "полярные" диалоги впрягаться.
Результат - сами знаете какой: двое дерутся, третий виноват. Нет уж, я лучше
губы растяну, когда меня в свидетели привлекают (скажи, мол, принципиально,
как на твой взгляд, на чьей стороне правда?). Где понимающе, где нейтрально
- улыбнусь. Или сделаю вид, что не расслышал, или задремал, или - некогда
мне. Интересно, но некогда - извините, опаздываю, побежал.

Но, увы, убежать не всегда получается. Работа такая.

А работаю я дежурным в оперативно-выездной бригаде, ОВБ по-нашему.
Обслуживаем электрические подстанции, которых множество по нашему району
разбросано. Постоянного персонала на этих объектах нет, поэтому обслуживает
их ОВБ: водитель "Зила", на котором перемещается бригада, и два
электромонтера. Один из электромонтеров - я. Работа мне в общем нравится (до
пенсии бы на такой протянуть), особенно летом: целый день колесим по
проселочным дорогам - природа, сады, огороды неохраняемые. И от начальства
далеко, сами себе хозяева: приехали на подстанцию, осмотрелись, кое-что
включили-отключили, подкрутили, смазали, грядочки пропололи (там у нас
картофельные делянки имеются) перекусили, поспали в тенечке - и айда домой.
Так что, повторюсь, ничего так работа. Если б еще компаньоны мои больше
помалкивали...

Получается, троих нас как будто специально скомплектовали по
интеллектуальному признаку. Я, как уже объяснял, средний, по моим понятиям -
нормальный человек. Двое других - полярные. Я их про себя называю полярными
совами, что, конечно, не совсем правильно. Но мне так нравится. Игра слов.
На основе ассоциаций, как говорит мой напарник Ник Саныч. Из "умный-дурак"
получается слово "полярные", потом к нему само собой прикрепляется "совы".
Там где полярные совы, там и северные олени. Олени, значит рога, где рога,
там рогоносцы. И так далее, можно вообще черте что получить. Люблю, значит,
словами играть. Молча, про себя. А что мне остается делать, когда эти двое
моих компаньонов каждый раз занимаются одним и тем же, своими бесконечными
пустопорожними спорами! Вот и еду между ними, обзываю их про себя то совами,
то рогоносцами, где прикорну, где прикинусь, что задремал, где улыбнусь
невпопад. Честно сказать, надоело.

Разговоры, как правило, начинаются и продолжаются в машине, где у
каждого свое место. Водитель Лешка, молодой парень, чернокудрый красавец и
алиментщик, как и полагается, на своем месте, за рулем. (Я его однажды, для
игры слов, окрестил бараном - как нельзя подходит: кудрявая голова над
баранкой. Мозги тут ни при чем, хотя и эту тему можно было развить.) С
другого краю - пожилой электромонтер с высшим образованием Саныч, гроза
доски почета, как про него говорит Лешка. "Подпольная" кличка Саныча -
Президент. Я, понятно, посредине, между двух огней или полюсов (у меня
средне-специальное). Как диэлектрик, по-нашему говоря. Если уж совсем
по-нашему, по-электрически, то бригада наша - сущий конденсатор с двумя
разноименными полюсами и диэлектриком. Заряженный, стало быть, конденсатор.

Ну вот, например, каждый раз в машине происходит приблизительно
следующий разговор.

Начинает обычно Лешка:

- Сосед у меня, мужики, - убил бы. Или, как говорил мой бывший
хохол-тесть, "вбыв бы".

Президент пока молчит. Поскольку Лешка упорно смотрит на меня, я
улыбаюсь и поднимаю вверх брови. Это можно понять двояко - как одобрение
Лешкиной решительности и как вежливый вопрос: а в чем конкретно дело?

Лешке того и достаточно, он продолжает:

- Да, хороший тесть был. До сих пор жалко: сало, бульба, горилка,
"варЭники"... А сосед, блин, в коридоре встретишь - весь из себя такой
приветливый и невиноватый. А иногда, сволочь, как врубит с утра свой
музыкальный, черт бы его побрал, центр, так думаю: выйти, что ли, в коридор,
позвонить в дверь, а как чайник высунет, так сковородкой по чайнику!...
Кажись, у него вместо мозгов одни низкие частоты: бух-бух. Поел-поспал -
опять: бух-бух! Ну, честное слово - "вбыв бы"!

Президент наконец отзывается, задумчиво глядя на дорогу:

- Каждому человеку, Лексей, хочется быть в чем-то непохожим на других.
И когда не хватает способностей или ума на реализацию желанной
оригинальности, такой человек просто шумит: голосом, музыкой -
какое-никакое, а своеобразие. Или, из той же оперы, чтобы доказать что-то,
хватается за последний аргумент - за посуду, например...

- Вот-вот, - простодушно подхватывает Лешка, - у меня жена, тоже,
бывало, как что, так хвать за тарелку, за летающую, как гуманоид. Во! - он
откинул ладонью кудель ото лба, в сотый раз показывая черепной шрам. - А вот
тесть - душа-человек, и сообразительный. Не то что некоторые. Меня понимал -
как никто, - здесь Лешка осуждающе зыркал на Саныча. - Без всяких
завихрений. Ему тоже доставалось. Мы, с ним, бывало... А наутро претензии от
супруги - мне одному. А я весь из себя такой невиноватый, говорю, ты чего
шумишь, все нормально. Сейчас только анальгинчик пивком запью - и опять как
огурчик. А!... - он в сердцах отмахивает рукой, чуть мне по уху не задевает,
видимо, отгоняя душещипательные воспоминания, уверенный, что мы его не
поймем.

Несколько минут едем молча. Хорошие минуты. Но, чувствую, конденсатор
подзарядился. Скоро начнет понемногу сбрасывать кулоны, пробивая диэлектрик.

Алексей приступает к "основному" разговору. Последовательности на
первый взгляд никакой, но всем понятно, что связь с предыдущими словами,
сказанными в этой кабине, и не только сегодня, довольно крепкая. Для всех
троих это всего лишь продолжение бесконечной идеологической драмы,
построенной на диалоге, с одним зрителем.

- По идее, Саныч, нужно быть проще...

- Простота хуже воровства, - устало, но привычно отзывается Президент.

Лешка делает вид, что не слышит:

- ...Потому что мир прост, мы сами его усложняем, - в этой нейтральной,
но, как ему кажется, глубокомысленной формуле Лешкино предложение на мир.
Дескать, Саныч, будь простодушнее, последний раз прошу, не умничай и не
делай из меня дурака.

Но Президента не задобришь, справедливость для него превыше всего.
Явно, он не читал Дэйла Карнеги. Как, впрочем, подавно не читал его и Лешка.
Я тоже, можно сказать, мало знаком с этим Дэйлом. (Вот, пожалуйста,