Чтение 21–й страницы книги ~Князь~

Потому Духарев песиков не шугал и гридням своим велел их не трогать: собачки при исполнении.

Пока ехали, Мышата поведал Сергею о той, к кому они направлялись.

- Ее дед был болярином кесаря Симеона, - рассказывал братец. - Отец сначала служил Петру, но потом переметнулся к его брату и был казнен. Все земли мятежника отошли кесарю, девчонке остался лишь дом в Преславе, кстати, по соседству с моим, и еще поместье под городом. И того не было бы, кабы мать ее не состояла в родстве с Сурсувулом. Дом и поместье - ее приданое.

- Мать жива? - спросил Сергей.

Мыш покачал головой:

- Померла. Не то давно выдала бы дочку замуж. Слыхано ли такое: двадцать третья весна боярышне, а она всё в девках.

- Так она, выходит, на пять лет старше Артема? - нахмурился Духарев. - Ты что, Мыш, в своем уме?

- Ну и что с того! - фыркнул Мышата. - Зато красавица! И в родстве со всей булгарской знатью.

- Что же к ней никто не сватался?

- Сватались, еще как! Женихи - толпами! Сватались почище, чем к этой... как ее... Ну, у которой муженек двадцать лет по морям странствовал... Про которого Артемкин ритор рассказывал... Как ее звали-то... - Лоб Мышаты собрался складками, отражая интенсивную работу мозга.

- Пенелопа, - сказал Духарев.

- Точно! Вишь, брат, старею, - сокрушенно произнес Мышата. - Простое имя вспомнить не могу.

- Не прибедняйся, - усмехнулся Сергей, знавший, что под черепной коробкой названного братца умещается больше торговых цифирей, чем в самой толстой здешней книге. - А с чего ты взял, что девушка не откажет нам?

- С того, что управляющий ее, Пчелко, ссуду взял. Под залог межицких земель. Это поместье ихнее, - пояснил Мыш. - На год взял. Ныне срок расплачиваться, а отдать ему нечем. Это я точно знаю, потому что Пчелко этот ко мне пришел. Он сам из Скопле, отца моего знал, и вроде как даже в родстве с нами дальнем. Думал, я помогу.

- А ты?

- Помог, конечно! - Мышата даже удивился. - Я ж тебе сказал, что боярышню для себя присматривал. Но для родного племяша - не пожалею! Не беспокойся, брат, нам не откажут! Это в Киеве батя наш изгоем был. А здесь Радов Скопельских уважают. У нас с тобой родичей - что грибов после дождя. Одного я понять не могу, зачем батька к русам подался? Сколько у людишек не спрашивал - не знают. Сказывали, был в ближниках у кесаря Симеона, а как тот помер, сразу уехал. Почему - не ведают, а кто ведал, тех уж нет. Из симеоновских витязей ныне ни одного не осталось... Слушай! - внезапно встрепенулся Мыш. - А может, ты узнаешь?

Конь Духарева недовольно фыркнул. Не любил, когда кричали над ухом.

- Интересно - как?

- Так ты ж ведун!

- Извини, брат, я по заказу не могу, - огорчил его Сергей.

- Жаль!

- Да я тебе и без ведовства скажу, - усмехнулся Духарев. - Да ты сам уже и ответил.

- Это как?

- Да так! Сам же сказал: из симеоновских витязей ныне ни одного не осталось.

- А-а-а... - протянул Мыш и тут же встрепенулся: - Глянь, Серегей! Вон за тем ручьем начинается Межицкое господарство. Его земли великодушный... - тут он хмыкнул, - ... кесарь Петр оставил покойной матушке нашей красавицы. Вон за той рощицей - взгорок, его отсель не видно, так там раньше Межицкий замок стоял. Когда Петр с братьями воевал, батька боярышни нашей в нем заперся и месяц осаду держал. Потом сдался, только Петр его все равно казнил, а замок повелел разрушить. Так что там одни развалины. А теперь туда глянь: видишь домик? Прежде там управляющие межицкие жили, а теперь он - господский.

Духарев прищурился:

- Ничего себе домик, - сказал он. - Симпатичный. А как зовут девушку?

- Крестили Еленой, а так Людомилой кличут. Эй, Рябчик! - крикнул он одному из своих челядников. - Ну-ка, бегом туда. Возвести хозяевам, что Мышата Радович и воевода киевский Серегей в гости жалуют!

Духарев хмыкнул.

Надо же! "Возвести!"

Впрочем, может так и надо. Мыш здешние обычаи лучше знает. Надо бы его к посольству привлечь: форсировать переговоры. Надоело уж в этой Преславе париться. Домой пора.

Сергей не знал, что скоро всё изменится, и пребывание в Преславе перестанет быть ему в тягость.

