Чтение 21–й страницы книги ~Легкие шаги безумия~

- Но ведь ее уже перевели из реанимации?

- Перевели, - кивнула врач, - но после разговора с вами она может запросто туда вернуться. Вы ведь будете говорить о смерти ее сына?

- Я обещаю, что разговор не затянется.

- Достаточно нескольких слов на эту тему, чтобы состояние больной ухудшилось.

- Думаю, оттого, что убийца гуляет на свободе, ее состояние не улучшается, - мрачно заметил Мишаня.

- А вот это ваши трудности, - презрительно фыркнула врач.

- Я не возьму на себя такую ответственность, - разводил руками заведующий отделением, - это должна решать лечащий врач. У нас не принято...

В шикарном закрытом госпитале были свои законы, особенно для платных больных. День пребывания здесь стоил около полутора миллионов, и за эти деньги персонал обеспечивал больным покой и неприкосновенность. А в результате Мишаня Сичкин никак не мог допросить мать погибшего Юрия Азарова, у которой случился инфаркт, когда она узнала о смерти единственного сына. Тянуть больше нельзя было. И Мишаня пошел на крутые меры. Вежливо отстранив лечащего врача, он решительно направился к палате, в которой лежала Галина Сергеевна.

- Вы за это ответите! - неслось ему вслед. - Я буду жаловаться вашему начальству!

Но Мишаня уже входил в палату.

- Я все ждала, когда же кто-нибудь из милиции придет, - проговорила, приподнимаясь на локте, полная бледная женщина лет шестидесяти.

- Вы хотя бы халат наденьте, - влетев в палату вслед за ним, потребовала врач.

- Дадите - надену, - улыбнулся Мишаня. Через минуту явилась молоденькая сестричка с хрустящим белоснежным халатом.

- Ваш сын часто бывал у вас? - спросил Мишаня, когда они остались наконец вдвоем в уютной отдельной палате.

- Он навещал меня иногда раз в неделю, иногда раз в две недели, это зависело от его занятости.

- А гостей приводил?

- Редко. Обычно он приходил один. Он отдыхал у меня. А если приводил кого-то, то всегда предупреждал, мол, мама, у меня секретное совещание. В общем, если он приходил не один, значит, хотел поговорить спокойно о чем-то важном.

- Когда он был у вас в последний раз?

- Да вот как раз за два дня до той перестрелки, ну, в ресторане. Знаете, он пришел с каким-то парнем. Он еще шепнул мне на ухо, мол, мама, секретное совещание с тайным агентом. Так, вроде в шутку, но предупредил. Меня, в общем, и предупреждать не надо было, я и так никому о его встречах не рассказывала. У них же в эстрадном мире такие интриги, настоящее болото.

- Галина Сергеевна, - осторожно перебил ее Мишаня, - пожалуйста, если можно, расскажите подробней об этой встрече.

- Они закрылись в комнате и о чем-то беседовали больше часа. Я вошла один раз, принесла им чай. Я слышала обрывок разговора, но ничего не поняла. Вероятно, молодой человек тоже как-то связан с музыкой. Они говорили о раскрутке, о компакте... Знаете, это их профессиональные термины.

- Юрий не называл его по имени?

- При мне - нет.

- Как выглядел молодой человек?

- Высокий, светловолосый. Волосы вьющиеся, коротко стриженные. Я много лет работала парикмахером. Светлые волосы редко вьются от природы, поэтому я и запомнила. Лицо, - она задумалась, - приятное, даже красивое. На вид лет тридцать, может, чуть больше. Глаза серо-голубые, нос... Нет, так подробно не могу вспомнить.

- Во что он был одет?

- Кажется, на нем был черный свитер, толстый, связанный английской резинкой, и черные джинсы. В общем, он был весь в черном. Да, я еще запомнила изношенные грязные ботинки огромного размера. Он их снял в прихожей.

- Галина Сергеевна, вы могли бы опознать этого молодого человека по фотографии?

- Безусловно. У меня хорошая память на лица.

- Как вам показалось, они разговаривали спокойно?

- По-моему, да. Во всяком случае, враждебности между ними я не почувствовала. Юра вообще был добрый мальчик, он и в детстве ни с кем не дрался, не ссорился. Его все любили, он умел ладить с людьми...

Мишаня заметил, что голос его собеседницы задрожал, появилась одышка. Надо было уходить. Лечащий врач не пускала его не из вредности. Мать Азарова действительно все еще была в тяжелом состоянии.

- Огромное вам спасибо, Галина Сергеевна, вы даже не представляете, как важно то, что вы сейчас рассказали, - мягко произнес он, - сегодня я больше не буду вас беспокоить, а завтра принесу несколько фотографий.

- Вы можете принести их прямо сегодня, я попрошу врача, чтобы вас впустили. Только найдите убийцу...

"Кроме фотографий, надо будет принести еще и цветы, для нее и для лечащей врачихи, - подумал он, выходя из палаты. - И хорошо бы, действительно, сделать все сегодня..."

