- Чего?
- Что ж не идешь?
- Мать лается, грит, все одно никуда не пущу, позапишут вас и угонят на
войну.
Великолепно бы записаться и уйти на войну, но, увы, не так-то это
легко.
- Какая там война! Не валяй дурака...
Со стороны Поповки подходит Саплин.
Впервые он появился в исполкоме два дня назад, подошел прямо к
председателю, но тот направил к Ознобишину: "Он у нас организатор по
молодежи".
Саплину лет шестнадцать, а то и все семнадцать, у него от черных, как у
индейца, прямых волос черноватый отсвет на лице.
- Чего это молодежь собирают в воскресенье?
- Хотим создать союз молодых коммунистов.
- Для чего?
- Как для чего? Революция продолжается. Бороться. Помогать.
Отстаивать...
Саплин подумал, прежде чем спросить дальше:
- Чего отстаивать?
- Интересы молодежи. Свои интересы.
- А кому помогать?
- Взрослым. Не всем, конечно, а большевикам.
- А как бороться?
- Ну, это по-разному. В зависимости от условий. - Славушка решил сам
порасспросить незнакомца: - Ты откуда?
- Мы-то? Из Критова.
- А ты чей?
- Ничей. Саплины мы. Я один, с матерью. То у одних живу, то у других. В
батраках.
Славушка чуть не подпрыгнул от восторга. Батрак! Как раз то, что нужно.
Вот она, диктатура пролетариата в деревне, сама сюда пришла, чтоб взять
власть в свои руки.
- Плохо? - Сердце Славушки преисполнено сочувствия к угнетенному брату.
- Очень они тебя эксплуатируют?
- Чего? - Саплин гордо взглянул на собеседника. - Так я им и дался!
Теперь по закону: отработал - заплати, а нет, зажимаешь, так сразу в
сельсовет...
Он совсем не выглядит ни обиженным, ни несчастным, этот Саплин.
- А как тебя зовут? - Славушка решил познакомиться с ним поближе.
- Да так... Неважно.
Почему-то он не хотел себя назвать.
- То есть как так неважно? Все равно внесем в списки!
- Поп посмеялся, Кирюхой назвал. Не очень-то. Правда?
- Что ты! Объединимся, создадим организацию, выберем комитет...
- Какой комитет?
- Молодежи.
- А для чего?
- Я же говорил: помогать, отстаивать...
Саплин наморщил лоб, прищурился, в голове его не прекращалась какая-то
работа мысли.
- На окладе, значит, там будут?
- На каком окладе?
- Работать же кто-то будет?
Вопрос об окладе меньше всего тревожил Славушку, он о таких вопросах не
думал, а Саплин все переводил на практические рельсы.
- Я бы пошел, - сказал он, опять о чем-то подумав. - В комитет. Только
мне без оклада нельзя, на свое хозяйство мы с маткой не проживем. А на оклад
пошел бы. Надоело в батраках. Ты грамотный? - неожиданно спросил он
Славушку.
Грамотный! Славушка даже пожалел Саплина: он перечитал миллион книг!
- Разумеется, грамотный, - сказал Славушка. - Как бы иначе я мог...
- А я не шибко, - признался Саплин. - Вот председателем могу быть. А
тебя бы в секретари.
Славушка растерялся.
- Кому и что - решат выборы, в воскресенье приходи пораньше, скажу о
тебе Быстрову.
Позже, вечером, он рассказал Быстрову о батраке из Критова.
- Смотри сам, - небрежно ответил Степан Кузьмич. - Подбери в комитет
парней пять. Потверже и посмышленей.
Сейчас Саплин прямым путем шагал к власти. Сегодня он в сапогах, сапоги
велики, рыжие, трепаные, старые-престарые, но все-таки сапоги. Славушка
готов поручиться, что всю дорогу Саплин шел босиком и вырядился только перед
Поповкой.
Саплин всех обошел, со всеми поздоровался за руку.
- Состоится?
- Обязательно.
Саплин кивнул на кроликов.
- Чьи?
- Григория.
Григорий - сторож волисполкома, бобыль, с деревянной ногой-култышкой.
Саплин сверкнул глазами.
- Отобрать бы!
