Ведун нарочно использовал это имя и, похоже, попал в точку – старый колдун недовольно мотнул головой:
– Учитель завещал нам не тревожить свои души местью. Месть убивает, месть дарит твою жизнь твоему врагу. Когда ты ищешь мести, ты постоянно думаешь о своем враге, ищешь его, мечтаешь о нем. Ты перестаешь жить собственной жизнью и начинаешь жить жизнью своего врага. Каждая месть, которую ты носишь в себе, суть твоя маленькая смерть. Я не собираюсь мстить. Я намерен свершить великий акт всеобщего просветления, который дарует этому миру покой и счастье!
– А весь мир – это не слишком масштабно? – немного успокоившись, поинтересовался Олег.
– Таков завет нашего учителя, смертный, – перевел взгляд на Роксалану хозяин Шамбалы. – И мой долг исполнить его в точности и до конца.
– Как же тебя занесло от Урала на эту вершину? – громко спросил Середин, отвлекая его внимание от девушки.
– Это был долгий путь, – с горечью признал Раджаф. – Очень долгий и полный несправедливости. Когда мне удалось вырваться из ваших лап, я снова оказался среди диких племен. Мне хотелось немедленно собрать силы для освобождения Каима, для победы над предателями и наказания виновных… Но люди диких племен не желали принимать мою власть. Они считали меня колдуном, приносили подарки и жертвы, но не слушали моих приказов. Да и оружия у них не имелось никакого. Мне пришлось уходить на юг, подчинять именем праматери племена кочевников и вместе с ними возвращаться домой. Но вы с Аркаимом успели убежать, страна лежала в разрухе, люди голодали и болели, все мастерские стояли. Все, все нужно было начинать с самого начала. Создавать новую великую страну. Я и взялся за это – ведь на мне лежит долг правителя. Я обязан заботиться о счастье людей и их безопасности. Однажды, проводя обряд плодородия, я заинтересовался, куда ты и твоя спутница отправились после смерти. Вот тогда мне и открылась невероятная тайна. Оказывается, вы так и не попали в мир мертвых! Зная, из каких земель ты пришел, я начал собирать армию, дабы войти в твои земли, покорить их и наказать тебя. Но в степях мало воинов, а оружие их слабо и коряво. Вы же, как я слышал из многих рассказов и убедился в поединках с тобой, воины сильные, умелые и хорошо снаряженные. Посему в начале своего пути я обрушил силы поверивших мне монголов на Китай, разграбил его, отдал богатства семьям воинов, уходящих вместе со мной, вооружил армию, заставил ее поверить в свою несокрушимость.
– Я где-то это слышала, Олег, – наклонившись к ведуну, шепнула ему на ухо Роксалана.
– На уроках истории, – ответил Середин.
– Я прошел на восток все земли, оставив вне своего внимания лишь несколько гористых закутков, населенных мелкими нищими племенами. Моя страна занимала пределы всех обитаемых земель: от вечных снегов севера до таинственной Индии, от океана, омывающего Китай, и до западных границ твоей любимой Руси. Но тебя в этих землях не оказалось. Я искал тебя с помощью тысяч шпионов и тысяч чародеев, искал в мире мертвых и живых, пока, наконец, мудрейший сын Тибета не рассчитал твою линию жизни, сведя в нее все те знания, которые я смог о тебе собрать. Он сказал, что ты не жив и не мертв, а лишь падаешь в небытии, пока не ударишься о сотворенное в этом мире заклинание. Тогда ты проснешься и станешь жить снова. Он даже смог определить, когда ты появишься и где. Но не настолько точно, чтобы можно было послать в это место воинов.
– Неслабо, – кашлянул Олег. – А что стало с твоей империей?