У Мишани, как у опытного опера, была разработана своя система мелких взяток. Он угадывал точно, кому что надо преподнести, чтобы расположить к разговору. От цветов не откажется ни одна нормальная женщина, даже суровый кардиолог в закрытом госпитале. А к матери, потерявшей единственного сына и перенесшей инфаркт, являться с пустыми руками - свинство.

Родители Дмитрия Синицына очень удивились, когда оперуполномоченный с Петровки попросил у них несколько фотографий погибшего сына.

- Неужели причины Митиной смерти до сих пор расследуются? Ведь мы получили официальный ответ из прокуратуры" и вообще, с самого начала у милиции не было никаких сомнений в том, что Митюша покончил с собой, - срывающимся голосом бормотала мать погибшего, листая альбом с семейными фотографиями.

- Всякое бывает в нашей работе, - неопределенно ответил Мишаня.

- Только, пожалуйста, верните нам эти снимки, - попросил Синицын-старший,

- вы ведь понимаете...

- Да, конечно. Я все верну, не волнуйтесь. К вечеру Мишаня Сичкин уже знал совершенно точно, что за два дня до перестрелки в подмосковном ресторане Юрий Азаров встречался с Дмитрием Синицыным. Получалось, что небольшой скандал, случившийся на презентации, произвел на певца очень сильное впечатление, настолько сильное, что он не поленился, разыскал скандалиста и встретился с ним тайно, на квартире своей матери, через день после скандала. Значит, его всерьез заинтересовал "пьяный бред", содержавший весомое слово "убийца". Вряд ли он воспринял это слово в переносном смысле, как все прочие свидетели скандала. Возможно, он один понял, что скандалист Синицын подразумевал вовсе не убийство талантов.

О чем говорили эти двое, которых больше нет, теперь уже никто не узнает. Но результатом этого разговора стала гибель обоих - преуспевающего эстрадника Юрия Азарова и барда-неудачника Дмитрия Синицына. Оба убийства были с тонкой инсценировкой, в которой просматривался один и тот же хитрый почерк.

* * *

Когда зазвонил будильник, Лене показалось, что она вообще не спала. Только закрыла глаза, и туг же надо вставать.

В кухне завтракала Ольга, одетая, накрашенная и причесанная.

- Все, я помчалась, - сообщила она, выскакивая из-за Стола и допивая свой кофе на ходу, - Майкл ушел бегать. Слушай, а что ты так рано встала? Могла бы еще поспать. Смотри, у тебя глаза закрываются. Ладно, бегу. - Она надела пальто, чмокнула Лену в щеку.

Когда дверь за ней закрылась, Лена набрала номер соседей из квартиры напротив.

- Да, - подтвердил хозяин боксера, - около двух часов ночи какая-то женщина ждала лифт на нашей площадке. Она выглядела очень прилично, я подумал, она была у кого-то в гостях на нашем этаже. Я не видел, от какой двери она отошла. Она стояла у лифта. А что?

- Нет, ничего. Все нормально. А как именно она выглядела, не помните?

- Высокая, элегантная, лет сорок. Честно говоря, я ее не особенно разглядывал. Приличная, интеллигентная дама. Лен, а она что, к вам приходила?

- Ко мне. Только меня дома не было. Спасибо большое. Повесив трубку, Лена подумала секунду и набрала один из номеров, оставленных майором ФСБ Иевлевым.

- Как вы собираетесь провести сегодняшний день? - спросил майор, выслушав ее рассказ. - Насколько я помню, ваш самолет в Тюмень улетает в час ночи.

- Вы что, считаете, что пора приставить ко мне "наружников"? - усмехнулась Лена. - Или телохранителей?

- И все-таки, Елена Николаевна, какие у вас планы на сегодня?

- Буду возить своего американца по Москве.

- Сами? На своей машине?

- Я не умею водить машину. Один знакомый вызвался помочь.

В двенадцать десять дня майор получил сообщение от "наружников", что объект вместе с пожилым иностранцем выехал по направлению к центру в автомобиле марки "Мерседес" черного цвета. А еще через полчаса Иевлев с удивлением узнал, что машина эта принадлежит Волкову Вениамину Борисовичу. Это имя в комментариях не нуждалось. За рулем "Мерседеса", в очках с затемненными стеклами, сидел Волков собственной персоной.

- Ну и знакомые у вас, Елена Николаевна, - присвистнул майор и распорядился продолжить наблюдение.

Глава 25

Он действительно вел себя как старый знакомый. Глаза его были скрыты затемненными стеклами очков. Лена тоже надела темные очки - день был ярким, солнечным.

- Раньше ваши политические обозреватели любили называть Нью-Йорк городом контрастов, - говорил Майкл, когда они шли по изуродованному Старому Арбату,

- но более кричащих контрастов, чем в Москве, я не видел даже в Каире и Бомбее. Удивительно, у вас была такая чудесная, уютная улица, с которой столько связано имен и исторических событий. И что сделали с бедным Арбатом? Это какая-то вульгарная матрешка, прямо издевательство над городом. Слушай,

- спохватился он, - а почему твой знакомый все время молчит?

- Вениамин не говорит по-английски.

- Так ты переведи, мне интересно побеседовать с человеком, который разъезжает по Москве в "Мерседесе". Ведь он-то точно "новый русский"?

