Чтение 21–й страницы книги ~Паладин Господа~

Он посмотрел на меня подозрительно и с повышенной злобностью.

- Сон. Просто сон. Но, мне кажется, пророческий...

- Это от Сартии, - сказал я знающе. - Когда какому-нибудь очень
достойному человеку... вот вроде вас, господь бог посылает пророческий
сон, рыцари Сартии тут же влезают в него, вы это знаете? И обязательно
все переорут, напортят, переталдычат. Так что вещие сны хоть и бывают,
но все они - брехня.

Он люто блеснул в мою сторону недобрым взором, сказал медленно:

- Не знаю, не знаю... Но этот был уж слишком... намекающим. Ладно, я
бы посоветовал вам лечь. Неприятно, знаете ли, когда кто-то сидит и
смотрит на тебя, спящего.

- Вы полагаете себя таким красавцем? Или что здесь больше смотреть не
на что?

Он буркнул:

- Костер не погаснет, там целое бревно. Чего вам сидеть?

- Да ночь не холодная, - ответил я, потому что оставить реплику без
ответа невежливо.

- Да не в холоде дело... Нечисть не подберется!

- Нечисть сама ходит с факелами. Это волки не подойдут... возможно.

Он промямлил:

- Ну... хоть волки... и то хорошо.

Он перевернулся на спину, заложив руки за голову. Я быстро посмотрел
в небо. Там все так же сияют холодные неподвижные и очень мелкие звезды.
Но старика уже нет, ушел. Ладно, раз уж Гендельсон проснулся...

Странно, я не чувствовал такой уж очень усталости, привык, это
Гендельсон прямо из теплого мягкого кресла в жесткое седло, да из теплых
покоев навстречу ветру... Развалины башни приближались, в спину
крикнули:

- Сэр Ричард!.. Это наверняка не христианские постройки!

- Наверняка, - ответил я.

- Вам не стоит туда идти!

- Почему?

- Потому что... потому что... нельзя!

Я засмеялся. Башня приблизилась, теперь стало видно, что ветер и
дожди иссекли крепкий гранит так, что стену почти не отличить от обычной
скалы. Будь и развалины в горах, я бы прошел мимо: скала как скала.
Свалившиеся сверху камни принимают удары только сверху, потому бока еще
сохранили шероховатости и даже выступы, а сверху даже не панцири
черепах, похожие на гигантские протекторы, а уже почти отполированные до
блеска яйца динозавров.

Обошел вокруг, с другой стороны в камнях глубокий пролом. Возможно,
здесь были врата, хотя, конечно, вряд ли. Гораздо удобнее сделать
ступеньки вокруг башни, чтобы того, кто поднимается, могли сверху
обстреливать и сбивать камнями, а из узких бойниц в бока тыкать пиками.

В проломе темно, я постоял, глаза вроде бы чуть привыкли, шагнул
вовнутрь. Под ногами сухо хрустело. Впрочем, это не обязательно
человеческие кости, могут быть и звериные. Конечно, звериные. Ни один
череп не уцелеет со времен падения этой башни, а современные придурки,
что вот так просто забредут, вряд ли еще отыщутся. Сказано же вдогонку:
нельзя сюда идти. А почему, да потому. Нельзя - и все тут.

Холодный лунный зайчик внезапно отразился внизу и прыгнул в глаза. Я
сделал осторожный шажок. Среди камней наполовину засыпанный лежит меч.
Не двуручный, простой, с прямым нехитрым лезвием.

Я осторожно потянул за рукоять, камни нехотя раздвинулись. Меч
поднялся из этой россыпи, как вампир, что вылезает прямо из могилки. Я
повертел его в руке, чувствуя приятную тяжесть металла.

Глава 9

Этот меч выглядел так, словно им долго рубили железные столбы, в него
попадали слепящие молнии, он лежал на дне болот, его омывали потоки
сильнейших кислот, и вот сейчас он все еще готов к боям: пощербленый, с
темными и желтыми пятнами, так бывает, когда под воздействием огромных
температур металл ?отпускают?, он теряет закалку, становится мягче.

Даже металлическая рифленая рукоять стала темной от неведомого мне
жара. Я сжал пальцы крепче, - показалось, что меч все еще хранит тепло
подземных глубин.

Уже с мечом в руке я хотел было вернуться, но слева ошутилось некое
движение. Из каменной стены вышла совершенная нагая призрачная женщина.
Меня не видела, двигалась вдоль камней бесшумно, сквозь ее тело я
отчетливо видел темные камни, а ее, словно бы глубоководную рыбу, не
знающую солнечного цвета, слегка подсвечивало изнутри.

Женщина прошла мимо, не замечая меня или не пожелав заметить, вошла в
камень на другой стороне и растворилась в нем.