Рядом с Духаревым госпожа межицкая Людомила казалась небольшой, но в действительности ростом была высока. Может, даже повыше Артема. Стройная длинная шея облита голубым бархатом. Голова казалась слишком крупной из-за уложенной кругом толстой светлой косы, прикрытой кисейным шарфом и увенчанной махонькой серебряной диадемой. На диадеме поблескивали цветные камешки. На госпоже межицкой была длинная просторная туника с широченными рукавами, отделанными вышивкой и канителью. Под туникой - синяя рубашка с узкими рукавами, прихваченными шнурками у запястий. А поверх туники - красный плащ с зеленой подкладкой, отороченный мехом бобра. Впрочем, насчет бобра Духарев мог и ошибаться. За всеми этими драпировками разобрать, какова у девушки фигура, было сложновато, но двигалась боярышня плавно и величаво, словно в торжественном танце.

- Приветствую тебя, воевода киевский! - произнесла хозяйка, качнув головкой.

- Здрава будь, боярышня! - Духарев с достоинством поклонился.

- Привет и тебе, Момчил Радов! Принять тебя в этом доме - честь для меня!

- Лицезреть твою красоту - вот истинная честь! - куртуазно отозвался Мышата.

Духарев почувствовал легкий укол ревности.

С чего бы?

- Прошу вас, благородные гости! - Шажок в сторону и приглашающий жест. - Входите!

Первым вошел Мыш. Духарев за ним. Проходя мимо хозяйки, на миг задержался ступенькой ниже, заглянул в глаза...

Она не потупилась, даже не мигнула. Встретила таким же откровенно-изучающим взглядом. Серые ее глазки в обрамлении вычерненных ресниц блестели, нет, сверкали ярче драгоценностей на скромной диадеме.

"Однако... - подумал Духарев. - Чертовски привлекательная девчонка!"

Пустые слова, примитивные.

Она его зацепила, крепко зацепила. Сергей это чувствовал. Что-то такое плеснуло из чарующих серых глаз... пьянящее.

"Нехорошо, - подумал Сергей, вступая в прохладный сумрак старого дома из пронизанного солнцем южного дня. - Я ведь на смотрины приехал, невесту для сына выбрать..."

Но это шло от головы, а не от сердца. На самом деле он уже точно знал: невестой Артема этой булгарке не бывать.

После получасовых обменов любезностями и опорожнения полуведерного кувшинчика с морсом (вина гостям не предложили) Мышата приступил к делу.

- Вот, изволь взглянуть: парсуна сына воеводы Серегея и моего племянника. Приехал в Преславу вместе с отцом... - Мыш протянул через стол руку с новеньким эмалевым медальоном.

"Когда он только успел", - подумал Сергей.

- Красивый мальчик, - сказала булгарка. - Хотя на отца совсем не похож...

И снова дерзкий взгляд, обращенный к Сергею. Духарев промолчал. За все это время он не произнес и десятка слов. Зато Мыш болтал за двоих.

- Мальчик! - воскликнул он в притворном возмущении. - Да это воин, каких поискать! Благородный, храбрый, образованный! Вырастет - не уступит доблестью самому кесарю Симеону!

- Правда? - Людомила еще раз взглянула на парсуну. - Может быть. Он даже немного похож на него, на Симеона. Так, Пчелко?

Она передала медальон управляющему.

- Похож, - согласился тот.

Но согласился не сразу, вроде бы даже как-то неохотно.

Управляющий Духареву нравился. Старый вояка чем-то напоминал Асмуда. Хотя Асмуд никогда не стал бы заискивать перед купцом. А Пчелко явно старался угодить Мышате.

- Похож, - и уточнил: - только не на того Симеона, коего я знал, а на тот портрет, что висел когда-то в синей галерее дворца. Там, где Симеон еще до женитьбы.

- И где нынче этот портрет? - поинтересовался Духарев.

Забавно слышать, что твой сын похож на булгарского кесаря, некогда изрядно перепугавшего высокомерных византийцев.

Пчелко пожал плечами:

- Кесарь Петр повелел его убрать. Сам он не очень похож на отца.

- Ну то их семейные дела, - махнул рукой Мышата, хлебнул из простенького серебряного кубка и вытер ладонью губы. - А мы ведь, госпожа Людомила, к тебе тоже с семейным делом пожаловали. Догадываешься, с каким?

Хозяйка покачала головой, чуть-чуть нахмурила бровки.

Мышата недовольно глянул на Пчелко, тот вздохнул и опустил глаза.

- Говори уж, Момчил Радович, - сказала девушка. - Что у вас за дело?

Смотрела она при этом на Сергея.

- По обычаю не с тобой, прекрасная боярышня, мне о том деле говорить следует, а со старшим в роду, - с достоинством произнес Мышата-Момчил. - Но Богу было угодно призвать к себе отца твоего и матушку, а троюродному дядьке твоему, болярину Сурсувулу, обремененному делами государственными, я докучать не посмел...

