продержится недолго - минут десять-пятнадцать - затем наступает
переохлаждение и смерть. Лукашевич слышал о редчайших случаях, когда
отдельные индивидуумы выживали и после часа пребывания в ледяной воде, но
относить себя к уникумам он не имел никаких оснований.
Однако смиряться с судьбой и идти камнем на дно было не в характере
старшего лейтенанта, он дернул специальный шнур, высвобождающий лодку.
Лодка вывалилась из рюкзака парашюта, стала надуваться. Каблуки ботинок
Лукашевича еще только коснулись водной поверхности, а он уже расстегнул
замок привязных ремней и выскользнул из подвески. Парашют ветром унесло в
сторону. Лукашевич плюхнулся в воду, и тут же волна накрыла его с головой.
Поскольку был он не в герметичном скафандре, а в обычном полетном
комбинезоне, ледяная вода тут же залилась под шлем, струйки ее потекли по
спине, и Лукашевич впервые в жизни почувствовал, что это такое - обжигающий
холод. Отчаянно работая руками и ногами, Алексей вынырнул и первым делом
стащил и отбросил шлем. Обретя некоторую плавучесть, он потянул за шнур,
скрепляющий его с лодкой. Еще минута ушла на то, чтобы подтянуть
ярко-оранжевую лодку к себе и перевалиться через невысокий бортик.
Относительно прочности и остойчивости лодки можно было не беспокоиться:
такие не тонут при любом волнении моря. Однако Лукашевич вымок с ног до
головы и продрог, волны вновь и вновь окатывали его, и как долго он сможет
продержаться, оставалось под вопросом.
"Что-то нужно делать,- одна и та же мысль в разных вариациях билась в
голове Лукашевича.- Нужно что-то делать. Делать что-то нужно".
Стуча зубами от холода, он нащупал еще один шнур и подтянул к лодке мешок с
НАЗом. В мешке лежали консервы, медикаменты, аварийная радиостанция "Комар"
и две сигнальные ракеты. Консервы и медикаменты не пригодятся - не успеют
пригодиться, а вот радиостанция и ракеты... Пальцы потеряли гибкость,
клапан мешка не открывался, Лукашевич сдернул перчатки, но это не помогло.
Тогда он пустил в ход зубы. Наконец НАЗ был распакован. Консервные банки и
аптечку Алексей сразу выбросил за борт. Разорвал герметичный полиэтилен, в
который была завернута радиостанция, перекинул тумблер. На радиостанции
загорелась лампочка, и в эфир на аварийной частоте понеслись сигналы "SOS".
Лукашевич, одной рукой удерживая радиостанцию, другой принялся растирать
шею и плечо. Помогло это мало. Тело с каждой секундой немело всђ больше.
Глаза слезились, он перестал чувствовать холод, но это уже не пугало его. С
какого-то момента Лукашевич перестал воспринимать происходящее как нечто
реальное, он бултыхался в черной воде под черным небом, уже умирая, но не
понимая этого.
В какой-то момент ему показалось, что он слышит характерный звук
работающего двигателя и шипение воды, рассекаемой форштевнем. И вроде бы
даже мелькнул в сумраке совсем близко силуэт корабля с хищными обводами. И
скользнул по воде луч прожектора. Лукашевич отреагировал на это видение не
сразу. Он лежал в лодке в позе зародыша, засунув замерзшие руки под мышки,
и распрямляться ему не хотелось. Невыносимо тяжко было распрямляться.
Невыносимо тяжело было вообще двигаться.
Но видение повторилось. Сквозь сумрак шел корабль - корабль-призрак, и
скользил по волнам луч прожектора. И тогда Лукашевич услышал свое имя. Это
встряхнуло его. Он приподнялся, напрягая последние силы.
- Алексей! - звал громкий голос. - Алексей! Лукашевич!