– Я лучший правитель из всех, что рождались под солнцем, – с гордостью напомнил Раджаф. – Разумеется, я наладил жизнь в этой империи так, что люди, верно, по сей день вспоминают о ней, как о золотом веке. От края и до края там протянулись ровные прекрасные дороги, на которых была налажена почтовая служба. Народы забыли о войнах, и битвы случались лишь на дальних, никому не ведомых рубежах. Иногда где-то на Руси, иногда в Персии, иногда в Сиаме. Ремесленники, пахари работали в любом городе, не опасаясь нападения врага, рабства или разорения. Женщины плодили детей, не беспокоясь за их будущее. Дабы все были богаты и счастливы, я назначил совсем крохотный налог, одну двадцатую от дохода каждого работника империи. Для каждого это была кроха – для империи золота хватало и на армию, и на наместников, и для моей казны. Восхитившись мудростью тибетского мага, я построил свой дворец неподалеку от его пещеры. Для своего друга и учителя тогда же я повелел возвести Шамбалу. Место, где он мог прикасаться к свету небес, медитировать, где он мог обрести уединение. Я даже приказал разрушить дорогу, по которой наверх доставлялись рабочие и камни для строительства. Осталась лишь узкая, опасная и плохо проходимая тропа. Но я постоянно поднимался по ней в Шамбалу, чтобы услышать мудрые речи учителя. Я спрашивал его о справедливости и будущем, он говорил мне об истине и любви. Он первым поведал мне, как можно избавить мир от страданий. Для этого достаточно очистить человечество от дурных страстей и желаний. Причина постоянных перерождений – в жажде жизни, наслаждений, земных благ, в дурных страстях. Постоянный круговорот рождений, болезней, бед, смертей причиняет человеку страдание, ибо даже самая счастливая жизнь влечет за собой смерть, а за ней – рождение в новом облике, достойном тех поступков, которые ты совершил в предыдущем воплощении. Только освободившись от всех стремлений, можно прервать эту череду. Лишь тому, кто уже не ищет желаний, дано больше не возрождаться и, умирая в последний раз, достичь совершенства и покоя, блаженной нирваны.
Бодхисатва прошел перед простертыми монахами, глядя на их бритые затылки.
– Я много общался с учителем, чужеземец, и мало уделял внимания делам империи. Вскоре до меня дошли вести, что многие из моих наместников – честные, прекрасные люди – поддались желаниям, пустым страстям и браваде, начали воевать меж собой, превращая большую, счастливую страну в лохмотья, полные нищеты, рабства и страданий. И в то мгновенье я постиг, что жить – это и значит страдать. Я понял, куда ушли боги древности. Я понял, почему сгинули мудрые основатели Каима. Боги, праотцы, создатели – это и есть мы, чужеземец! Наши души чисты и светлы, наши души полны любви и света. Но страсти не дают сохраниться этой чистоте. Жажда наслаждения, дурные страсти, жадность втаптывают наши души в грязь. Я понял, что, когда низменные склонности, страсти, влечения начали проникать в души высших существ, мы все были наказаны. Да-да, чужеземец, мы, боги и создатели, были наказаны. Посланы сюда, в эту приземленную мерзость. Это наш ад, чужеземец. Персональный ад для земных богов. Выйти из него сможет лишь тот, кто обуздает свои страсти. Тот, кто избавится от всех чувств и желаний, кто обретет покой. Тот, кто в образе смертного сможет коснуться нирваны, кто войдет в нее чистым и покойным – снова станет богом.
– Боюсь, земной ад продлится вечно, – покачал головой Середин. – Здешние страсти столь сильны, что обуздать их и умереть навеки смогут лишь считанные единицы. Один на миллиард.
– Есть выход, – улыбнулся Раджаф. – Ты его знаешь. Это врата Итшахра. Только теперь я постиг их истинное значение. Врата Итшахра – путь к вечности, путь к свету и покою. Великий дар, оставленный нам Кроносом, породителем богов. Он смилостивился и оставил нам выход из этого ада, из этой круговерти рождений и смертей. Выход для мятущихся душ из капкана страстей к счастью и безмятежности.
Старый колдун остановился перед Роксаланой, коснулся кончиком пальцев ее губ и тихо сказал ей одной:
– Нирвана здесь. Царство вечного покоя – совсем рядом. Достаточно открыть дверь…
– Что стало с твоим учителем?! – опять нарочито громко спросил Середин.