- Мать, мать, мать, - сказал я дрожащим голосом. - Это же надо!

Со стороны костра послышался голос, но слишком близко, чтобы от
костра...

- Что случилось, сэр Ричард?

- Это я Богоматерь вспомнил, - огрызнулся я. - И туды ее в качель...
в смысле, где спит младенец Иисус. А вы какого дьявола?

Он подошел, сильно припадая на правую ногу, лицо изможденное,
перекосился.

- Не поминайте дьявола, - простонал плаксиво. - Не поминайте!.. Он
услышит и... придет.

- Он вряд ли, - буркнул я. - А вы какого... ангела?

Он сипло отдувался, сказал жалко:

- Сэр Ричард... мы с вами никогда не станем приятелями, но сейчас
многое зависит от того, чтобы мы оба были целы. По крайней мере, до
того, как достигнем Кернеля...

Я брезгливо отмахнулся:

- Да идите, идите... спать. Я вышел сверчков послушать.

- Све... сверчков?

- Да, - ответил я безжалостно. - Обожаю слушать сверчков. Простых
деревенских сверчков. Простолюдинных. Обыкновенных. Которые должны знать
свои шестки...

- Сэр Ричард... Я рад, что вы уже знаете свое место. Но... Откуда у
вас этот меч? Кто вам его дал... и против кого вы его обнажили? Против
сверчков не совсем...

Голос его внезапно оборвался. Через полутемное помещение медленно шел
в глубокой задумчивости мужчина плотного сложения, с короткой стрижкой.
Стены просвечивали сквозь его тело, однако он не казался призраком, те в
моем представлении все же малость астральные, что ли, в развевающихся
одеждах, замедленные в движениях, патетические, а этот прет, как из
одного помещения в другое двигается человек, сосредоточенно обдумывающий
трудную задачу.

Гендельсон забормотал молитву, выхватил из-за пазухи крестик и
выставил перед собой в дрожащей длани. Призрачный человек заметил нас,
на лице на миг проступил слабый интерес, но тут же погас. Он шел прямо к
противоположной стене, я поспешил крикнуть:

- Эй, хлопец, ты тут местный... подскажи дорогу!

Он оглянулся, в глазах мелькнула насмешка, тут же вошел в стену,
словно та из тумана, а он бронетранспортер. Я ощутил стыд, нашел у кого
вызнавать дорогу, идиот. Те дороги, которые он знал, давно засыпаны,
перепаханы, на тех местах выросли новые города, были сожжены,
разрушены... и так, возможно, не один раз. Его бы спросить о... О чем бы
спросить?

- Какого черта, - сказал я сварливо, - обнаженный потому, что ножны
давно истлели!

Гендельсон бормотал молитву, упал на колени и вознес еще одну,
благодарственную, уже за спасение.

- Сэр Ричард, - сказал он сурово, - а почему вы не благодарите бога?

- Богу наверняка неловко, - ответил я, - когда его благодарят за то,
что он не делал. Шел себе это призрачный мужик и шел. Может, к такой же
призрачной бабе.

- Вы чудовище! - сказал сэр Гендельсон с отвращением.

- Да, конечно, - ответил я рассеянно. Подумал, что может быть,
нечаянно ляпнул правду. До этого здесь прошла та призрачная женщина. -
Идите, сэр Гендельсон.

- Без вас? - спросил он упрямо.

Я вздохнул.

- Ладно, пойдемте. Когда-нибудь добраться бы до этих руин.

Мы вернулись к костру, Гендельсон сказал с облегчением:

- Что вам эти руины?.. Тут куда ни пойди - руины! Господь покарал
нечестивые народы, истребив их где огнем с неба, где огнем из-под земли,
а где и вовсе насылал облака огненного воздуха...

- Мне не все руины нужны, - буркнул я. Положил под голову кулак, так
не спал, если верить летописям, даже князь Святослав. - Мне не все...

Гендельсон вскоре захрапел, а я подумал внезапно, что и в других
руинах могут скрываться те диковинки, на которые не обращают внимания
эти люди. Но мы в самом деле должны спешить... Во-первых, надо в Кернель
доставить этот загадочный камень как можно быстрее, а во-первейших, я
должен вернуться как можно быстрее к Лавинии, моей любимой,
единственной...

Веки мои отяжелели, я ощутил, что засыпаю, и в этот момент за кругом
света я увидел, как мелькнула тень. Сперва только тень, но я осторожно
сдвинул ладонь, закрывая глаза от слепящего пламени костра. В полумраке
удивительная женщина легко и красиво танцевала в теплом ночном воздухе.
Она похожа, решил я, на балерину с длинным прозрачным шарфом в руках,
что вьется причудливо, как у чемпионки по художественной гимнастике на
показательных выступлениях, создает странные фигуры, целые композиции, и