Папки были небрежно свалены, их порядок нарушен. В столь хорошо
содержавшемся архиве это был надежный - признак того, что он находился на
верном пути. Очевидно, студент знакомился с делом и, когда кто-то вошел в
комнату, торопливо сунул папки в короб. Судья тщательно, по номерам,
разложил документы на столе.
князя. В уклончивых выражениях сообщалось, что князь был неуравновешенным
человеком - болезненно подозрительным, подверженным приступам депрессии,
ревнивым и вздорным. После того, как он в припадке бешенства чуть было не
убил придворного, император отправил его во дворец в Чинхуа в надежде на
благотворное воздействие спокойной провинциальной жизни. Однако князь не
отвлекся от воображаемых обид. Придворные подхалимы не переставали ему
внушать, что народ любит его больше других князей, а честолюбивая, властная
жена постоянно его растравляла, ив конце концов он замыслил фантастический
план мятежа и захвата Трона Дракона. Когда он стал привлекать на свою
сторону недовольных чиновников и военных, его неуклюжий заговор вышел на
поверхность. Император послал в Чинхуа наделенного всей полнотой
исполнительной власти инспектора и полк императорской гвардии. Гвардейцы
окружили дворец, и инспектор вызвал князя и его супругу на допрос. Он
передал князю, что императору все известно, но он готов простить его при
условии, что тот прикажет своим телохранителям сложить оружие и вместе с
супругой сразу же вернется в столицу. Князь выхватил саблю и на месте убил
жену, а затем перерезал себе горло. Гвардейцы вступили во дворец и
арестовали всех его обитателей. Инспектор же конфисковал все бумаги. Это
произошло на четвертый день второго месяца, восемнадцать лет назад.
знавшие о заговоре, а также все другие сообщники князя. Император склонен
был простить князя, снисходя к его расстроенному рассудку, но у остальных
заговорщиков не было этого извинения. В последующие суматошные дни поступило
немало и лживых обвинений - дурные люди хотели свести счеты с личными
недругами, как часто бывает при таких обстоятельствах. С тщательной
добросовестностью инспектор просеял все эти в большинстве своем анонимные
обвинения. Среди них было и длинное, без подписи, письмо, доносившее, что
отставной генерал Мо Телин состоял в заговоре, а уличающая его переписка с
Девятым князем спрятана в таком-то месте, в женской половине генеральского
дома. Инспектор приказал обыскать жилище генерала, и письма действительно
были найдены. По обвинению в государственной измене генерал был схвачен. Он
все отрицал, утверждая, что письма подделаны и укрыты в его доме давним
недоброжелателем. Но инспектору было известно, что генерал Мо, считая, что
его обошли с повышением, преждевременно подал в отставку и удалился в свой
родной уезд Чинхуа, болезненно переживая старые обиды. Бывшие соратники
генерала засвидетельствовали, что он часто разговаривал с ними о
надвигающихся переменах, когда все способные люди смогут показать себя.
Инспектор изучил письма и счел их подлинными. Вместе со своими двумя
взрослыми сыновьями генерал был признан виновным и казнен, как этого
требовал суровый закон о государственной измене. Все его состояние
конфисковало государство.
усиливалось еще и от того, что судья изучал старые судебные бумаги в
помещении, где проходил тот громкий судебный процесс. Ди отобрал бумаги,
содержавшие список всех лиц, живших в доме генерала, и перечень его
имущества. И тут у него перехватило дыхание. У генерала было три жены и две
наложницы. Фамилия второй наложницы была Сун. О ней в деле не имелось
никаких подробностей, потому что ее не допрашивали: вечером третьего дня
второго месяца, за день до приезда инспектора в Чинхуа, она повесилась. Она
принесла генералу сына, названного Ивэнь. Ему было пять лет, когда несчастье
обрушилось на дом Мо. Все сходилось! Вот он, ключ, который судья так
надеялся найти! С довольной улыбкой он снова опустился в кресло.
Это могло означать только одно: Сун нашел доказательство невиновности
генерала Мо Телина. Он заподозрил сочинителя анонимного письма в подлоге и,
следовательно, видел в нем палача своего отца. А убийство студента этим
неизвестным неопровержимо подтверждало его правоту. Небо, какая же страшная
судебная ошибка сделана восемнадцать лет назад!
внимательно их прочел. В пользу генерала Мо говорил лишь один факт, а
именно, никто из других заговорщиков никогда не слышал, что Девятому князю
удалось привлечь генерала на свою сторону. Инспектор, однако, отверг этот
довод на том основании, что Девятый князь был настолько недоверчив, что
остерегался даже сообщников. Он построил обвинения на письмах, найденных в
генеральском доме. Они были написаны рукой князя, на его личной писчей
бумаге с его печатью.