- Ты не юли! - оборвала его девушка. - Руки моей просить приехал?

- Видишь, угадала! - засмеялся Мышата.

- И кто жених, уже не ты ли, Момчил Радович?

"Ой, поднесут нам дыньку... Или что тут у них приносят, когда сватам от ворот поворот дают?" - подумал Духарев.

Впрочем, он еще раньше знал, что боярышня откажет.

- Не я, - мотнул головой Мышата. - Племяш мой, воеводы Серегея сынок. Ну как, согласна?

Людомила взяла парсуну, повертела в руках.

- А что ж он сам не приехал? Испугался?

- Я на него посольство оставил, - подал голос Духарев.

Вступился за сына.

- По нашему обычаю невесту сыну старшие выбирают, - с важностью изрек Мышата.

- И тебе, воевода, жену старшие выбрали? - спросила Духарева хозяйка Межича.

- Нет, вообще-то... я сам, - пробормотал Духарев, бросив сердитый взгляд на Мыша: с какой это стати он Артема неразумным телком выставляет?

- А еще я слыхала, отец твой, Момчил Радович, тоже своей волей жену себе взял...

Тут управляющий Пчелко допустил, на взгляд Духарева, фамильярность: дотронулся до руки своей госпожи. Людомила осеклась.

- О матушке моей я немного знаю, - строго сказал Мышата. - Потому как померла она, меня родивши. Но не о том речь. Скажи нам, госпожа межицкая, пойдешь ли ты за племянника моего Артема?

- Нет, не пойду, - качнула головой девушка.

- Ты не торопись с ответом, - неприятным голосом произнес Мышата. - С умными людьми посоветуйся... - Он многозначительно посмотрел на управляющего. - Времена нынче трудные. Иной раз без помощи никак не обойтись.

- Уж не намекаешь ли ты, Момчил Радович, на те деньги, что ты моему управляющему дал? - холодно произнесла Людомила.

- А если и так?

- Не так! - голос девушки зазвенел, набирая силу. - Неужели ты думаешь, что можешь купить меня?

"Самое время вмешаться", - подумал Духарев.

- Не сердись, госпожа Людомила! - произнес он, опередив гневную реплику Мышаты. - Момчил пошутил!

- Я не какой-нибудь... - возмущенно начал Мыш, но Духарев врезал ему локтем в бок, и его названный брат заткнулся.

- Пошутил, пошутил! И не очень удачно. Благодарю за угощение.

Он встал.

- Неужели вы так скоро покидаете мой дом, воевода Серегей? - последние слова боярышня произнесла мягко, подчеркивая, что не по обычаю говорит, а искренне.

- Сожалею, но нас ждут в Преславе, - Духарев тоже, как умел, смягчил свой "командный" голос. - Надеюсь, мы еще увидимся, госпожа Людомила?

- Возможно... - девушка неожиданно улыбнулась. - На следующей неделе я как раз собираюсь в Преславу. Если воевода не в обиде за сегодняшнее...

- Ничуть! - ответил Сергей, покосился на хмурого Мыша. - Мы с братом надеемся, что и ты не в обиде на нас?

- Ничуть! - мелодично произнесла девушка. - До свиданья, Момчил Радович, до свиданья, воевода. Пчелко, проводи гостей!

- Ну она у меня узнает! - прошипел Мыш, едва они покинули Межич. - Я ее по миру пущу!

- Не стоит, - сказал Сергей.

- Еще как стоит! Эта нищая девка отказала мне в доме, который сохранила благодаря моим деньгам! Ну ничего! Она еще узнает, как мне перечить! Ничтожество! Отказалась от такого родства, когда во всей Булгарии у нее ни одного заступника, кроме этого вруна Пчелко!

- А Сурсувул?

- Плевать на нее Сурсувулу! Нет, я ее проучу! Так проучу...

- Только посмей! - негромко, но грозно произнес Духарев.

- Что? - Мыш развернулся в седле, глянул свирепо снизу вверх на Духарева. - Что ты сказал?!

- Я сказал: не смей ее обижать! - рыкнул Сергей, подавая коня вправо и нависая над Мышатой.

Ближние гридни, встрепенувшиеся было, когда их батька повысил голос, синхронно придержали коней. Пусть родичи сами разбираются. Не ровен час угодишь под горячую руку.

- Не кричи на меня! Ты мне не указ!

- Еще какой указ! - гаркнул Духарев. Непривычная к ратному голосу кобыла шарахнулась, но Сергей поймал ее за узду, сжал повод в здоровенном кулаке. - Может, ты забыл, кто из нас старший, братишка? Так я тебе напомню!

