неотступно сопровождает его, перебегая между деревьями.
засечь - стремительно поворачивался туда, где, по его расчетам, прятался
соглядатай. Но тот опережал это движение: успевал втянуть голову в плечи
либо быстро присесть в кустах на корточки. При этом раздавался звук,
похожий на потрескивание или позвякивание.
волосы дыбом! Все вопиет здесь: "Убийство! Убийство!" Даже цветы и деревья
свидетели этого убийства.
несомненно, и другие заключенные. Вначале он думал, что судьбу его
разделяют кролики или морские свинки, судя по разрытым грядкам и клумбам.
Потом понял: это люди! Подопытные люди!
обыскал несколько клумб, заглянул под кусты. Не найдется ли где-нибудь
"стукалка", которую кто-либо обронил с ноги, спасаясь бегством от ветра?
Или клочок "зебровой шкуры", зацепившийся за куст?
порядке. Видимо, его тщательно убирали после каждого опыта.
цветов к надменно возвышавшимся над ними стеклянным шарам.
под разным углом зрения.
одни лишь углы неизменны в нем. И при этом ни одного тупого или острого -
все прямые!
углом в девяносто градусов. Он запомнил это. Абсолютная прямолинейность
планировки! Что это - убожество фантазии? У планировщика не хватило
фантазии? Выходит, в саду ничего круглого нет? Как нет? А шары на
подставках, украшение старомодных парков? Украшение? Только ли украшение?
зажженных ламп. Светятся ли эти шары во мраке. Колесников не знал. Его ни
разу не выводили на прогулку с наступлением сумерек. И это тоже было
подозрительно.
по-видимому, строго продуманном, порядке. Интервалы между ними не
превышали двадцати метров.
шара. Если исходить из предполагаемых вкусов планировщика, то нужно
признать, что это некрасиво. Это же несимметрично! А, судя по всему,
планировщик больше всего заботился о симметрии.
перекрестков аллей, являются, если можно так выразиться, наиболее
приметной деталью пейзажа.
этих шаров! Да, запутал, закружил проклятый сад!
саду нет, хотя ветер пахнет резедой!") борьба с невидимкой идет уже на
равных. (Понятно, тут Колесников чуточку хитрил сам с собой. Как это - на
равных? Пока что перевес у врага. Он держит в руках отравленный ветер.)
Вот и сейчас наотмашь рубанул ветром!
бьют? Врешь, гад, лупоглазая сволочь! Еще как бьют! Только не
плеткой-девятихвосткой, а этим вашим пахучим ветром!
борьба вокруг водоема.
уровне земли. Острый глаз разведчика приметил также лилии, которые плавали
в водоеме, как лебеди. Три стеклянных шара (снова эти шары!) стояли
вокруг, будто стражи, которым приказали охранять покой лилий.
приближался. Почему? Потому что штандартенфюрер хотел, чтобы он
приблизился к водоему. А с первых дней своего пребывания в саду Колесников
неуклонно придерживался принятой тактики: делать все наперекор врагу!
раздражением отмахнулся от них, как от ос.
не упал.
сильнее!..
только натиск ветра, но и все нарастающий тоскливый страх, желание
повернуться к ветру спиной, опрометью кинуться бежать от него суда попало,
хотя бы и к этому водоему с лилиями.
металась у красной ограничительной черты.
стоять на месте.
ухватиться за ту благоуханную пушисто-белую ветку, которая свешивается над
узкой тропинкой далеко отсюда, на южном берегу Крыма. Но, к удивлению его,
оказалось, что он забыл, как пахнет алыча!
как тогда в бомболюке ДБ-3, Колесников опустился на землю...
с криком среди ночи. Ему почудилось, что он засыпан... Ну так и есть!
Лежит навзничь. Черной глыбой над ним навис мрак. В ушах медленно слабеет
гул удаляющихся самолетов.
пятно?
Какие-то темные линии пересекают его.
и закрыто, все же как будто легче так дышать.
удачных разведывательных операций, в которых участвовал, - вылазку в
осажденный Будапешт...
фонаря, который тогда нес батя.
должно хватить не только до места назначения, но и на обратный путь.
Словно бы идешь не по горизонтальной трубе, а метр за метром
проваливаешься вниз, к центру земли.
четвереньках, бороздя подбородком зловонную жижу. Ведь это канализационная
труба. Выпрямиться в ней нельзя. Можно в лучшем случае брести согнувшись,
и то лишь на отдельных участках, а потом опять надо опускаться на
четвереньки.
Сначала это было проделано в январе. Ходили в Пешт добывать из сейфа
Дунайского пароходства секретные карты минных постановок на Дунае. Сейчас
- в начале февраля - отправились в Буду за "языком".
Отведи руку в сторону - коснешься стены. Обернись - увидишь мерно
покачивающийся слоновый хобот. Это противогаз. Большинство разведчиков в
противогазах. И все равно невообразимо трудно дышать. Задыхаешься, как в
гробу.
Батя сказал шутя, что это трамваи проносятся наверху. Трамваи? Как бы не
так! Откуда в осажденном Будапеште трамваи? Это канонада. От нее
сотрясается свод и по телу проходит дрожь. Отчасти похоже на
гидравлический удар от взрыва глубинной бомбы. До чего же сильно, однако,
резонируют эти трубы под Будапештом!
внутрь органа.
отдых!"
шею. Противогазы на время сняты.
поднимать в трудную минуту настроение товарищей. Есть Теркин и у
разведчиков. Это Жора Веретеник.
после войны снимать о нас кино, такую небось галерею под сводом выведут!
Как в метро! И зашагаешь ты в ней в полный рост, а батя будет присвечивать