Чтение 21–й страницы книги ~Право на месть~

Наташа взяла коробочку и прочитала: "Китаро. Астральное путешествие. Музыка
для медитации ".

Китаро... Загадочное имя.

Там, где вымысел, голый,

Украдкой бежал через двор,

Мне беспомощный голос

Опять напятнал разговор.

И в усталые руки

Уныло наплакал дождем

Заходящий без стука

И шепчущий: "Полно, пойдем".

А по ельнику скачут

Огни потерявшихся звезд.

На заброшенной даче

С утра заливается дрозд,

И вдоль пыльной дороги,

Цепочкой - собачьи следы.

Но густой и широкий,

Уже поднимается дым,

И смолистые бревна

Трещат. И метель языков.

И обрушилась кровля.

Но в небо вонзается зов,

И приходит тигрицей,

Нежданно, на маночий звук,

Та, что больше не снится...

Наташа открыла глаза: ей стало страшно. Серые сумерки и бледные огни,
плывущие навстречу. Она крепче прижалась к Андрею, изгоняя страх его теплом.

- Я тебя люблю, - прошептала она молитву-охранительницу. Андрей, счастливо
улыбаясь, вел машину сквозь оледеневший от долгой зимы и безысходности город.
Впереди ждал Праздник!

- "Их ловили руками..." - прошептала Наташа.

- Что?

- Ничего. Это я так.

Слева проплыло приподнятое здание Манежа.

- Скоро приедем, -сказал Андрей. - Тебе хорошо?

-Да.

"Та, что больше не снится..."

Глава четырнадцатая

ПЛОСКИЙ ДЛИННЫЙ КАМЕНЬ с одного конца был выщерблен сверху. Pyкoй человека.
В углублении горел огонь. Голый худой человек сидел на поросшем вянущей травой
берегу лесного озера и, положив подбородок на колени, глядел на черную
неподвижную воду. В ней, как в зеркале, он мог видеть и желтый огонь, горевший
на камне, и сам камень - черный наплыв, и половину собственного лица - черный
провал глаза под шапкой спутанных волос.

Сухой лист упал на поверхность озера, замер, едва касаясь воды изогнутым
краем.

"Осень", - подумал человек.

От огня шло тепло. Правому плечу было жарко, левому - прохладно. Человек
смотрел на свое отражение. Выло что-то таинственное в том. что одна сторона
лица, та, что в тени, растворялась в черноте, словно голова наполовину погружена
в мир духов.

Сильный запах псины. Запах, от которого становится спокойней. Человек не
пошевелился. Когда косматый зверь уселся рядом, свесил язык, глядя туда же, куда
и хозяин, - в воду. Дыхание пса участилось.

"Пить хочет, - подумал человек. - Сейчас прыгнет". Не глядя, он схватил
свалявшийся мех на загривке пса: сиди.

Осень. Человек вздохнул. И услышал шаги. Он еще раз вздохнул и отпустил
собачий загривок, повернулся, не поднимаясь. Теперь он сидел на корточках и
глядел на тонкие ноги, выглядывающие из-под меховой накидки. Гладкие, не похожие
на его собственные, перевитые венами и жгутами мышц. Человек поднял глаза,
увидел коричневый мех тяжелой медвежьей накидки (он сам добыл медведя прошлой
зимой), а потом большие настороженные глаза.

Девушка. Думая о важном, человек совсем забил о ней.

Испуганный напряженный взгляд всколыхнул в человеке задремавшее чувство
опасности. Под этим взглядом человек понял, что он - гол. И посмотрел вниз, на
траву. Но искал он не одежду: штаны не защитят человекa от врага, - а длинный
нож в кожаном чехле. Нож и косматый зверь. Человек сразу успокоился. Снизу вверх
глядел он на девушку. Знал, зачем она пришла.

Под его немигаюшим взглядом девушка поежилась: сразу стало холодней.
Холодней, но решительным движением она сбросила накидку, расстелила на траве...

Человек оглядел ее, тонконогую, почти безгрудую, с втянутым от холода и
страха животом... Она ему не нравилась. И кoжa ее, должно быть, холодна, как
изнанка аиста.

Девушка переступила с ноги на ногу, неловким, "замороженным" движением
поправила волосы. Ей было страшно. Мужчина, сидевший на корточках в пяти шагах
от нее, не Был стар и отвратителен, КаК говорили ей. Аеншины. Наоборот, он был
молод и хорош лицом и телом. Но у него были глаза лесного зверя-людоеда. Глаза
чудовища. Даже его огромный, втрое крупней поселковых, пес выглядел человечнее.

- Я - Малёна, - сказала девушка.

Мужчина молчал.

Ее избрали потому, что из незамужних, достигших зрелости, только она одна
не имела изъяна. И защитника из старших, что вступился бы, не позволил швырнуть
Малёну в Берлогу зверя.