– Он ушел в нирвану, – отступил от девушки Бодхисатва. – Я решил уединиться здесь навеки, перенеся сюда казну, медитируя наедине со светом, покоем и вечностью. Но уже лет через пятьдесят или сто здесь стали появляться просветленные. Знание о Шамбале бродило между людьми, и многие пытались проникнуть в мою обитель. Кто искал покоя, кто хотел посмотреть на меня, кто стремился к мудрости… Я смирился с кармой. Мне не дано жить одному. Кто-то должен наводить порядок. Кто-то – любоваться цветами. Кто-то – уносить в мир знание. Ученикам потребовалась пища, для обогрева ночных келий им понадобились дрова. До меня стали долетать вести о новых трудах иных искателей истины. Дабы не впускать мир в Шамбалу, я приказал построить внизу новый монастырь. Тот, дальше которого будут подниматься только избранные. Что поделать! Я смог остановить мир за границами Шамбалы, но не сумел остановить себя на границах мира. Мне пришлось ко многому прикоснуться и многое сотворить. Зато я сделал главное… – И он опять остановился перед кудряшкой. – Я нашел ключ от заветных врат. До великого прозрения, до часа Просветления мира остался всего один шаг.
– Поздравляю.
– Спасибо, чужеземец, – улыбнулся Раджаф. – Теперь пойдем со мной. Вангьял, помоги нам.
Он обогнул пирамиду, поднялся по ступеням до тропинки, неторопливо прогулялся почти до самого вертолета, развернулся. Олег, который волей-неволей шел следом, вынужден был остановиться в самом неприятном месте – возле пропасти.
– Я хотел сказать тебе одну важную вещь, – сложив ладони на груди, начал Бодхисатва. – Твое поведение в этом воплощении было крайне неприятно. Твоя карма безнадежно разрушена, и в следующей жизни ты несомненно станешь кем-то вроде увечного цепного пса или грязным насекомым. Однако раскрытие дверей к Просветлению уравняет всех живущих. Посему, чужеземец, будет несправедливо, коли ты встретишь этот час в человеческом облике.
Раджаф кивнул и Олега крепко схватили сзади за локти монахи Шамбалы.
– Как же ты откроешь врата? – не понял старого колдуна Середин.
– Твоя невольница здесь, она знает, на каком алтаре приносились первые жертвы. Осталось лишь свершить последний шаг.
И тут Олег вспомнил! Он вспомнил, что за все время его пребывания в Каиме, за все время пленений, сражений, переговоров и походов Раджаф так ни разу и не видел избранницы Итшахра! Он не видел Урсулы. Все, что он знает о жертве, – так это то, что она путешествует с Серединым и что у нее разноцветные глаза. Он думает, что Роксалана – это и есть та самая рабыня.
Монахи повернули Олега к пропасти, и ведун, наклонившись вперед, глянул вниз.
Судьба… Он один знает, где спрятана Урсула. Лишь у него братья-колдуны могут выпытать этот секрет. Секрет уничтожения всей планеты. Всего шаг – и оба они останутся без своих ядовитых зубов. Один шаг…
И Олег шагнул.
– Держите его! – Пальцы, уже почти разжавшиеся у локтей, снова сомкнулись, рванули Середина обратно. – Что случилось, чужеземец?
– Глупый вопрос, Раджаф. Ты попытался меня убить.
– Нет, чужеземец, это неправда. Это ты захотел сам себя убить. Ты забываешь, с кем говоришь, жалкий смертный. Я вижу тебя насквозь. Сперва ты испугался. Но потом что-то обрадовало тебя, и ты встретил перевоплощение с облегчением и готовностью.
– Тебе-то какая разница?
– Смерть – это твое наказание, чужеземец. Наказание не должно доставлять радости. Если сейчас ты желаешь умереть, я подожду той минуты, когда тебе захочется жить. Так будет справедливо. Вангьял, отведи его обратно.
Роксалана встретила Олега внизу, у ступеней, тут же схватила за руку:
– Ты почему меня бросил? Куда ушел? Ты знаешь, тут все какое-то… странное. А чего он от тебя хотел?
– Я хотел спросить тебя, милая девушка, – остановился сбоку от гостьи колдун, – ты запомнила место, где Аркаим проводил с тобой обряды жертвоприношения?
– Кто? Какие обряды? – не поняла кудряшка.
– Я хочу знать, в каком именно месте тебя лишили девственности и где Аркаим брал твою кровь?
– Да пошел ты со своими вопросами! – возмутилась Роксалана. – Не твое собачье дело, с кем и когда у меня что-то было!
– Ты не желаешь мне отвечать, смертная? – сухим, нехорошим голосом спросил Бодхисатва.
– Засунь свои вопросы себе in rectum!
– Так… – Колдун явно не понял, что именно ему сказали, но ощутил, что его оскорбили в очередной раз. – Вангьял!
