Чтение 21–й страницы книги ~Последний взгляд~

смерила половинки. Они были в точности одинаковые, потому что Бо и не могла
сломать прутик иначе.

- Им хочется посмотреть, что получится из этой ситуации,- сказала она.

- Из какой еще ситуации?

- Пожалуйста, не раздражайся, Кит,- сказала она, и, кажется, из той Бо,
что металась одна по лесу, она снова превратилась в спокойную и доверчивую
Бо.

- Они устроили себе за наш счет олимпийское развлеченье. Сделали себе
из нас, бедных смертных, две игрушки.

- Может, и так,- сказал я.- Но надолго они нас не бросят. Ты только не
волнуйся, Бо.

- А утром говорил - они вообще не вернутся.

- Ну говорил,- покаялся я.- Но один из них будет обязательно настаивать
на том, чтобы вернуться,- хотя бы просто ради дурацкого спора.

Бо вздохнула и чуть-чуть успокоилась.

- Ох, может, ты и прав,- сказала она и принялась терзать шляпу Скотта.

- Как думаешь, чем все это у них кончится? - спросила Бо, помолчав.-
Нет, честно, Кит. Во что это все выльется?

- Даже не знаю,- сказал я.- Хотя Скотт прав, наверное. Уж каким каждый
вернется из этой поездки, таким на всю жизнь и останется.

- Ты действительно, ты серьезно так считаешь?

Бо стояла на коленях, раздвинув сзади свои несравненные ноги - поза
факира или лягушки. Нелепая поза для женщины, но для Бо, для ее красоты и ее
достоинства все было нипочем.

- Чудно', что мы-то с тобой в это втянулись,- сказала она.

- А я и не думал втягиваться,- сказал я.- Я просто наблюдаю.

- Ну, а я втянулась,- сказала она.- Не могу видеть, как они друг друга
оскорбляют. И как бы это пресечь...

- Да как же ты можешь это пресечь?

- Ну, значит, это очень плохо кончится.

- Почему плохо? - сказал я.- Оба играют с мыслью о смерти.

Она приложила палец к губам.

- Ой, что ты такое говоришь?

Мне самому стало неудобно. Обычно такие фразы я держал просебя.

- То есть я хочу сказать, все хорошо кончится,- сказал я.

- Думаешь, Скотт бросит пить, а Эрнест перестанет убивать и драться?

- Нет, я не про то. Я про их дружбу.

Мы еще потолковали насчет них. Оказывается, когда Эрнест стрелял тогда
куропаток, он говорил Бо, что главная беда Скотта -Зельда. Если он излечится
от Зельды, он и пить бросит.

- А по-моему, неправда это,- сказала Бо.- Зельда в точности такая, как
надо Скотту. Верно ведь?

Я сказал, что плохо ее знаю.

- Но разве она тебе не нравится?

- Нравится,- сказал я.- И, по-моему, у них все в порядке, я ничего
такого у них не замечал.

Я говорил честно, но вдобавок мне хотелось, чтобы Скотт был прочно
связан с кем-то, лишь бы не с Бо.

- А ты давно их знаешь?

- Сто лет. С тех пор как они подружились с Мерфи.

Я почти ничего про нее не знал, и хоть мне хотелось спросить, как она
познакомилась с Хемингуэями и с Мерфи, я боялся спрашивать. Инстинкт
самозащиты подсказывал мне, что чем больше я про нее буду знать, тем она
станет недостижимей и недоступней. Я только что выбрался из глуши, был
свеженький, с речного берега, а Бо вращалась в роскошной, блистательной
среде и сама была немыслимо роскошная и блистательная. И вдобавок я
чувствовал, что кому-то из нас скоро достанется Бо, и боялся грубой ошибкой
уничтожить собственные надежды. Особенно после того, как Бо сказала, что мы
с ней похожи.

- У тебя такое удивительное тело, Кит,- бегучее, охотничье, плавучее,
прыгучее тело. Как у меня. Но вот странно, тело не всегда соответствует
человеку. Я сама совсем не такая, как мое тело. А ты?

- Я, наверное, тоже,- сказал я.- Разве что когда оно меня уж очень
тешит.

- Например, когда ты красиво так, с большой высоты ныряешь ласточкой,
да?

- Как ты догадалась?

- А по твоему виду. Видно, что ты любишь прыгнуть с жуткой, жуткой
высоты, а потом замереть в воздухе, а потом - уф! - ласточкой в холодную
синюю воду.

И как только она догадалась? Я был молод, здоров, и жизнь вообще
клокотала во мне. Но с тех пор, как я уехал от реки, меня наваждением
преследовало воспоминание о таком вот прыжке в синюю воду. Так я грустил по
детству - больше ничего не осталось в душе от громадных летних дней моей
"жизни на Миссисипи".