Почтенный купец Момчил Радович не привык, чтобы ему перечили. Но глянул на внушительный загорелый кулак названного брата, на его покрасневшее от гнева лицо... и счел за лучшее тоже сдать назад.

- Ладно, ладно, не серчай! Я ж хочу, как лучше! Это ж не только меня - весь наш род оскорбили!

- Наш род... - проворчал Духарев, успокаиваясь. - В нашем роду покуда старший - я! И я решаю, когда наш род оскорбили, а когда - нет. И напомню, коли ты забыл: Артем, которому отказала эта девушка - мой сын, а не твой!

- Ну и что с того? - буркнул Мышата. - Вон у язычников брат матери племяннику поближе, чем отец. Возьми, к примеру, того же Добрыню, дядьку Владимира...

- Я не язычник! - отрезал Духарев. - И ты тоже. А девушка права: нехорошо это, когда жених с невестой в глаза друг друга не видели. Приедет в Преславу, позовем ее в гости. Или сами наведаемся, вместе с Артемом. А там посмотрим.

- Пожалуй... - не стал спорить Мышата.

- И не вздумай больше о деньгах заикаться, которые ты ее управляющему дал!

- Да какие это деньги! - махнул рукой Мышата. - Так, горсточка...

Но видно было: денег ему жалко.

"Одно слово - купец, - подумал Духарев. - Но - брат. Родня. Интересно, на что намекала Людомила, когда вспомнила папашу Слады и Мыша? Не иначе накуролесил здесь их батюшка. И в Киев к Олегу перебрался неспроста".

Раньше Духарев полагал, что батька Слады покинул Булгарию, опасаясь преследований нового кесаря из-за своей близости с Симеоном. Но сейчас Сергей знал, что Петр ближников отца поначалу особенно не притеснял. Это уж потом, после мятежей младших братьев, Петр принялся плющить оппозицию. Его же ныне покойный тесть сбежал намного раньше...

"А замуж за Артема эта девочка точно не пойдет, - подумал Духарев. - И за Мыша - тоже. Интересно, а за меня пошла бы?"

- Что, Пчелко, скажешь, напрасно я им отказала? - спросила господарыня межицкая, глядя на удаляющихся всадников.

- Может, и напрасно... - старый воин, тоже провожавший взглядом пылящую по дороге кавалькаду, повернулся к хозяйке. - А может, и нет.

- Да ну? - с иронией проговорила Людомила. - Не ты ли мне этого толстого Момчила уже полгода как нахваливаешь!

- Больше не буду, - негромко произнес Пчелко.

- А не скажешь ли, почему?

Управляющий не ответил. Повернулся и вошел в дом. Но отвязаться ему не удалось. Людомила последовала за ним.

- Говори, Пчелко! - сердито воскликнула она.

Старый воин поглядел на нее с сомнением. Кабы не знала Людомила, что нет у нее человека вернее, так, пожалуй, разгневалась бы. А так - огорчилась и немного обиделась.

- Что я не так сделала?

- Лучше бы нам от них подальше держаться, - сказал Пчелко. - А деньги я перезайму и отдам.

- Тебе не понравился варяжский воевода, да?

- Да нет, - Пчелко потер плечо: болит, паршивое, должно, дождь будет. - Воевода мне понравился (лицо девушки просветлело), не в воеводе дело. Хотя и в нем тоже...

- Пчелко, довольно! - Людомила подошла к старому воину, взяла посеченную шрамами руку. - Довольно загадок! Что случилось?

- Да пока ничего, госпожа, - качнул седой головой Пчелко. - Пока ничего. Плохо только, что ты про сына воеводы сказала.

- Что плохого - быть похожим на кесаря Симеона? - удивилась девушка. - Разве это преступление? Да ведь он и вправду похож!

- Вот то-то и оно, что похож. Боюсь я, не только ты это увидишь. Лучше бы он на отца своего был похож. Или на дядю.

- Ну уж - на дядю! - фыркнула Людомила. - Воевода, верно, пригож, а Момчил этот... На него глянешь - не поверишь, что из хорошего рода. Неужели и отец его был таков? Скажи, Пчелко, ты ведь его знал?

- Я ему служил, - негромко ответил старый воин. - И продолжал бы служить, если бы...

- Если бы - что?

Пчелко помедлил с ответом, но все же ответил:

- Если бы он не велел мне остаться. Нет, госпожа, болярин Рад не был похож на простолюдина.

- А на кесаря Симеона?

И опять Пчелко ответил не сразу:

- Нет, не похож. К сожалению.

- He понимаю тебя... - разочарованно проговорила Людомила. - То хорошо, что похож, то плохо, что не похож. Ну-ка, Пчелко, говори!

- А ты не знаешь? - старый воин пристально посмотрел на боярышню. - А что тогда твои слова о женитьбе Рада Скопельского?