Монахи тут же схватили за локти Середина, обошли девушку и сцапали заодно и ее.
– Вангьял, принеси мед!
– Ты чего затеял, старый пердун? – дернулся Олег, однако держали его крепко. Качественно держали.
Монах нырнул куда-то прямо в цветную грядку. Видимо, правитель Каима сохранил привычки родины и устроил жилые помещения Шамбалы внизу, под цветами и мраморными плитами.
Парень выбрался назад почти сразу, подбежал и передал учителю стеклянную баночку.
– Так ты не скажешь, где потеряла девственность? – снова обратился к Роксалане колдун.
Та глянула на банку с медом, презрительно хмыкнула:
– Ручку дверную пососи!
– Ладно… – Раджаф сдернул с нее фланелевую одежку, открыл банку, зачерпнул чуток меда и принялся аккуратно размазывать жертве по груди. – Ты знаешь, милая, здесь, в горах, очень мало цветов. Поэтому горные пчелы всегда голодные и оттого очень злые. Когда они сгрызают себе мед, то не оставляют ни капли. Скорее, они даже прихватывают лишнее.
– Проклятье, – дернулся в руках монахов Олег. Он вспомнил, чем различались Раджаф и Аркаим. Аркаим повелевал мертвыми силами, а Раджаф – живыми. Пчелы для него то же самое, что для опытной вязальщицы – ее спицы. Пчелы будут делать все, чего он только пожелает. – Стой, Раджаф! Стой, ты ведь Бодхисатва.
– Да, я помню, – оглянулся колдун. – Я не применяю силу и призываю воздерживаться от этого своих учеников. Я и сейчас, как видишь, не бью ее и не причиняю боли. Пчелы же – твари безмозглые. Что они могут знать о добре и зле?
– Остановись, Раджаф!
– Ничего страшного, – отступил хозяин Шамбалы. – Она не потеряет много крови. Нам ведь нужна только кровь?
– Она будет страдать от боли! Разве ты сможешь это допустить, Бодхисатва?
– Перенесенные муки очистят ее карму, чужеземец. В следующем воплощении она сможет подняться на ступеньку выше. Может даже, станет мужчиной.
– Ты больной маньяк, Раджаф! Вы с братцем оба изрядные уроды!
– Начнем пока с одной груди. А уже потом намажем тебя целиком, моя милая. Ты не бойся. От пчел смертельных ран не бывает. К тому же, если ты умрешь, я тебя воскрешу. Я умею. Ты будешь умирать и воскресать до тех пор, пока не ответишь на все мои вопросы во всех подробностях.
– А-а-а-а… – потихоньку начала завывать Роксалана. – Олег… Оле-е-ег!
– После того, как на тебе не останется ни клочка кожи, милая, он вряд ли станет так же сильно тобой интересоваться, – любезно сообщил колдун.
Мимо Олега пролетела пчела. Одна, другая. Потом сразу три.
– Все! Все, хватит! – со всех сил рванулся ведун. – Все, прекращай. Я скажу, где находится алтарь! Отпусти ее, я все скажу!
– Нет, чужеземец, – отрицательно покачал головой Бодхисатва. – Я хочу, чтобы это сделала она.
– Не-а-а-а… – закрутила головой девушка. По ее груди уже ползало не меньше десяти пчел. – Нет! Не хочу! Не могу! Уберите-е-е! Это в школе, в школе! Это случилось в школе!
– В какой школе? – не понял Раджаф.
– У тебя нету времени на развлечение, колдун! Тебе нужно лететь немедленно, или будет поздно! Убери пчел, и узнаешь то, что важнее женских истерик. Да отпустите вы! – Олег вырвал локти из рук монахов. – Отпустите ее! Убери пчел.
Бодхисатва взмахнул рукой, после чего пчелы вдруг превратились в бабочек и улетели. Кудряшка осела вниз, на камень, и тихонько заплакала.
– Говори.
– Твой брат где-то рядом.
– Ты его видишь?