- Ну, это уж ты под дьявола работаешь,- сказал я.- И как можно
догадаться?

- Просто ты на меня похож. Такое тело не скроешь. Оно само за себя
говорит. Я, например, летаю, и чего я только не делаю.

- Ну да, например, стреляешь куропаток,- поддел ее я.

- Ага,- сказала она серьезно.- Но я не про то.

- Ты где стрелять научилась?

- А меня один из моих бесчисленных дядьев научил. Верней, учили сразу
многие. Они у меня все стреляют. А знаешь, ведь Эрнест не такой уж классный
стрелок.

- Да? А я-то думал, он лучше всех.

- Он стреляет очень прилично, но я лучше. Эрнест слишком себя помнит, а
для стрелка это не годится. Он всегда думает о том, что он делает и хорошо
ли, плохо ли у него выходит. А стрелять хорошо можно, только когда совсем
себя забудешь. Наверное, у него и с боксом и с боем быков тоже так. Когда
что-то делаешь, нельзя о себе помнить.

Милая, милая Бо. Пусть она стреляет в птиц, пусть их убивает, а я все
равно ее любил, и просто не верилось, что вот я лежу, опираясь на локоть, и
гляжу в эти ясные, нежные глаза. Опрятность, совершенство, красота, мягкие
волосы, ловкие руки и точный, четкий очерк тела. Пусть она сама про себя
думает, что хочет, а я наконец решился и попытался завладеть ее уклончивыми
пальцами.

Бо выдернула руки.

- Так нельзя,- выпалила она.

Я залился злой краской.

- А как же тогда можно?

Бо поджала губы и не ответила. Она встала.

- Их все нет,- сказала она.- Давай выйдем на шоссе и проголосуем до
Фужера.

Но я не собирался так сразу от нее отступаться.

- Помнишь, что было со Скоттом, когда мы его оставили одного в лесу? -
сказал я.

- Ну, это совсем другое дело.

- Ничего не другое. Что же, по-твоему, на них совсем положиться нельзя?
Они вернутся.

Бо задумалась.

- Ладно,- сказала она.- Но я им уже не очень-то доверяю.

Я стоял у нее за спиной и опять набирался храбрости.

- Пошли,- быстро сказала она.- Я возьму тебя под руку, Кит, только ты
ничего не делай. Ну пожалуйста.

Два невинных младенца. Бо взяла меня под руку. Мы шли по сухой листве
под густыми, налитыми солнцем березами, и я чувствовал ее дрожащую руку
через все пласты - сквозь пиджак, рубашку, сквозь кожу. Бо крепко меня
держала, а я благоразумно замер. Пусть уж сама всем управляет.

- Бо,- снова почти простонал я.

- Ш-ш-! - осадила она меня.- Ш-ш-ш!

- Но нельзя же так все время идти и идти. Это бесчеловечно.

- Не делай ничего, Кит. Пожалуйста...

А что, собственно, я мог сделать? Что мог я сделать, не нарушив ее
хрупкой, нежной власти и воли, против которой я был бессилен? Странно,
власть Бо была куда сильнее секса, но вся им пронизана.

- Ну и что, по-твоему, нам надо делать? - взбунтовался я.- Долго нам
еще ходить по лесу? Ты туфли совсем стопчешь.

- Я же говорю "ш-ш-ш"! - И она еще крепче уцепилась за мою руку.- Лучше
уж так, чем все испортить.

- Почему испортить?

- Потому что так бывает в лесу у крестьянских парней и девок.

- Я не крестьянин,- разозлился я.- Да и ты на крестьянскую девку
непохожа.

- Ну вот увидишь.

- Глупости. Давай остановимся.

- Нет! Пожалуйста! - Она крепко держалась за мою руку и тянула меня за
собой.- Не сердись,- сказала она ласково и чуть прижалась ко мне.- Знаешь,
за что я тебя люблю, Кит? Почему ты такой милый?

- Нет, не знаю.

- Ты чистый, ты нетронутый, совсем неиспорченный. И пожалуйста - ну,
останься таким.

Я воспринял эти ее слова как поощрение, остановился, схватил Бо за
плечи и силой повернул к себе. Сделал я это неуклюже, неловко, глупо, и я
стоял в неудачной позе. Бо просто взяла и стряхнула мои руки.

- Пойми меня,- сказала она.- Неужели ты не понимаешь, Кит? Если что-то
случится, если я тебе позволю что-то со мной сделать - мне тогда просто
конец.

- Зачем ты мне все это говоришь?

- Я не про тебя, Кит,- сказала она горько.- Просто случись такое со