Чтение 21–й страницы книги ~Каторга~

тяжелых работ. Недаром же Михаил Николаевич говаривал с сарказмом:

- Спасибо нашим имперским судам: они шлют на каторгу так много
замечательных людей, без которых Сахалин попросту погиб бы в поножовщине, в
воровстве и блуде. Но вот что достойно особого внимания: взятые "от сохи на
время", осев на землю, ничего не делают, у них летом даже огурца не купишь,
а политические ссыльные, получив наделы, имеют прекрасные фермы, даже
студенты-филологи снимают хорошие урожаи...

В период его губернаторства Сахалин населяли 46 тысяч человек, из них
20 тысяч считались уже "свободными", а для детей и молодежи Сахалин сделался
родиной, и другой родины они не знали. Здесь им казалось хорошо, даже очень
хорошо, ибо сравнивать свою постылую жизнь с жизнью других людей они не
имели возможности. Но в быту трудящихся сахалинцев, своим горбом добывавших
честную копейку, привились странные крайности. Выдоив корову, скосив траву,
поймав рыбину или краба, собрав с огорода репу, сахалинцы все добытое
старались поскорее продать, хотя при этом сами зачастую оставались
голодными.

- С плохим здоровьем, - говорили ссыльные поселенцы, - жить еще можно,
а ты вот попробуй поживи с пустым кошельком, тогда еще не так взвоешь. А
коли срок ссылки закончится, так на какие шиши домой уедем?..

И не только они, завезенные на Сахалин силою, но даже чиновники,
соблазненные "амурской надбавкой" к жалованью и пенсионными льготами, никак
не могли ужиться на Сахалине, мечтая лишь поднакопить деньжат, а потом
убраться на материк.

- Здесь и солнышко не так светит! - объявил Ляпишев, забираясь в
коляску, чтобы ехать к пристани. Официально он отбывал в заслуженный отпуск.
- Но уже иссяк душой и обессилел телом, - говорил генерал. - Так что
прощайте, дамы и господа, из отпуска с материка я вряд ли вернусь.

Тут весь чиновный клир загудел, как шмелиный рой:

- Да мы без вас как без рук, с вами только и ожили... На пристани
Ляпишеву поднесли икону, подарки от частных лиц и сувениры, сделанные
арестантами в тюремных мастерских. Были слезы, клятвы, поцелуи, объятия.
Наконец распили два ящика шампанского, а могучая сахалинская артиллерия - аж
все четыре пушки! - салютовала отплывающему губернатору. Потом длинная
вереница казенных колясок возвращалась в Александровск, и чиновники строго
разбранили того же Ляпишева:

- Надует! Опять надует... собрал с нас целый урожай подарков, а какая
там отставка? Кто его, спрашивается, с Сахалина отпустит? Уж коли сюда
попал, так сиди и не чирикай.

Бунге и генерал-майор Кушелев, главный прокурор Сахалина, вдруг пробили
тревогу: в обиходе обнаружились фальшивые кредитки достоинством в 10 и 25
рублей. Обычно их фабриковала тюрьма. Кушелев собрал главных "блиноделов"
каторги:

- Давайте по-честному: "блины" не вашей ли выпечки? Опытные мастера
этого тонкого дела (иные из граверов, окончивших императорскую Академию
художеств по классу Иордана или Серикова) тщательно изучили поддельные
ассигнации.

- Вообще-то, - сказали они, - российские деньги проще спичек, их любая
корова напечатает. Но это не тюремная работа, мы этой "руки" не знаем, а вы
нас в это дело не путайте...

Об этом стало известно в клубе, и капитан Быков, намеливая бильярдный
кий, сообщил полковнику Данилову:

- Если англичане, чтобы досадить Наполеону, штамповали французские
деньги, а Наполеон, чтобы подорвать экономику России, наводнил ее фальшивыми
русскими ассигнациями, то, я думаю, почему бы самураям не перенять этот
старинный способ, когда один сосед тихо и гнусно гадит своему соседу.

Данилов забил в лузу два шара подряд:

- Хотелось бы верить в японскую порядочность. Быков обошел бильярд,
примериваясь к удару:

- Мне тоже хотелось бы верить, что японская вежливость - не только
улыбки. Однако если русских на Сахалине сорок шесть тысяч, то подумайте...
Сколько уже японцев?

Вопрос был поставлен кстати. Санкт-Петербург, желая добрососедских
отношений с Токио, все-таки допустил большую политическую ошибку, позволив
японцам хозяйничать на Сахалине как у себя дома: вся дальневосточная рыба
вывозилась в Японию, а мы, русские, по-прежнему наивно уповали на
неисчерпаемость рыбных запасов Волги и Каспия.

- Так что, - заключил капитан Быков, расплачиваясь за проигрыш, - в
армии японских рыбаков всегда могут найтись и явные негодяи, которые
распространяют фальшивки...

- Вот такие, как эта? - раздался вдруг голос, и генерал Кушелев перенял
из руки Данилова десятирублевку. - Господин Быков, откуда у вас эта
кредитка? Неужели из жалованья?

Валерия Павловича Быкова даже в жар бросило:

- Прямо мистика какая-то... декадентство, черт побери! Только мы
заговорили о фальшивых деньгах, и я сразу попался. - Он объяснил прокурору,
что недавно заказывал себе новый мундир в "экономическом" обществе офицеров
сахалинского гарнизона, где ему дали сдачи. - Вот этой десяткой.

