— Амазонки?
— Целых пять штук. Главная — Пантейя. Артефакт у нее. Твоя задача — опередить врагов и под видом торговца — ну, скажем, Карабаса — прибыть в Свинуччо раньше хотя бы дня на два…
— Лучше на неделю. Осмотреться надо. То да се, — зевнул отпрыск.
— Можно и на неделю, — согласился Литлер. — Главное — сделать так, чтобы они непременно сели именно на твой корабль. Соглашайся на все. Но повезешь их не на Соломею, а на Голом. Ну а там — море, качка… Не может быть, чтоб хоть раз амулетик с ее шеи не слетел. Вот тут-то ты и не зевай. Можешь купания для пассажиров устроить. Одежду при этом обычно снимают. Вдруг и амулетик скинет?
Дэйн оживился. Задание ему начало нравиться.
— В этом городе должна оказаться еще одна особа. Дочь Азия Гордого Натали. Мой тайный агент сумел втереться к ней в доверие и везет ее прямо в наши силки. Азий — сильный правитель. Много хлопот причинить может. Если заложницу иметь будем, сразу сговорчивым станет. Постарайся захватить и ее. Здесь можешь не стесняться, но брать только живой! Золота возьми побольше.
— Сколько взять?
— Ну, не знаю, трюма три-четыре.
— Трюма три-четыре… А не потопну?
— Об этом я не подумал. Ладно, бери пока один. А если не хватит, я тебе еще потом вышлю.
Вот так и оказался сын могущественного властителя Голома в каюте корабля, несущегося на всех парусах к Азору. Вернее, уже не несущегося. Прибытие в порт юный принц благополучно проспал.
— Хозяин, можно кидать сходни? — сунулся в дверь капитан.
— Мм? — промычал Дэйн, не открывая глаз.
— Мы уже в порту.
— А… Да, конечно… — Двухметровый детинушка потянулся. Кровать затрещала. — Берите людей, деньги и по трактирам. Действуйте по плану. Я тут пока… подумаю.
Дэйн был очень неглупый, но очень ленивый мальчик. Гениальный план, сложившийся в его голове, был рожден, скорее всего, именно ленью. Зачем, спрашивается, суетиться, выискивать по всем закоулкам этих смутьянок, трясясь от страха, как бы они не уплыли на другом корабле? Пусть лучше они его ищут.
Над головой принца послышался топот. С грохотом скинули трап. Дэйн перевернулся на другой бок и со спокойной совестью снова заснул. Команда приступила к выполнению его гениального плана. Теперь все завесило только от нее.
Этот день портовый город Свинуччо запомнил надолго. Внезапно — одним махом — все кабаки, харчевни и трактиры сменили хозяев. За бешеные деньги были скуплены все запасы вина у оптовых торговцев. А дальше началось вообще что-то непонятное. Во всех питейных заведениях вино стали отпускать совершенно бесплатно. Но только тем, кто был согласен восхвалять изумительные мореходные качества корабля «Борзая акула», а также честность, мудрость и удачливость его хозяина — знаменитого на весь мир торговца Карабаса. Наиболее гордые посетители, посмеиваясь, а кое-кто и отплевываясь, удалялись, но через некоторое время, помыкавшись по городу, возвращались обратно, махнув на свои принципы рукой, и начинали сначала тихо, а потом все громче и громче (децибелы зависели от количества принятого на грудь) славить Карабаса и его «Борзую».
К полудню местные барды уже слагали вирши и оды в честь то ли сошедшей на них с небес, то ли вышедшей из моря благодати. Родились баллады, под которые славные жители города Свинуччо лихо отплясывали в кабаках.
А ближе к вечеру не осталось ни одной собаки, которая не знала бы, что в порту стоит лучший в мире корабль с лучшим в мире капитаном и принадлежит все это лучшему в мире купцу. Кабаки ломились от жаждущих убедить друг друга, что это именно так, а не иначе.
Кошмар начался, когда солнце пало за горизонт. Практически весь город, убежденный друг другом, скопился на пирсе, пытаясь прорваться на чудо-корабль. Поднятая по тревоге личная охрана «купца» с трудом сдерживала натиск толпы и как-то пыталась упорядочить очередь, ибо распаленные горожане готовы были заплатить бешеные деньги за то, чтобы отодрать от нового чуда света хотя бы щепочку и полчасика повисеть на вантах.