– Я знаю. Пока я сидел в контейнере, я много думал. Было, знаешь ли, свободное время. И я все пытался понять, как Аркаиму так здорово удавалось нас вычислять? То в Берне, то возле Женевы. А потом до меня дошло. Твой брат ведь никогда и ничего не делает просто так. В замке он сыграл человека чести и передал мне пятьдесят тысяч франков. Теперь я знаю, почему. В этом красивом портфельчике почти наверняка вделан хороший, мощный радиомаяк Проклятый чародей разбирается в современной технике в сто раз лучше, чем я – в колдовстве. Думаю, Раджаф, если твой брат еще не здесь, то только потому, что у вас плохо с транспортом. Он наверняка уже мчится сюда на всех парах от ближайшего аэропорта.
– Где маяк?
– Внизу, в сумке остался.
Бодхисатва раздумывал всего несколько секунд, потом кивнул:
– Собирайтесь. Вангьял, сообщи Маатану в Казахстан, пусть выдвигаются. Получи в Нарине подтверждение заправки.
Монахи и сам хозяин Шамбалы ушли. Олег присел рядом с девушкой, попытался укрыть ее фланелью. Роксалана резко отпихнула, всхлипнула:
– Зачем ты все это делаешь? Ну, почему ты так со мной поступаешь? Сперва поесть не дал совсем. Теперь эти пчелы. Что, иначе нельзя?
– Ну, что ты говоришь, кудряшка? Разве это я на тебя пчел натравливал? Я ведь как раз закончить не дал.
– Неужели без этого было не обойтись?
– Я сделал все, что…
– Да перестань ты меня накрывать, в самом деле! Просто больной какой-то! Тянет и тянет, тянет и тянет. Видишь же, у меня вся грудь в меде. Тряпка попадет – липкой будет. Потом сама пачкаться начнет. Думать же нужно сперва!
– И чего теперь делать?
– Ну, то и делать.
– Что?
– Да то самое.
– Что, прямо так?
– А как иначе? Что, есть другие идеи?
– О боги, что вы со мной творите! Почему не дали прыгнуть с обрыва?
– Ну!
– С этими колдунами как только не влипнешь…
– Да давай же наконец! Олег, я ведь не кошка, у меня у самой не получится. Давай, пока эти не вернулись.
Середин вздохнул, но никакого другого способа и правда в голову не приходило. Он наклонился к девушке и стал аккуратно слизывать мед с ее холодной, мягкой и сладкой груди.
* * *
Как бы ни вел себя Раджаф, пытаясь получить от пленницы нужные сведения, но к Шамбале он все же относился с уважением. Оружия в главном святилище не было. Чтобы взять для восьми переодевшихся в синие рабочие комбинезоны «меченых» послушников шесть автоматов и два пистолета, вертушка на пару минут опустилась у «нижнего» храма, и только после этого помчалась на север. Примерно через час они приземлились прямо возле бензозаправки, притулившейся сбоку от шоссе. Размотали шланг, заправились, взлетели и понеслись дальше, не поднимаясь на высоту больше трехсот метров. Следующая заправка произошла уже на каком-то аэродроме с асфальтированной «взлеткой» и тремя десятками небольших самолетиков, стоящих вдоль нее. Два вертолета, кстати, здесь тоже имелись. Колонка оказалась точно такая же, как на обычных заправках. Сел рядом, залился, заплатил – и катись дальше. Еще один бросок – и заканчивали полет они уже в полной темноте. На каком-то непрерывно гудящем аэродроме пленников уложили спать в большой матерчатой палатке прямо на мягкие рюкзаки, сложенные там в два ряда – но еще до рассвета заставили перебраться обратно в «вертушку». Та зарычала, раскрутила винт и деловито помчалась дальше к северу.
Красное от недосыпа солнце выбралось из-за горизонта и остановилось, недовольно поглядывая вокруг. А снизу все уносилась прочь степь, степь, степь… Одна степь! Они же, помнится, по Уралу между лесами плыли?
– А где Урал? – поинтересовался Олег, качнувшись к соседу.
Тот наклонил к нему лысину с татуировкой, выслушал и замотал головой. Похоже, не понял вопроса. Или просто не расслышал – вертушка ревела так, что собственные слова было не разобрать, не то что соседа. Снизу промелькнула одна река, другая. Но ведун больше уже не делал попыток что-либо выяснить. Раджаф в кабине – пусть он и думает.
Через некоторое время вертолет завис над коричневым водным потоком, потом помчался в восточном направлении. Снизу промелькнула группа байдарок, потом еще одна, следом пара плотов. Видать, речушка пришлась туристам по нраву. Наконец голые травяные берега сменились лесистыми, земля вспучилась множеством холмов, кое-где наружу выпирали рыжие скалы.