Генерал-прокурор вернул ассигнацию Данилову:

- Не смею лишать вас законного выигрыша... В это время судебный
следователь Подорога уже перерывал кассу клубного буфета, выудив из нее
фальшивую ассигнацию в 25 рублей. Он сунул ее к носу буфетчика, тот
перепугался.

- Ей-ей, - поклялся буфетчик, - господины горные инженеры Оболмасовы
тока что за шампань со мною расплачивались...

Жорж Оболмасов был искренно возмущен:

- В чем вы меня подозреваете? Я расплачивался из своего же бумажника.
Честными деньгами. Мною заключен контракт с японским консулом на разведку
нефти, и консул сам выплачивает мне жалованье. Или мне подозревать господина
Кабаяси?..

Быков навестил гостиную клуба, где между кадок с засохшими пальмами
посиживали дамы сахалинского бомонда, но госпожи Челищевой средь них не
оказалось. Штабс-капитан заглянул в буфет, подсел к чиновнику Слизову,
который кивком головы указал ему на Оболмасова, которого-с легкой руки мадам
Жоржетты Слизовой - уже прозвали на Сахалине "кирасиром";

- Активность у него поразительная! Не вышло с Ляпишевым, так стрижет
купоны с японского консула. Допускаю, что нефть они сыщут. А что дальше?
Ведь каждая бочка керосину, если ее везти в Россию, будет дорожать с каждой
верстой.

- Все это схоже с аферой, - согласился Быков. - Да и Нобель не в дровах
же родился: он сбавит цену на одну копейку с галлона, при этом сам ничего не
потеряет, а Оболмасов вместе со своими самураями сразу останется без
штанов... Кстати, какой сегодня день - среда или четверг?

Слизов предложил ему выпить и закусить.

- А шут его знает, какой сегодня день, - сказал он с унылейшим видом. -
Это в России надобно точно знать, среда или четверг, а на Сахалине и без
календаря прожить можно...

Быков про себя отметил, что давно ли появился Оболмасов на Сахалине, а
молодого геолога было не узнать: набрякшие мешки под глазами, измятое серое
лицо - все это подтверждало старую истину, что выпивать каждый день вредно.
Подумав об этом, штабс-капитан лишь пригубил стопку и отправился домой -
спать!

Когда русские стали обживать эти края и завели домашнюю скотинку, то
хищники при виде овечек - удирали от них в тайгу без оглядки. Кто его знает,
этого блеющего зверя? Может, возьмет да и съест бедного сахалинского волка?
Медведи, уж на что были лютые, но и те обходили первые поселения стороной,
чтобы не попасться на глаза коровам... Здесь поначалу все было
шиворот-навыворот, иней на почве в летние месяцы губил посевы самой
выносливой ржи, зато корнеплоды достигали невероятных размеров. Сахалин
вообще поражал чудесами. Так, например, женщин-преступниц в тюрьмы не
сажали, а спешили раздать их на руки поселенцам - наравне со скотом. Антон
Павлович Чехов, посетив Сахалин, уже заметил, что женщина на каторге - не то
избалованная капризная баба, не то какое-то тягловое существо, низведенное
до уровня рабочей скотины, Чехов тогда же снял копию с прошения мужиков
деревни Сиска: "Просим покорнейше отпустить нам рогатого скота для
млекопитания и еще женского полу для устройства внутреннего хозяйства..."

Сахалин всегда с трепетом ожидал осеннего "сплава", когда с парохода
сойдут на пристани Александровска преступницы и "вольные" жены,
вытребованные мужьями. Сильный пол заранее воровал на складах и в магазинах,
грабил прохожих на улицах, снимая с них шапки и галоши, чтобы предстать
перед прибывшими женщинами в самом "шикарном" виде. А если у тебя еще
завелась гармошка да способен угостить бабу конфетами, ну, тогда, парень,
тебе в базарный день и цены нет! Для пущего соблазна слабой женской натуры
женихи обзаводились цветными платками из дешевого ситца, держали наготове в
кулечках мятные леденцы.

- А чо? - рассуждали женихи. - Платок-то на нее накину, на гармони
сыграю дивный вальс "Утешение", конфетку в рот суну, чтобы пососала, а потом
веди куды хошь... уже моя!

- Гадье! - говорили женихам окружные исправники, вертя в руках синие
шнуры от револьверов. - Ведь вас, хвостобоев, вусмерть увечить бы надо...
Небось приведешь бабу, на гармони сыграешь ей, а потом сам же на улицу
погонишь, чтобы она тебе, калаголику паршивому, деньги на водку добывала.

- А что? - говорили женихи, не стыдясь. - На то она и баба, чтобы с
нее, со стервы, мужчина верный доход имел... Зря мы, чо ли, на энтих
каторгах страдаем?

Оживлялась к осени и чиновная среда, чтобы под видом кухарок, поломоек
и прачек заполучить от казны бесплатных наложниц, помоложе да покрасивее.
Жорж Оболмасов, которому уже давно было тошно от утренних визитов Жоржеточки
Слизовой, тоже надеялся снять с парохода женщину попригляднее. Но геолог
боялся не успеть вернуться в Александровск к приходу "Ярославля", ибо японцы