Чтение 21–й страницы книги ~Дело Локвудов~

имущества; но фермер, просивший отсрочки, знал, что отсрочка удлиняет
время выплаты процентов за пользование ссудой. Процент как таковой не
увеличивался - фермер просто продолжал платить еще год или два, кроме
того, en passant [между прочим (фр.)], ему рекомендовалось делать все
закупки товаров (упряжные принадлежности, порох, табак, соль, гвозди,
патоку) в Торговом доме Шведской Гавани, находившемся во владении
Локвудов.

Вопрос о создании в Шведской Гавани банка назрел давно, однако решить
его без участия отца и сына Локвудов, имевших богатый опыт ростовщичества,
было невозможно. Поэтому они ждали приглашения обсудить этот вопрос. И
когда приглашение последовало, то они, к удивлению неуверенных торговцев,
согласились участвовать в этом начинании. Не успели торговцы оглянуться,
как Локвуды прибрали вновь созданный банк к рукам; оставаясь теми же
ростовщиками, они ссужали теперь деньги под больший процент. Объем
операций банка был таким, каким его определили Локвуды, и не нашлось
глупца, который верил бы в возможность создания в Шведской Гавани второго
банка. Финансовому благополучию Локвудов содействовал, по крайней мере
косвенно, каждый житель Шведской Гавани и ее окрестностей. Через три года
после Аппоматтокса [река в Виргинии, на берегах которой капитулировала
армия южан (9 апреля 1865 г.)] Авраам Локвуд почувствовал себя достаточно
прочно на ногах, чтобы начать инвестировать часть наличных денег семьи.
Отец возражал; он знал цену земельного участка на Док-стрит и акра
строительного леса в Рихтер-Вэлли, но к акциям и долговым обязательствам
питал недоверие. Он был свидетелем того, как расточительство,
взяточничество и просто воровство сокращают прибыли железных дорог и
канала, и считал, что вкладывать личный капитал в отдаленные предприятия -
все равно что доверять чужим людям кодовые цифры своего сейфа.

- Ты забываешь, что у меня есть друзья, - сказал Авраам. - Я не чужим
людям доверяюсь. Конечно, они рассчитывают извлечь из нас пользу, но ведь
и мы не окажемся в убытке. Им же выгоднее; если наши доходы будут расти.

- Я бы все-таки держал деньги при себе. Может, сами построим
какую-нибудь фабрику.

- Потом, папа. А пока давай ограничимся финансовыми операциями.

Авраам Локвуд начал действовать не сразу, а сперва дождался очередной
ежегодной встречи товарищей по клубу "Козыри". Половина из них успела
жениться, для многих интимные забавы студенческих лет отошли в прошлое (и,
возможно, в будущее). Это обстоятельство устраивало Локвуда, ибо придавало
встрече с друзьями более степенный, респектабельный характер. Разговор
быстро перешел на тему о том, как у каждого из них сложилась деловая
жизнь. Когда настала очередь Авраама, он сообщил:

- Много к чему приложил я руку. У нас с отцом собственный банк, как вы
знаете, вот я и уговорил его вложить деньги в разные предприятия. Вы,
ребята, привыкли ворочать большими деньгами, а в наших краях человек с
капиталом в тысячу долларов считается весьма состоятельным.

Среди собеседников Локвуда были молодые люди, прекрасно осведомленные о
его "краях", поскольку владели частью акций угольных разработок и железных
дорог. Гарри Пенн Даунс, например, признался, что в прошлом году, совершая
деловую поездку в Гиббсвилл, дважды проезжал через Шведскую Гавань, но, к
сожалению, не завернул к Локвуду.

- Пустяки, Гарри. Все равно ты мог не застать меня дома. Я много
разъезжаю, ищу, куда приложить капитал. - Авраам нарочно пускал пыль в
глаза, желая показать, что не очень-то нуждается в Филадельфии и
Гиббсвилле. - Сказать по правде, по дороге в Нью-Йорк я тоже несколько раз
проезжал через ваш город. С поезда на поезд пересаживался.

- В Нью-Йорк?

- Свет-то клином не сошелся на Филадельфии. Думаю, Дрексли вряд ли даже
подозревают о существовании отца и сына Локвудов.

- Ну и что? В Филадельфии не одни Дрексли банкиры. Тебе это должно быть
известно.

- Знаю, есть и другие банки. Только и они о нас никогда не слыхали.
Зато мы завязали неплохие отношения с одной нью-йоркской фирмой.

- Можно поинтересоваться, что за фирма? - спросил Даунс.

- Нет, нельзя. Да что это мы все о делах толкуем? О них я и дома
наговорился. А как насчет развлечений? Как ты, Гарри, проводишь свободное
время?

- А, наверно, так же, как все здесь присутствующие. Моррис занят своим
клубом, а мы все встречаемся на балах. А в общем-то, большинство живет так
же, как ты. Много трудимся. Такое сейчас время, понимаешь? Ближайшие
десять лет покажут. Ведь так, ребята?

Его товарищи согласились с ним.

- Что покажут? - спросил Авраам.

- Видишь ли, мы сейчас в таком возрасте, когда родители завалили нас
работой. Набирайтесь, мол, опыта. И то, что мы сейчас делаем, что будем
делать в ближайшее десятилетие, определит то, к чему мы в конце концов
придем. Но занимаемся мы не только бизнесом.