-Таков обычай, - сказали Женщины. - Он обрюхатит тебя, и ты вернешься. И
будет тебе почет.

- Он возьмет тебя, а потом разрежет на части и сожрет! - шептала на ухо в
душной темноте дома ненавистница-сестра. - И уд у него раздвоенный и острый, как
нож. Он разрежет тебя, обратится в росомаху и сожрет!

Теперь Малёна видит: сестра врала. Но все равно ей страшно.

Пес встал. Подошел к накидке, зарылся в мех широкими передними лапами, как
в траву.

Человек щелкнул языком, и пес, пятясь, вернулся к нему. Маленькие глазки,
потерявшиеся в шерсти, - как угольки.

Малёна стояла; уронив pyки. Она не знала, что должна делать.

Человек видел ее страх. Видел и то, что девушка старается сделать страх
незаметным. Это ему нравилось. Ее соплеменники, встречаясь с ним в лесу (если он
позволял себя увидеть), гнулись униженно к земле. Потом он находил на поляне
плясок больше приношений, чем обычно. Поселяне уже много лет носили ему и
пращурам его пищу. Словно он - новорожденный волчонок, не может себя прокормить.
Еще носили оруяше и одежду. Все лучшее. Когда два поколения назад они осмелились
поднести плохое зерно, дед его пошел в селение, вошел в первый же дом и убил
всех взрослых мужчин. Это был ypoк. Сам человек ходил в селение последний раз
прошлой зимой (помнится, выпал снег, мягкий, кaк птичий пух). Он тоже вошел в
дом, тесный, вонючий, кaк нора xopькa... он никого не убил.

Все равно ему не осмеливаются приносить плохое.

И эта девушка тожe, наверное, хороша.

Андрей встал, подошел к ней и потрогал костлявое плечо. Taк и есть: кoжa
холодная и влажная. Страх. Знаком человек показал ей: ложись. Девушла
повиновалась. По почему-то не легла, а встала на четвереньки, ягодицами к нему.

"Звереныш", - подумал человек глядя на нее сверху. Пес просунулся cбoкy,
подпихнул мохнатую морду снизу, под живот девушки. Она отодвинулась. Пес вытянул
голову, понюхал маленькую твердую пяткy, потом - медвежий мех... вспомнил,
зарычал. Девушка начала дрожать Пес покосился на хозяина и лизнул ее в
промежность. Девушка всхлипнула. Но осталась в той же позе, холка пса была на
локоть выше ее спины.

-Стеречь! - тихо сказал человек.

Первое слово, произнесенное им после захода солнца.

Пес еще раз лизнул снизу, между покрытых гусиной кoжeй бедер, и неохотно
отошел.

Человек наклонился и подхватил девушку поперек туловища. Весу в ней было
меньше, чем в молодой косуле.

Человек отнес ее к камню, положил на плоскую отполированную поверхность на
расстоянии сажени от огня.

Девушка лежала, закрыв глаза. Крохотные сморщенные cocкu, втянутый живот,
кoжa лобкa просвечивает сквозь редкие светлые волоски...

Человек положил pyкu на ее острые колени, согнул их, развел в стороны, сам
опустился на колени и, прокоснувшись к лону, ощутил почти, позабытый жар
желания.

Pyки Малёны вцепились в край кaмня. Она прикусила губу, чтобы не
вскрикнуть. He сама боль, а ужас того, что он все глубже и глубже проникает
внутрь... Кажется, это Никогда не кончится, он проткнет ее насквозь... Кровь из
прокушeннoй губы побежала по щeкe.

Внешнее обманывало. Девушка действительно была хороша. Теперь Человек знал
это и, глядя на ее истончившееся лицо, умело длил собственное наслаждение.
Боль...

Андрей проснулся, часто и тяжело дыша. Зажег бра.

Это был сон, слава Богу! И он ушел.

Тишина. Рядом спит Наташа. Тени шевелятся по углам. Ночь.

Сон ушел. Но желание осталось. Андрей посмотрел на Наташу (напрасно он это
сделал!): розовая щека, длинные черные ресницы, приоткрытый рот, согнутая рука
подложена под голову, одеяло сползло вниз, приоткрыв грудь. Темный сосок
приподнимает краешек пододеяльника. Андрей закрыл глаза. Потому что не мог
заставить себя отвернуться. Закрыл глаза - и стало еще хуже. Теперь он "видел"
все тело Наташи: ее грудь, живот, ее ноги - правая вытянута, левая согнута,
ступня под коленкой правой... Стоит протянуть руку, прикоснуться - и это
нестерпимо желанное тело тотчас откроется ему...

Андрей попытался представить лежащий между ними меч... Но меча больше не