Старший лейтенант медленно потянулся руками к засунутым за пояс сигнальным
ракетам, вытащил одну, всђ еще не веря в то, что рядом с ним кружит
корабль.
- Алексей!!! Где ты?!
Лукашевич сдернул предохранительный колпачок, вставил одеревеневший палец в
кольцо и дернул. Красная ракета, разбрасывая искры, с шипением взлетела в
воздух. Сразу стало намного светлее. Пустой патрон вывалился из рук
старшего лейтенанта. Лукашевич снова свернулся и уронил голову.
- Мы видим тебя, Алексей! - загрохотал усиленный мегафоном голос.- Мы идем!
Держись!..
С момента, когда ноги Лукашевича коснулись ледяной воды Баренцева моря,
прошло сорок шесть минут.
(Баренцево море, декабрь 1998 года)
...Пульсирующий свет мигалок. Суровая, мужественная музыка. Лица шоферов -
желтые, с узким разрезом глаз. Портовые краны перегружают ящики с пирса в
трюм теплохода. Крупным планом - борт теплохода; надпись белой краской:
"Нежин"...
...Мальчишеские сердца трепещут. Трое ребят в первом ряду кинотеатра
возбуждены до предела. Им уже рассказывали об этом фильме, они знают, что
"это круто", они замирают в сладком предвкушении невероятных и
стремительных приключений, которые будут им сейчас показаны на экране...
...Голоса. Посторонние голоса за кадром...
"...он жив, разумеется. Но переохлаждение, сами понимаете..."
"...э-э-э... А что посоветуете, доктор?.."
...На экране появляется надпись: "Пираты XX века". А вот и главные
персонажи фильма. "Нежин" в открытом океане, погода тихая и солнечная, и на
палубе теплохода моряки развлекаются тем, что осваивают приемы восточных
единоборств, а наставником у них - крутой боцман...
...Мальчишки едва ли не повизгивают от удовольствия. Этот фильм словно
специально создан для них. Так оно и есть на самом деле, но они поймут это
много позже...
"...что тут посоветуешь. Других рецептов нет. Спирт, растирания. А дальше -
как организм справится..."
"...существует еще один рецепт, доктор..."
"...хм-м... э-э-э... что вы имеете в виду, Зоя?.."
...Теплоход "Нежин" подбирает чужого моряка в спасательном жилете. Моряк -
азиатского типа: то ли японец, то ли китаец. "Сейчас начнется", -
многообещающе шепчет Леха, которому уже кто-то пересказал содержание
фильма. Костяй, не отрывая восторженных глаз от экрана, молча показывает
Лехе кулак...
"...вы знаете, что я имею в виду..."
"...не совсем понимаю вас, Зоя..."
"...вы слышали об опытах по переохлаждению, доктор?.."
"...каких опытах?.."
"...Зигмунд Рашер - такая фамилия вам о чем-нибудь говорит?.."
"...хм-м... Зоя... э-э-э... я что-то пропустил? Какой Зигмунд... хм-м...
Рашер?.."
...Подобрав моряка, "Нежин" встречает грузовое судно. Оно кажется пустым.
"Летучий голландец", да и только. К судну отправляется катер. "Сейчас,
сейчас",- шепчет вредный Леха...
"...оставьте нас, Сергей Афанасьевич... И вы, доктор, тоже..."
"...вы уверены, что справитесь?.."
"...справлюсь. Я давно не девочка..."
"...хм-м... э-э-э... Зоя..."
"...идите на мостик, Сергей Афанасьевич. Там вы нужнее. Доктор вам всђ
объяснит..."
...С "Летучего голландца" на "Нежин" летят абордажные крючья. Зал, забитый
подростками, вздыхает в едином порыве. Сюжет начинает развиваться столь
стремительно, что за ним трудно уследить. Теперь и многознающий Леха
перестает раздражать приятелей комментариями. Всђ внимание мальчишек
приковано к экрану, и только там, на экране, - настоящая жизнь...
* * *