Соизволивший проснуться Дэйн благодушно дал добро, и потраченное на рекламу золото потекло обратно. Не прошло и часа, как трюм вновь был полон, а поток все не иссякал. Часть палубных надстроек пустили на щепки, повесили дополнительные веревки на рее, сократили время висения до трех минут, а цену за такое удовольствие повысили до трех мешков. Золота, разумеется… Все было бесполезно. Пыл горожан не угасал.
Корабль начал медленно погружаться. Дэйн понял, что пора что-то предпринимать, и не поленился оглядеться по сторонам. Взгляд его упал на дома зажиточных горожан, на корабли, стоявшие на якоре в гавани Свинуччо, экипажи которых трясли головами, наблюдая за развернувшейся перед ними картиной, и решение пришло само собой.
К утру первая часть его гениального плана была завершена. Вызвав корабельного мага, «купец» приказал настроить магический кристалл и выгнал его из каюты.
— Па-а-а, — зевая во весь рот, простонал он, — я тут насчет кораблей… штук пятнадцать…
— Прислать? Я ж говорил — не хватит…
— Да не. Принять. С золотом. Я тут случайно городок один портовый прикупил, ну и корабли заодно, что в порту стояли. Только вот осложненьице одно. Меня, понимаешь, зачем-то мэром избрали… единогласно…
— Как тебе это удалось? — прошептал потрясенный Литлер.
— Реклама, — зевнул Дэйн.
— Я всегда верил в тебя, мой мальчик, — уронил скупую мужскую слезу правитель Голома. — Отдыхай, сынок! Дня три у тебя в запасе еще есть.
Он ошибался. Не было у Дэйна трех дней! На каких весах можно взвесить любовь? А любовь, замешенную на ревности?
Чтобы долго не томить читателя, скажем одно: Натали ворвалась в Свинуччо буквально через час после описанных нами событий. Город словно вымер, погруженный в нирвану. Даже петухи на окраинах не орали, забившись в курятники.
— Где тут порт? — прорычала принцесса и кубарем покатилась по мостовой. Но тут же вскочила. Лошадь подняться уже не смогла.
— Где-то там, — неопределенно махнула рукой чиганка, не открывая глаз, и повторила кульбит принцессы. Ее лошадь тоже не выдержала.
Девицам повезло. Они так шустро выкатились из седел, что парнокопытные не успели их придавить.
— Теперь и так доберемся. — Распаленная погоней за коварным женихом, Натали перескакивала через разбросанные там и сям неподвижные тела, волоча за собой ворожею. — Куда дальше?
— Хр-р-р…
Чиганка спала на ходу.
— Тьфу! Придется аборигенов искать. — Натали огляделась. Завидев впереди слабое шевеление в переулке, рванулась в ту сторону и выволокла на центральный проспект первую относительно живую душу, оторвав ее от изгороди. Свинуччец блаженно улыбался. Ножки его пританцовывали, ручки подергивались.
— Где порт?
Свинуччец растопырил пальцы веером, повращал ими, убедительно кивнул головой, стукнул себя кулаком в грудь и попытался осесть на землю.
— Какой корабль самый лучший? — начиная потихоньку сатанеть, спросила Натали и так тряхнула свинуччца, что зубы его клацнули, а сам он внезапно ожил.
— Торговца, торговца, торговца Карабаса! — пропел абориген, выделывая ножками замысловатые па.
Этой информации для Натали было более чем достаточно. Она разжала пальцы и, перепрыгнув через рухнувшее тело, понеслась к морю, ориентируясь на слух. Шум прибоя был слышен издалека. Чиганка, мотавшаяся в кильватере, заставила себя разлепить глаза. И вовремя. Они были уже на пирсе.
— Покажешь капитану, — сунула ворожея свой магический амулет принцессе, — если пускать не будут.
Осесть ей принцесса не дала. Откуда только силы взялись? Перекинув руку проводницы через плечо, доволокла ее до сходней единственного в порту корабля, отцепила от пояса кошель и кинула к ногам матроса, перегородившего вход.
