Чтение 21–й страницы книги ~Долгое прощание~

прослушивается насквозь. Я тут было предложил ему установить за зеркалом в
приемной инфракрасную кинокамеру. Не клюнул. Наверное, потому, что у кого-то
уже такая есть.

Он уселся на жесткий серый стул. Я рассматривал его. Неуклюжий,
длинноногий человек, с худым лицом и редеющими волосами. Кожа у него была
усталая, дубленая ? видно, много бывал на воздухе в любую погоду. Глаза
сидели глубоко, расстояние от носа до рта почти такой же длины, как и сам
нос. Когда он улыбался, вся нижняя часть лица утопала в двух глубоких
складках, тянувшихся от ноздрей к уголкам губ.

? Как вы можете это терпеть? ? осведомился я.

? Садитесь, старина. Дышите глубже, не повышайте голоса и не забывайте,
что оперативник фирмы Карне по сравнению с дешевой ищейкой вроде вас ? то же
самое, что Тосканини по сравнению с обезьяной шарманщика.? Он ухмыльнулся и
помолчал.? Терплю, потому, что мне плевать. Платят прилично. А если Карне
начнет обращаться со мной как с заключенным той английской тюряги, где он
был начальником во время войны, я тут же возьму расчет и смоюсь. Что у вас
стряслось? Я слыхал, вас тут недавно потрепали.

? Я не жалуюсь. Хотел бы заглянуть в ваши досье на ребят, у которых
окошечки с решетками. Знаю, что у вас такие есть. Мне Эдди Дауст
рассказывал, когда ушел отсюда.

Он кивнул.

? У Эдди нервы оказались слабее, чем требуется для фирмы Карне. Досье,
о котором вы говорите, совершенно секретные. Ни при каких обстоятельствах
секретную информацию нельзя сообщать посторонним. Сейчас я их притащу.

Он вышел, а я стал смотреть на серую корзину для бумаг, серый линолеум
и серые кожаные уголки пресс-папье. Питерс вернулся с серой картонной
папкой. Положил ее на стол и раскрыл.

? Мать честная, почему у вас здесь все такое серое?

? Цвет нашего флага, старина. Дух организации. Но у меня есть кое-что и
другого цвета.

Открыв ящик стола, он извлек оттуда сигару длиной дюймов в восемь.

? Подарок,? объявил он.? От пожилого английского джентльмена, который
прожил сорок лет в Калифорнии и до сих пор вместо ?телеграмма? говорит
?каблограмма?. В трезвом виде это почтенный старец, не лишенный внешнего
обаяния. И на том спасибо. У большинства населения, включая Карне, и
внешнего-то ни капли. В Карне столько же обаяния, сколько в подштанниках
сталевара.

В нетрезвом виде клиент имеет странную привычку выписывать чеки на
банки, которые о нем слыхом не слыхали. Но всегда выворачивается и с моей
любезной помощью ни разу не попал в каталажку. Выкурим на пару, как
индейские вожди, замышляющие хорошую резню.

? Сигары не курю.

Питерс с грустью посмотрел на огромную сигару.

? Я, вообще, тоже,? сказал он.? Подумывал преподнести ее Карне, Но для
одного человека она великовата, даже если этот один человек ? Карне.? Он
нахмурился.? Замечаете? Слишком много я говорю про Карне. Нервишки,
наверно.? Он бросил сигару обратно в ящик и взглянул на открытую папку.? Так
что нам требуется?

? Я разыскиваю зажиточного алкоголика, который привык к комфорту и
может себе его позволить. До подделки чеков он пока не дошел, насколько я
знаю. Довольно агрессивен, жена о нем беспокоится. Она думает, что он
укрылся в подпольном лечебном заведении, но не знает где. Единственное, что
у нас есть,? инициал некоего доктора В. Клиент пропал три дня назад.

Питерс задумался.

? Это не так уж давно,? сказал он.? Чего тут волноваться?

? Если я его найду, мне заплатят. Он покачал головой.

? Не совсем понял, но будь по-вашему. Сейчас посмотрим.? Он начал
листать папку.? Не так-то это просто,? заметил он.? Эти люди на месте не
сидят. Всего по одной букве найти...? Он вытащил из папки листок, через
несколько страниц другой, а за ним и третий.? У нас здесь таких трое,?
объявил он.? Д-р Эймос Варли, остеопат. Большое заведение в Альтандене.
Выезжает или раньше выезжал на ночные вызовы за пятьдесят долларов. Две
профессиональные медсестры. Года два назад имел неприятности в
калифорнийском бюро по наркотикам, они проверяли его рецептурную книгу.
Информация довольно устаревшая.

Я записал фамилию и альтанденский адрес.

? Затем имеется д-р Лестер Вуканич. Ухо, горло, нос, на Голливудском
бульваре, в здании Стоквелл-Билдинг. Тут дело ясное. Принимает, в основном,
у себя, специализируется вроде бы по хроническому гаймориту. Обычная
история. Вы приходите с жалобой на головную боль,? пожалуйста, он промоет
вам лобные пазухи. Сперва, конечно, надо обезболить новокаином. Но если вы
ему понравились, то вместо новокаина... Усекли?

? Конечно.? Я записал и этого.