Полет замедлился. Винтокрылая машина описала короткую петлю и опустилась на зеленую поляну метрах в ста от реки. Две рыжие палатки, что стояли у самого берега, задрожали от потока воздуха, но выстояли. Рыбаки с удочками выпрямились и оглянулись на незваных гостей. Двое. Оба молодые, спортивного вида. И оба – очень коротко стриженные!
У Середина кольнуло под лопаткой: неужели Аркаим оказался хитрее, чем он думал?
Рев мотора затих, монахи повыпрыгивали наружу, не особо скрывая оружие. Чего тут стесняться? Лес, горы. Олег помог вылезти Роксалане и, чуть задержавшись в машине, искоса поглядел в сторону рыбаков. Те присели на прежние места, взмахнули удочками.
Или просто случайные туристы?
– Ну, где? – Раджаф выбрался с переднего кресла, что рядом с пилотом, заглянул в салон: – Чужеземец, где алтарь?
– Да разве так сразу определишь? – выпрыгнул на траву Середин. – Все изменилось, ничего не узнать. Половина лесов в степь превратилась. Где боры непроходимые стояли – там, вон, луга появились. Скалы мхом и кустами заросли, а иные и вовсе обвалились. Ничего не разобрать. – Он повысил голос и добавил: – Надо сперва понять, где дворец Аркаима стоял. Напротив него неподалеку и алтарь будет.
– Вон там дворец находился, вон в тех горах!
– Не может быть, – совершенно искренне не поверил Олег. – Там скалы стояли отвесные, и гора была. С реки пики различались.
– Они и есть, чужеземец. После того, как селение опустело, горы вокруг постепенно деревьями заросли. Никто уже не рубил. И плоскогорье с кладбищем, и пологие склоны. А там и вершины затянуло. Тут же не Тибет, все низкое. Да и оползень случился. Давно, еще во времена моей империи. Половину ущелья со скалами завалило, а другая, наоборот, дальше соскользнула. А потом все тоже заросло.
– Ничего не узнать… – опять покачал головой Середин, подошел ближе к реке. – Ни-че-го.
– От тебя не просят узнавания, смертный, – сурово пресек сантименты колдун. – Я тебе указываю, где находился дворец. Теперь ты ответь: где находится алтарь?
– Сейчас, прикину. Если это там, то дорога к реке выходила куда-то туда… Там еще ручей был… А от него вверх по течению… Сейчас…
Двое спортивного вида туристов… Байдарка на двоих, кострище, две удочки, две палатки… Нафига двум туристам две четырехместные палатки?
Олег отвернулся, махнул рукой:
– Надо пройти вдоль берега, поискать ручей. Каменистый такой, мелкий и широкий. А от него вверх по реке уже и алтарь будет.
– А проще приметы нет? Чтобы издалека заметить?
– Сосна была высокая, наклоненная, верхом с елью срослась. Видать, ветром повалило, притерло…
– Ищем ручей, – отлично поняв мысль ведуна, скомандовал Раджаф. Ручей – это единственное, что могло никуда не пропасть за минувшую тысячу лет. Да и то не факт.
– Давай, чужеземец, пошли…
Искатели древнего святилища ступили в сосновый бор. Пара монахов – те, что с пистолетами, – пошли по пятам за пленниками. Автоматчики разошлись в стороны, держа оружие наготове и рассматривая лес. Бодхисатва двигался чуть поодаль от Олега и Роксаланы, в его руках тихо пощелкивали перебираемые четки.
– Ручей широкий, метра два, – припомнил Середин. – Его нельзя не заметить…
В уме он попытался прикинуть, что именно может сделать Аркаим в сложившейся ситуации? Законный правитель Каима, в отличие от брата, знал, где находится вожделенный алтарь Итшахра. По уму… По уму, самое логичное – это устроить возле него засаду. Это то самое место, мимо которого Раджафу ну никак не пройти. Неожиданность – половина успеха. Ударить из засады, перебить бойцов противника, захватить в плен братца, Середина – и можно торжествовать победу еще на половину вечности вперед! Отличный план. А самое приятное в нем то, что ведун нужен Аркаиму живым. Значит, о себе Олег может особо не бояться, он под общую раздачу не попадет. Коли так, то случаем нужно воспользоваться…
– Ты видишь что-нибудь знакомое, чужеземец? – окликнул его колдун.