— Два места до Соломен, — не терпящим возражения тоном потребовала принцесса.
— Наин, — вежливо ответил матрос, получил каблучком пропыленных сапог в живот и плюхнулся в воду.
— Наин! — повторил его ошибку второй матрос, на свою беду тоже несший вахту. Этот пытался перехватить нахалку на середине трапа — и последовал за своим товарищем.
Только на палубе принцесса вспомнила, что у нее есть что-то типа пропуска и, пощадив боцмана, сунула ему под нос новенький магический кристалл ворожеи. Оттуда высунулась прилизанная крысиная физиономия Литлера.
— Фиг!
— Дайль! — вскинул руку в партийном приветствии боцман.
— Фиг!
— Дайль!
— Где тут свободная каюта?
— Фиг!
— Дайль!
Натали поняла, что каюту ей придется искать самой.
Свободных оказалось много. Закинув чиганку в подвесной гамак, принцесса присела на прикрученную к полу койку. В голове зашумело. Спать… Но сначала капитан… На Соломею… За коварным женихом и развратной амазонкой… Ух-х-х, они у меня…
Все-таки есть бог на небе! Наша история так и не завершилась бы, попади в пресловутый храм Пансифилеи не Кирилл, а, скажем, Натали. Даже во сне она была идеальным клиентом для Сайд ибн Салим аль-Бахили! Хотя и это не факт. У хозяина храма имелся великолепно развитый инстинкт самосохранения.
Но это все лирика. А вот на верхней палубе «Борзой акулы» лирикой уже не пахло.
Не успели мокрые вахтенные выползти на пирс, как их вновь смело в воду. По трапу зацокали копыта. Амазонки вихрем ворвались на корабль, слетели с седел, обрубили концы, растолкали команду и на всех парусах помчались к Соломее.
Матросы не возражали. Очень трудно возражать, когда около кадыка ерзает острый клинок. Только одного бесноватого девицы не тронули. К юродивым везде относятся с опаской, брезгливостью и долей уважения. А вдруг они и впрямь где-то рядышком с богом?
— Фиг! — орал бог.
— Дайль! — отвечал боцман. Из его рта шла пена. Выпученные глаза вылезали из орбит.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить —
С нашим атаманом не приходится тужить!
— Батько! Корабль на горизонте.
— Торговый?
— Вроде торговый.
— Пропустить. Вы мне «Пенителей пива» дайте! Или голомский флагман! Мы — идейные пираты, а не бандиты с большой дороги! Кропоткина дайте!!!
Слухи об удачном налете на Торий «Пенителей моря», идеологом которого был Гарри Вениаминович, разошлись далеко. Страстное желание обсудить с теоретиком анархизма ряд его статей — особенно ту, злополучную, где, по мнению автора, сам он делает шаг вперед, а Батька, понимаете ли, два шага назад, — уже два года гоняли практика анархизма по всем морям Эвритании.
— Батько, а корабль-то голомский.
— Кони застоялись, Батько!
— Батько, не будь я Леня Задов! Зюби вирву! Разведку дам!
— А-а-а, — махнул рукой атаман, — берите.
— Запрягай!!!
— По коням!!!
Лагерь ахновской вольницы загудел. Заржали боевые драконы, почувствовав близкую битву. Ахновцы шустро взнуздывали морских чудовищ, впрягая их в водонепроницаемые тачанки.
— Но, залетныя!!!
Кто-то оглушительно, залихватски свистнул, и морская конница Батьки Ахно понеслась по волнам к едва заметной точке на горизонте, которая была не чем иным, как «самым лучшим в мире кораблем с самым лучшим в мире капитаном, которым командовал самый лучший в мире купец».
Вольнице Батьки крупно «повезло». Корабль шел без руля и ветрил и был, похоже, легкой добычей, однако… Свистящую и орущую орду Батьки, обложившую корабль со всех сторон, нахально игнорировали. Это поначалу насторожило практика анархизма, но, увидев с гребня волны, что творилось на палубе «Борзой акулы», Нестор Родионович презрительно фыркнул и коротко скомандовал:
— Абордаж.