? Прекрасно,? продолжал Питерс и стал читать дальше.? Разумеется, у
него главная проблема ? снабжение. Поэтому наш доктор Вуканич любит ловить
рыбку в море, возле Энсенады, куда и летает на собственном самолете.

? Странно, что он еще не засыпался, если сам доставляет наркотики,?
заметил я.

Питерс, поразмыслив, покачал головой.

? Ничего странного. Если жадность не погубит, он может держаться вечно.
По-настоящему ему опасен только недовольный клиент ? прошу прощения,
пациент,? но он, конечно, знает, как с ними управляться. Пятнадцать лет
сидит все в том же кабинете.

? Где, черт побери, вы все это узнаете? ? осведомился я.

? Мы ? организация, дитя мое. Не то что вы ? одинокий волк. Кое-что
выбалтывают сами клиенты. Кое-что приносит агентура. Карне денег не жалеет.
Умеет втереться в доверие к кому угодно.

? Представляю, как ему понравилась бы наша беседа.

? Да пошел он... Последний номер нашей программы ? человек по фамилии
Верингер. Оперативник, который составлял на него досье, давно уволился.
Однажды на ранчо Верингера в Ущелье Сепульведа умерла некая поэтесса,
видимо, покончила с собой. У него там что-то вроде колонии для писателей и
прочих, кто желает жить в уединении и в особой атмосфере. Цены умеренные. На
вид все благопристойно. Называет себя доктором, но не практикует. Может, на
самом деле он доктор философии. Не знаю, почему он сюда попал. Разве что
из-за этого самоубийства.? Он проглядел газетную вырезку, наклеенную на
белый листок.? Да, она перебрала морфия. Но не говорится, что Верингер был в
курсе.

? Мне нравится Верингер,? заявил я.? Очень нравится.

Питерс закрыл папку и похлопал по ней ладонью.

? Вы этого не видели,? напомнил он. Встал и вышел из комнаты. Когда он
вернулся, я уже стоял у двери. Начал было его благодарить, но он отмахнулся.

? Слушайте,? сказал он,? ваш клиент может скрываться где угодно.

Я сказал, что понимаю.

? Кстати, я тут кое-что слышал про вашего друга Леннокса ? может, вам
интересно. Один из наших ребят лет пять-шесть назад видел в Нью-Йорке парня,
который по описанию вылитый Леннокс. Но фамилия у него была другая. Марстон.
Конечно, это может быть ошибка. Тот парень все время не просыхал, так что
трудно сказать. Я сказал:

? Симневаюсь, чтобы это был он. Зачем ему менять фамилию? Он воевал,
имя можно проверить по послужному списку.

? Этого я не знал. Наш оперативник сейчас в Сиэтле. Когда вернется,
можете с ним поговорить, если хотите. Его зовут Аштерфелт.

? Спасибо за все, Джордж. Я собирался на десять минут, а вышло...

? Может, когда-нибудь вы мне поможете.

? Организация Карне,? заявил я,? никогда не просит чужой помощи.

Он сделал непристойный жест большим пальцем. Оставив его в
металлической серой камере, я удалился. Приемная теперь смотрелась
прекрасно. После этого тюремного блока яркие цвета были очень к месту.

"16"

На дне Ущелья Сепульведа, в стороне от шоссе, стояли два желтых
прямоугольных столба. На одном была укреплена створка из пяти перекладин.
Ворота были открыты, над ними на проволоке висело объявление: ?Частное
владение. Въезда нет?. Воздух был теплый, тихий, напоен кошачьим запахом
эвкалиптов.

Я въехал в ворота, поднялся по усыпанной гравием дороге на пологий
склон холма, по другой стороне спустился в неглубокую долину. Здесь было
жарко, градусов на пять-десять жарче, чем на шоссе. Дорога заканчивалась
петлей вокруг газона, огороженного выбеленными камнями. Слева был пустой
плавательный бассейн. Ничего нет бесприютнее пустого бассейна. С трех сторон
его окружала запущенная лужайка, усеянная шезлонгами с сильно выгоревшими
подушками. Подушки были разноцветные ? синие, зеленые, желтые, оранжевые,
ржаво-красные. Швы на них кое-где разошлись, пуговицы отскочили, и в этих
местах вздулись пузыри. С четвертой стороны виднелась проволочная ограда
теннисного корта. Трамплин над пустым бассейном казался разболтанным и
усталым. Обивка на нем торчала клочьями, а металлические крепления обросли
ржавчиной.

Я доехал до петли на дороге и остановился у деревянного дома с покатой
крышей и широкой верандой. Двойные двери были затянуты сеткой. На ней
дремали большие черные мухи. От дома между вечнозелеными и вечно пыльными
калифорнийскими дубами расходились тропинки. Среди дубов по склону холма
были разбросаны маленькие коттеджи, некоторые были почти целиком скрыты
зеленью. У тех, которые я разглядел, был запущенный нежилой вид. Двери
закрыты, окна занавешаны какой-то унылой тканью. На подоконниках явно лежал
толстый слой пыли.

Я выключил зажигание и посидел, прислушиваясь и не снимая рук с руля.
Ни звука. Это место казалось мертвым, как мумия фараона, разве что дверь за
сеткой была открыта, и в полумраке комнаты что-то двигалось. Потом раздалось