– Пока нет. Не забывай, алтарь стоял в скалах. Нужно искать скалы. А здесь только… земля вокруг…
Олег заметил валяющееся между соснами корневище. Изогнутое буквой «Г», толщиной в руку и длиной метра полтора, оно, видимо, осталось от молоденького деревца, вывернутого из грунта ветром или рукой бескультурного туриста. За что оному и спасибо…
– Вау-у… – Нога ушла вниз и назад, Середин плашмя рухнул на землю, приподнялся, заскулил, схватившись за ногу, опять приподнялся, снова сел, потер ногу.
– Что с тобой, Олег? – кинулась к нему девушка. – Сломал? Подвернул?
– Кажется, маленько вывихнул… – Он поднялся, в два приема доковылял до палки, оперся на нее, выпрямился, перевел дух: – Ничего, до свадьбы заживет. Ты только рядом держись, хорошо? Чтобы опереться мог, если равновесие потеряю.
– Великий! – оглянулся один из автоматчиков. – Глянь, там за деревьями что-то просвечивает. Похоже на скалы.
Бодхисатва просто кивнул и весь отряд повернул в ту сторону. Олег отчаянно хромал, опираясь на импровизированный костыль и на плечо кудряшки. Двое их охранников шли в шаге позади. Один держал пистолет в руке, другой спрятал оружие за пояс.
– Скалы, скалы… – пробормотал Середин. – Неужели нашли? Там большой выступ был. С одной стороны скальные развалы, с другой – площадка и алтарь. Подход удобный только от реки. То есть, отсюда.
Пулеметы ударили одновременно и отовсюду. Штук пять – и били практически в упор, метров с тридцати. Лес мгновенно наполнился грохотом, падающими иголками, ошметками коры и древесной щепой, порхающей в воздухе. Автоматчики упали – кто оказался убит, кто залег. Раджаф метнулся вперед, прячась за ближнюю толстую сосну, а Середин крутанулся на месте, горизонтально вскинув свой костыль. Удар деревяшки пришелся охраннику с пистолетом в основание носа. В стороны брызнула кровь, монах откинулся на спину. Второй схватился было за оружие, но Олег со всей силы ударил его торцом «костыля» в солнечной сплетение, а когда парень согнулся – с размаху по затылку.
– Бежим! – Середин подхватил с земли пистолет, сунул под ремень, рванул девушку за руку. – Скорее!
Они успели промчаться метров двадцать, прежде чем услышали грозное:
– Стоять!
Ведун не снизил скорости ни на йоту, а потому неведомый противник все же проявился: поднялся из груды сухих иголок, наметенных между соснами, сам похожий на большой кусок лесной подстилки из-за множества болтающихся на уродливом костюме ленточек, лохмотьев и хлястиков, из-за налипших иголок и прелых листьев.
– Стой, стрелять буду!
Чудо-юдо метнулось вбок, загораживая им дорогу, подняло короткий автомат с длинным магазином.
– Стоять, говорю! Убью! Убью, говорю!
– Давай! – В двух шагах от врага Олег толкнулся, падая влево и взмахивая «костылем».
Послушник, несомненно имевший приказ брать Середина только живым, все же дал очередь куда-то по облакам. Сосновый корень ударил его по голени чуть ниже колена и переломился. Чудо-юдо взвыло, падая на землю. Обломком деревяшки ведун хорошенько наддал по автомату, выбивая его из рук метров на двадцать вбок, бросил палку, схватился за пистолет, дернул Роксалану:
– Бежим, чего встала?!
Еще триста метров – они с ходу запрыгнули в салон вертолета, и Олег ткнул стволом в затылок пилота:
– Взлетай! Взлетай, скотина, или ты станешь трупом, а я – байдарочником!
– Скорее! – зло добавила девушка, протянула руку и вытащила из кобуры пилота пистолет, которого Олег не заметил.
Вертолетчик защелкал тумблерами, вдавил какую-то кнопку.
– Быстрее, – взвыла кудряшка. – Не то пристрелю и сама полечу!
– А ты умеешь? – Олег с готовностью вскинул свой «ствол».
– Летим, летим! – закричал пилот. – Не стреляй!