оригиналы были отправлены в столицу, это была переписанная равнодушной рукой
писца копия. Но, судя по безупречному стилю, письмо принадлежало перу
высокообразованного литератора. На полях воспроизводилось замечание
инспектора:
содержание и почерк". Читая следующий документ, судья Ди выяснил, что,
несмотря на все усилия сотрудников инспектора, автора письма установить не
удалось. Сумевшему это сделать правительство обещало солидное
вознаграждение, но никто его не востребовал.
подтверждаемые его личной печатью, которую он всегда носил при себе,
представлялось невозможным. К тому же у инспектора была репутация
неподкупного человека, одаренного судебного следователя, блестяще
раскрывшего ряд других трудных дел, в которых были замешаны
высокопоставленные особы. Судья Ди припомнил, что его отец, покойный
государственный советник, иногда рассказывал об этих делах, высоко ценя
хватку инспектора. Раз он счел генерала виновным - значит, у него не было
никаких сомнений в своих доказательствах. Судья встал и принялся расхаживать
по комнате.
было пять лет, так что он воспользовался либо слухами, либо документами. Как
нащупать, что же все-таки студент нашел? Студента убили, и убийца похитил
документы, которые Сун укрыл в своем доме. Прежде всего, пожалуй, следовало
заняться семьей матери Суна. Он подозвал старика-писаря и спросил:
родственники. В давние времена сам этот край назывался Сун.
но только ту часть, где говорится о семьях по фамилии Сун.
раздел, где шла речь о Сунах с низкими доходами. Если мать Суна была всего
лишь второй наложницей, ее отец либо крестьянин-арендатор, либо мелкий
лавочник или ремесленник. Упоминалась только дюжина таких семей. Третьим в
перечне стоял Сун Вэньта, владелец овощной лавки, женатый, имеющий двух
дочерей. Старшая - замужем за торговцем скобяными изделиями по фамилии Хван,
а младшая продана генералу Мо как вторая наложница. Не отрывая указательного
пальца от строчки, судья Ди попросил:
господин Сун.
толстыми свитками. Он разворачивал их один за другим и всматривался в
убористо исписанные листы, бормоча себе в бороду "Сун Вэньта... Сун
Вэньта..." Наконец он поднял глаза и отрицательно покачал головой.
В списках больше нет никого из этих Сунов. Желаете ли вы знать, когда они
скончались?
тонкую книжицу, он протянул ее судье. Пока старик собирал свитки переписи
населения, судья перелистал ее. Да, есть торговец скобяными изделиями по
имени Хван, женатый на женщине по фамилии Сун. На полях против имени Хван
стоял маленький кружок, означающий, что за ним числится задолженность по
членским взносам в гильдию. Он жил в переулке неподалеку от Восточных ворот.
Судья Ди запомнил адрес и, довольный, бросил книжицу на стол.
после казни Мо его семья рассеялась. Сын умершей наложницы, Сун Ивэнь, был
усыновлен отдаленным родственником в столице. Судья отложил в сторону копию
анонимки с обвинением генерала и спрятал в рукав. Он поблагодарил старика
писца и, попросив поставить дела на их прежнее место, прошел в резиденцию.
замощенного двора вокруг воздвигнутого высотой в человека Лунного алтаря
кружилось более двадцати разодетых в яркие костюмчики ребятишек. На его
вершине находился длинноухий белый Лунный заяц, вылепленный из теста и
восседающий на груде Лунных пирожков - круглый, с начинкой из сладких бобов.
У подножия были во множестве расставлены тарелки и миски, заваленные свежими
фруктами и сладостями, а по углам - высокие красные свечи и бронзовые
курильницы для благовоний. Их разожгут после наступления темноты.
стояла небольшая группа: придворный поэт и могильщик Лу у мраморной
балюстрады, а Ло, академик и поэтесса за ними, рядом с обширным креслом из
резного черного дерева, установленного на невысоком помосте. В кресле сидела
хрупкая пожилая женщина, одетая в длинное черное платье, с зачесанными назад
седыми волосами. Морщинистыми пальцами она сжимала трость из эбена с
рукоятью из зеленого нефрита. У кресла находилась высокая красивая женщина
средних лет, очень стройная и строгая в своем облегающем фигуру платье из
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Гуревич Георгий
Андреев Николай
Акунин Борис
Рыбаков Вячеслав