Знал бы он, чем это кончится…
Экипажу «Борзой» было в тот момент действительно не до Батьки и его лихой команды. Там шла своя разборка. Крутая.
Началась она с того, что Натали соизволила проснуться и долго нежилась в постели, мечтая о том, как она накажет коварного жениха и нахальную соперницу, настигнув их на Соломее. О! Это будет что-то! Главное — подипломатичнее, не роняя своего достоинства, обдать презрением обоих.
Мысленно проговаривая все, что она скажет им при встрече — а в том, что встреча состоится скоро, принцесса не сомневалась, — Натали наконец-то встала, вышла на палубу и столкнулась нос к носу с Пантейей.
Несколько секунд царские особы хлопали глазами, рассматривая друг друга, а затем принцесса молча вцепилась в иссиня-черную копну волос амазонки. И сделала это так дипломатично, что Пантейя как-то сразу догадалась: перед ней соперница! И, вместо того чтобы отработанным приемом сразить врага, ответила тем же. Золотые кудряшки Натали были короче, держаться за них было труднее, но Пантейя старалась.
Оглушительно визжащий клубок царских особ покатился по палубе, сметая на своем пути все подряд. На помощь Пантейе ринулись ее верные воины, а капитан захваченного судна смекнул, что это самый подходящий момент, чтобы вернуть себе корабль обратно. Он подмигнул команде, и тут началось…
Поднятый на палубе гвалт заставил пробудиться Дэйна, и он тоже соизволил покинуть лежак. Вид летящих за борт матросов (амазонки великолепно владели приемами рукопашного боя) заставил его протереть глаза и потрясти головой. Как это он умудрился проспать такое шоу?
Пока наследник Голома ею тряс, под его ноги подкатился визжащий клубок, сбил с ног и увлек за собой.
Девочки были такие милые, симпатичные, мягкие, что у наследника Голома возникло вполне естественное желание… их разнять. Возможно, были и еще желания, но дальнейшие действия царских особ их мгновенно отбили. Девицы решили, что третий лишний, и, временно объединившись, вышвырнули увальня за борт. Дэйн обиделся.
— Что я им плохого сделал? — спросил он у Ахно, выныривая рядом с его тачанкой.
— Сейчас узнаю, — пообещал Батька, закидывая на палубу абордажный крюк.
— Нет, пусть они мне сами скажут!
Возмущенный Дэйн вцепился в канат и полез обратно. Сзади пыхтел Батька Ахно…
— Ну, давай! Давай! — пританцовывал Литлер у кристалла, через который он наблюдал все этапы морского побоища. — Ну что ты там байки-то травишь? Незаметнейько цап артефакт — и в кусты!
К счастью для Дэйна, кустики в океане не росли, а вода была достаточно мягкой, если, конечно, правильно в нее войти. Юноша убеждался сегодня в этом не раз, вылетая за борт. Не прав был его папаша насчет баек. Какие там к черту байки! Он и рта не успевал открыть на палубе, как тут же возвращался в море.
На палубе творилось что-то невообразимое. В разборке венценосных особ участвовали уже все — амазонки, команда «Борзой акулы», пираты… Мутузили друг друга упоенно. Невзирая на чины и звания.
Когда Дэйн в шестой раз оказался в воде в обнимку с Нестором Родионовичем, Литлеру это надоело. Схватив Камень Власти, он проорал заклинание. Со стороны тронного зала раздались грохот, скрежет и яростные вопли. Владыка Голома сразу понял, что переборщил. Похоже, вместе с Дэйном и пленницами он прихватил на Голом и весь корабль. В личные покои бюрера ворвался начальник дворцовой стражи.
— Мой бюрер! В тронном зале…
— Молчать! Собрать все силы и немедленно навести порядок!
— Яволь, мой бюрер! — гаркнул начальник и, грохоча сапогами, помчался наводить статус-кво.
Ничего хорошего из этого не вышло. Через несколько минут вопли из зала усилились.
— Всех по камерам! — тряхнул Камнем Власти окончательно выведенный из себя правитель Голома и тут же оказался в темном сыром помещении.
— Погорячился, — почесал затылок Литлер.
— Это точно, — пропыхтел кто-то сзади. Нестор Родионович недобро щурился, почесывая ухо боевого дракона. Камеры мгновенно опустевшего замка были переполнены.