- Разумеется, не только, - подтвердил кто-то.

- Есть и другая работа - благотворительная, например. Участие в разных
комитетах. Служение обществу. Ни один из нас не может сказать, что он
распоряжается своим личным временем.

- Правильно, правильно, - опять согласился кто-то.

- Ну и, конечно, мы - большинство из нас - приумножаем население, -
сказал Даунс. - Чего, однако, нельзя сказать о тебе. Верно, Локи?

- Надеюсь, что нет, - ответил Авраам. - И благотворительностью не
увлекаюсь. Отец жертвует кое-какие суммы, я же предпочитаю пускать деньги
в дело. Потом, когда накоплю немного, займусь и филантропией.

Все сказанное им было рассчитано на то, чтобы напомнить о себе, вызвать
их интерес и желание сотрудничать в сфере бизнеса, внушить им, что он
действительно далек от мысли использовать старую дружбу в личных целях,
если, ехав в Нью-Йорк, даже не останавливался в Филадельфии. Таким
образом, снимались всякие подозрения в том, что у него имеются какие-то
корыстные соображения. Еще до окончания вечеринки Гарри Даунс и Моррис
Хомстед (каждый отдельно) пригласили его пообедать с ними перед отъездом в
Шведскую Гавань. Он отклонил оба приглашения, сказав, что утренним поездом
уезжает в Нью-Йорк.

Как он и предполагал, вскоре от Даунса и Хомстеда пришли письма. С
Даунсом он условился встретиться в Гиббсвиллском клубе во время его
очередной поездки в этот город, а от встречи с Хомстедом уклонился, послав
ему дружеский, но туманный ответ. Этот человек его не интересовал. Моррис
Хомстед никогда не будет нуждаться в деньгах и никогда не захочет
зарабатывать их для кого-то другого. В круг его интересов входили охота на
лис, еда, вино, клубная жизнь и собственная семья. Он даже в вист не очень
хорошо играл, а его принадлежность к "Козырям" объяснилась лишь тем, что
без него не мог обойтись ни один солидный клуб в Филадельфии. Это был
тихий, аккуратно постриженный, воспитанный, вежливый и скучный человек,
капитал которого оценивался в восемь миллионов долларов, а после смерти
матери должен был удвоиться. Дружба с ним не обещала ничего и в будущем,
когда Авраам попробует стать членом Филадельфийского клуба. Моррис Хомстед
никогда не поддержит кандидатуру человека, внушающего хотя бы малейшее
сомнение, - в этом Локвуд убедился на опыте общения с ним в клубе
"Козыри".

Другое дело - Гарри Пенн Даунс. Этот человек весьма гордился тем, что
назван в честь одного из предков Пенн [Уильям Пенн (1644-1718) -
английский политический деятель, основатель Пенсильвании - английской
колонии в Северной Америке], однако его семья в послереволюционные годы не
располагала достаточно солидным состоянием. В карты он играл ради денег,
причем в студенческие годы выделялся среди других игроков чрезвычайной
сосредоточенностью, выдержкой, трезвостью и беспристрастно критическим
отношением к игре своих партнеров. В течение трех лет он был самым везучим
картежником, если не самым достойным членом клуба "Козыри". Это доходное
занятие прервала война, во время которой Даунс получил внеочередной чин
майора и был ранен при Геттисберге осколком артиллерийского снаряда. Этот
человек интересовал Авраама Локвуда.

За обедом в Гиббсвиллском клубе Гарри Даунс сказал:

- А Моррис Хомстед обиделся на тебя, Локи.

- За что? - Локвуд немного удивился, что Даунс знает о письме Хомстеда.
- Почему? - уточнил он свой вопрос.

- Обычно люди считают почетным для себя, когда их приглашают в клиенты
фирмы "Хомстед энд компани".

- Так он же не в клиенты меня пригласил, а только пообедать. Ну, а я не
имел возможности быть у него.

- Быть приглашенным на обед с Моррисом Хомстедом - это тоже почетно.
Ради этого не грех и поездку в Нью-Йорк отменить.

- Моррис - славный малый, но ты же сам в тот вечер сказал, что время
нынче дорого. Что побудило его позвать меня на обед?

- Видимо, он полагал, что я намерен тебя пригласить, и решил сделать то
же самое. Он не сторонник нового бизнеса, но считает, что фирма "Хомстед
энд компани" имеет на тебя такие же права, как и мы.

- Такие же, как и вы? Ты хотел бы заняться новым бизнесом, Гарри?

- Да, Локи. Вместе с тобой.

- Откуда ты знаешь, что наш бизнес стоит того?

- Прежде всего от тебя. Да и наш клуб располагает некоторыми данными.
Говорят, вы с отцом превратили Шведскую Гавань в маленькую империю.

- Империя в миниатюре.

- Не прибедняйся. Я слышал, ты и твой отец не пожелали стать членами
совета директоров Гиббсвиллского коммерческого банка. Очень мудрое
решение.

- Отец так решил. Пользы от этого директорства - никакой. Мы не хотим,
чтобы гиббсвиллские воротилы, как говорится, вторгались на нашу
территорию, а если станем членами совета директоров, то потеряем автономию
Механика тут простая. По этой самой причине мы и с Филадельфией никаких