Славушке показалось - Саплин мысленно пересчитывает кроликов.
Он и на ребят кивнул, как на кроликов.
- Это всего народу-то?
- Что ты! Собираемся в школе. Из Журавца подойдут, отсюда кой-кто...
Саплин с хитрецой посмотрел на Славушку.
- Не боишься?
- Кого?
- Мало ли! Переменится власть...
- А мы для того и собираемся, чтоб не переменилась...
Ребят у школы, как на большой перемене, всех возрастов, и женихи, и
приготовишки, в сельсоветах разно поняли приказ волисполкома, из одних
деревень прислали великовозрастных юнцов, из других - ребятишек. Попробуй
поговори с ними на одном языке. Да и с одним человеком нельзя разговаривать
одинаково. Вот, например, Евгений Денисович. Славушка принес записку
Быстрова. Письменное предписание. Но от себя Славушка смягчил приказ:
- Степан Кузьмич сказал, что сам придет проводить собрание...
- Ну, это совсем другое дело, - процедил Евгений Денисович и выдал
ключ. - Только смотри... смотрите... - поправился он. - Потом подмести и не
курить...
Наконец-то они в классе!
- Садитесь! - выкрикивает Славушка то самое слово, с какого начинаются
занятия. - Товарищи!
Участники конференции рассаживаются за партами, как на уроке.
Славушка садится за учительский столик. Рядом бесцеремонно усаживается
Саплин. Славушка скосил глаза: кто его приглашал? Надо, однако, начинать.
Славушка копирует собрание, свидетелем которого был на днях в
исполкоме.
- Товарищи, нам надо выбрать президиум... - Все молчат. - Товарищи,
какие кандидаты... - Все молчат. - Трех человек, возражений нет? - Молчат. -
По одному от трех сел - Успенского, Корсунского я Критова... - Молчат. -
Называйте... - Молчат. "Ну и черт с вами, - думает Славушка, - не хотите,
сам себя назову..." Больше он никого не знает, все здесь впервые. - Ну от
Успенского, допустим, я. От Критова... - Саплин единственный из Критова,
кого знает Славушка. - От Критова, скажем, товарищ Саплин. Он Корсунского...
Кто здесь от Корсунского? Встаньте! - Встают как на уроке. Четверо. Двое
совсем дети, у третьего очень уж растерянный вид, а четвертый ладный парень,
хоть сейчас на фронт. - Как твоя фамилия?
- Сосняков.
- И от Корсунского - Сосняков. Кто не согласен, прошу поднять руки...
Сосняков без тени смущения выходит из-за парты, и только тут Славушка
замечает, что Сосняков слегка волочит правую ногу. Славушка жалеет, что
предложил его кандидатуру, если придется идти в бой, он не сможет, но ничего
не поделаешь...
- А кого председателем? - неуверенно спрашивает Славушка.
- Тебя, тебя, - великодушно говорит Саплин. - Кого еще!
- Итак, товарищи, - уже более твердым, председательским голосом
объявляет Славушка, - собрание коммунистической молодежи Успенской волости
считаю открытым.
- А почему коммунистической? - неожиданно перебивает Сосняков. - Почему
так сразу коммунистической?
- А какой же? - говорит Славушка. - Какой же, если не коммунистической?
- Много на себя берешь, - ворчливо констатирует Сосняков. - Мы это еще
обсудим.
- Вот именно, обсудим, - упрямо говорит Славушка. - А теперь ближе к
делу. Повестка дня: задачи молодежи и текущий момент.
Он окидывает свою аудиторию испытующим взором и вот уже расхаживает
перед аудиторией, выступает совсем как Иван Фомич перед учениками.
Бросается, как в воду:
- Призрак бродит по Европе - призрак коммунизма...
Но тут кто-то взбегает по ступенькам крыльца, - кому еще мы
понадобились? - дверь распахивается, и входит Быстров.
- Здравствуйте, товарищи. Ну как? - спрашивает он. - Обсуждаете?
Позвольте приветствовать вас от имени волисполкома и волостного комитета
эркапебе...
Все хлопают весело и непринужденно, не по приказу, а от души. Что за
власть над душами у Быстрова!
- Товарищ Ознобишин, попрошу слова...