29
Вечерело. Карета «обременительных музыкантов» во весь опор неслась по дороге в сторону Ничейных Земель. На козлах сидел нахохлившийся Кузя, с видом заправского кучера размахивая кнутом. Иногда он умудрялся попадать, и лошадки, обиженно фырча, прибавляли скорость. За рулем, то есть за вожжами, он оказался по одной простой причине. Дон Эстебано, в совершенстве знавший родной город, за его пределами начал путаться, а потом и вовсе заблудился — то ли на развилке не там свернул, то ли вообще не в ту сторону поехал… А так как из всей честной компании местным был один несравненный маэстро, то его безжалостно разбудили и передали бразды правления. Не проспавшемуся, да еще и с дикого бодуна… К сожалению, философ, крупнейший специалист в этом вопросе, в тот момент тоже спал — иначе он обязательно отговорил бы друзей от такого безрассудства.
В голове у бедного домового звенел стопудовый колокол. Муки адские! Что самое обидное — опохмелиться было нечем. О припасах в дорогу во время авральных сборов позаботиться никому в голову не пришло. Душу грели лишь два сундука с золотом, надежно притороченные к запяткам кареты.
Они-то и натолкнули маэстро на идею добраться до перевала не по прямой, а чуть-чуть наискосок, через долину, где стоял очень симпатичный трактир при постоялом дворе под названием «Сытый купец».
Было и еще одно обстоятельство, повлиявшее на это авантюрное решение. Кузе очень хотелось реабилитировать себя перед хозяином и Саркатом. Первого он слишком долго держал в черном теле, второго недавно благословил сковородкой. Месть могла быть страшной.
— Только памфлета на меня еще не хватает, — страдал Кузя, пытаясь попасть кнутом по крупу коренника. В том, что скоро он станет очень важной персоной при Его Величестве Кирилле I, домовой не сомневался.
Занятый горестными мыслями, Кузя не обращал внимания на такие мелочи, как полное отсутствие всякого присутствия живых душ на некогда оживленной трассе. А сгустившаяся темнота и, скорее всего, похмельный синдром не дали ему увидеть огромное количество мертвых душ, заполонивших округу.
— Откуда тут столько кустов? — удивлялся маэстро, не замечая, что кусты имели какой-то странный белый цвет и трещали совсем не по-деревянному под копытами лошадей и колесами кареты. — И камней накидали за каким-то чертом!
Кузя сердито откинул отлетевший в его сторону череп и возликовал, увидев впереди свет. Трактир еще работал. Лихо закатив во двор, домовой небрежно кинул вожжи какой-то темной личности, бросившейся наперерез, и важно спросил:
— Хозяин на месте?
— Яволь!
— Мы к нему. Распрягайте.
Маэстро с трудом сполз на землю, доковылял до дверцы кареты, распахнул ее и произнес заранее заготовленную речь:
— Господа! Есть предложение переночевать в этом гостеприимном заведении, а потом произвести торжественный въезд в Ничейные Земли! Нас там ждут, — таинственно добавил он. — И вообще, мужики, я угощаю!
Больше всего команду Кирилла, благополучно проспавшую всю дорогу, удивили последние слова, а потому они безропотно покинули карету, зевая и потягиваясь.
— Там, на запятках, наш багаж…
«Обслуживающий персонал», щелкнув каблуками, бросился выполнять приказание, логично предположив, что в окруженную тройным кольцом долину с такой помпой могли войти только свои — причем из очень и очень большого начальства.
Досыпавшая на ходу компания Кирилла под предводительством Кузи проследовала в пиршественный зал. Сзади, пыхтя от натуги, солдаты верхмата тащили их поклажу под бдительным оком лейтенанта Тараха. В зале стоял один-единственный, но очень большой стол, за которым сидели всего три человека. Дон Эстебано тихо охнул и попятился было назад, но в дверях уже появился «обслуживающий персонал» с сундуками маэстро. Команда Кирилла застыла как вкопанная.
Первым сориентировался Дим. У него был изумительный нюх на неприятности, а в заначке имелось не менее тысячи способов их избежать. Один из них он немедленно стал приводить в исполнение.
— Я же говорил, благородные доны, что нам здесь будут рады! — воскликнул он, обращаясь к друзьям, будто продолжая ранее начатый спор. — Вы только посмотрите, какой стол! Господа! — Юный нахал подкатился к столу. — Мы именно те, кого вы ждали.
— Мы кого-нибудь ждали? — спросил Гант у фельдмаршала.
— Ну… — глубокомысленно ответил Шнаббс. — Вообще-то…
— Ждали, — закончил за него Дим. — Позвольте представить вам самых уважаемых людей славного города Сорвенто! Дон Эстебано! — Дим пулей выскочил из зала и вежливо втащил обратно благородного дона, сумевшего все же просочиться сквозь «обслуживающий персонал». — Ночной правитель Сорвенто. Но, вы знаете, — громогласным шепотом добавил авантюрист, — мечтает быть и дневным… Не без вашей помощи, конечно. Преклоняется перед эгийской нацией…
— Дайль Литлер!!! — подтвердил дон Эстебано. Ставка верхмата дружно вскочила из-за стола, вытянув руки в партийном приветствии.
— Литлер дайль! — рявкнула ставка.
— … Дайль, — слабо пискнул из сундука домовой, безуспешно пытаясь зарыться поглубже.
— Ну… я с вами, типа, тоже… как это… дайль, — осторожно согласился Кирилл.
— Так вот, господа, — поспешил продолжить Дим, — наш, я надеюсь, в будущем полноправный правитель, — послушник сдул невидимую пылинку с камзола дона Эстебано, — взяв с собой доверенных лиц, поспешил сюда, чтобы сообщить: народ Сорвенто жаждет видеть вас! Все уже подготовлено. Осталось уточнить ряд мелких деталей. Какие ворота открыть к вашему приходу, какой предпочитаете цвет ковровой дорожки до главной площади, где вы толкнете зажигательную речь…
Договорить ему не дали. Вальтер Шнаббс встал из-за стола и, отстранив велеречивого послушника, заключил дона в объятия, украдкой вытирая скупую мужскую слезу.
— Лейтенант! — гаркнул Гант. — Еще одну бочку вина!
— Лучше две, — оживился Саркат, — чтобы лишний раз не бегать.
— Три, — внес свои коррективы Кузя, выкапываясь обратно, — и закусить чего-нибудь. Огурчики, помидорчики там…
— А это что у вас? — полюбопытствовал барон, глядя на сундуки.
— Ах, — всплеснул руками Дим, — совсем забыл. Вон тот, что побольше, — наш маленький подарок вам от жителей славного города Сорвенто. Кузя, брысь!
Домовой, выпучив глаза, вцепился в края сундука и отрицательно затряс головой. Саркат с удовольствием дал ему подзатыльник и выдернул на свет божий.
— А тот, что поменьше, — как ни в чем не бывало продолжил Дим, — на дорогу и маленькие страстишки.
— Какие? — оживилась ставка Литлера.
— Обычные… Вино, хорошая компания, в картишки перекинуться, ставочки там по мелочи… по тыщонке на кон… — Глаза Вальтера Шнаббса загорелись. От Дима это не ускользнуло, и в голове юного пройдохи тут же созрел план. — Если, конечно, господа офицеры не побрезгуют нашей штатской компанией…
Разумеется, «представителей» славного города Сорвенто немедленно обласкали и усадили за стол.
— Предлагаю, — с восторженным придыханием произнес Дим, — поднять бокалы за великого бюрера и его верных воинов!
Разве можно отказаться от такого предложения? Гант немедленно отдал приказание доставить в зал три бочки самого лучшего вина, соленых огурчиков — бочку и помидорчиков — кадку. Как только все притащили, лейтенант Тарах лично наполнил кубки. И тут подал голос Саркат, невольно сыграв на руку Диму.
— Кто же пьет такими дозами… за Литлера? — Философ расстроенно уставился на свой двухсотграммовый бокал.
— Лейтенант! — грохнул кулаком по столу фельдмаршал. — Вы разжалованы!
Лукьяненко Сергей
Маркелов Олег
Андреев Николай
Шилова Юлия
Браун Дэн
Шилова Юлия