- Веня, ты "новый русский"? - спросила Лена.

- Не знаю, - пожал он плечами, - наверное, да. Смотря что подразумевать под этим понятием.

Через несколько минут между Майклом и Волковым завязалась оживленная светская болтовня. Механически переводя с английского на русский и обратно, Лена думала о том, что, глядя на этого милого, неглупого, хорошо воспитанного человека, невозможно представить его в роли злодея, бандита, блатного пахана. И в роли пылкого влюбленного тоже.

- Бизнеса в чистом смысле этого слова у нас пока нет, - говорил Волков. - Он настолько плотно слит с криминалом, что невозможно определить границу, даже приблизительно.

- То есть вы хотите сказать, что у вас нет практической разницы между бизнесменом и гангстером? А как насчет политиков?

- То же самое. Наши капиталы, в том числе и политические, криминальны в своей основе.

- Как вы думаете, это результат большевистского режима или совсем новое, самостоятельное явление? - Майкл даже вытащил на ходу маленький блокнот и ручку из кармана куртки.

- И то, и другое. Каждое явление имеет свои корни. То, что сейчас происходит, не взялось из воздуха. Я не знаю, какой режим лучше, большевистский или криминальный.

- А вам не кажется, что это родственные понятия? - прищурился Майкл. - Многие большевики были бандитами. И к власти они пришли на плечах люмпенов и уголовников.

- Мой дед был комиссаром, большевиком, - улыбнулся Волков, - а я занимаюсь большим бизнесом. Все в жизни относительно и взаимосвязано... Ты замерзла? У тебя ледяные руки. Мне хочется обнять тебя и согреть.

Лена механически переводила и нечаянно перевела последние две фразы. Брови Майкла недоуменно поползли вверх.

- Что, прости? - не понял профессор.

Оказывается, Волков держал ее за руку, крепко и нежно, чуть поглаживая ладонь кончиками пальцев. А она так была занята синхронным переводом, что не чувствовала...

- О, "Макдоналдс"! - радостно воскликнул Майкл. - Я слышал, что их много в Москве, но вижу впервые. Я бы не отказался перекусить.

- Он что, проголодался? - тихо спросил Волков.

- Да, - кивнула Лена, - и я, честно говоря, тоже.

- Но в этой столовке мы не будем обедать, - Волков презрительно кивнул на "Макдоналдс", - скажи ему, что мы отправляемся в закрытый клуб, где он увидит настоящих "новых русских", во всей красе.

Они вернулись к машине, и через десять минут перед ними открылись чугунные ворота, отделявшие двор старинного дворянского особняка от улицы Герцена и от всего остального мира. Только одна буква К, увитая затейливыми вензелями, одиноко и многозначительно красовалась на каменном столбе у ворот.

- Какое интересное место, - тараторил Майкл, пока широкоплечий гладкий молодой человек в строгом костюме снимал с него куртку-пуховик, - это настоящий закрытый клуб? А что означает буква К? Наверное, здесь все очень дорого? Эй, подождите, еще шарф! - Он кинулся вслед за молодым человеком, который унес куда-то его светлый пуховик.

- Счастье мое, - прошептал Волков, снимая с Лены кожаную куртку и быстро припадая губами к ее уху, - радость моя... У меня сегодня прямой эфир на ОРТ, я должен к восьми подъехать в "Останкино". Это недолго, всего час. Я отвезу рас с американцем домой после обеда, а потом, из "Останкина", приеду за тобой. Есть квартира неподалеку отсюда... Я не могу без тебя. Мы теряем золотое время, пока твой муж в командировке.

"Откуда он знает, что Сережи нет в Москве? Впрочем, удивляться нечему... Но я ему об этом не говорила. Или говорила? В любом случае он переигрывает,

- подумала Лена, - или так вошел в роль, что уже не может из нее выйти..."

- Нет, Веня, сегодня не получится. Это неудобно. Майкл - мой гость, к тому же...

"Надо сказать ему, что мы уезжаем сегодня ночью. Нельзя, чтобы он поймал меня на вранье. Нельзя исчезнуть потихоньку... И вообще, сколько еще я сумею водить его за нос?.. Я могу сказать, что мы летим в Сибирь. Сибирь большая, главное, не упоминать о Тобольске. А может, он уже знает?" - все это быстро неслось у Лены в голове, пока лощеный официант усаживал их за круглый, покрытый розовой скатертью и уставленный серебряными приборами стол.

- Я не вижу никаких "новых русских", - заметил Майкл, оглядывая маленький ресторанный зал.

Действительно, в зале было пусто. Работал телевизор, рояль в углу поблескивал лаковыми белыми боками. На розовых стенах висели современные абстрактные картины в тяжелых старинных рамах.

- Они появятся позже, - пообещал Волков. Официант зажег свечи на столе, расстелил у Лены на коленях розовую льняную салфетку, раздал огромные, переплетенные дорогой кожей карты вин и меню.

- О, все переведено на английский, - , обрадовался Майкл, - полно вегетарианской еды. И цены в долларах. Я надеюсь, здесь принимают кредитные карточки? Я с удовольствием угощу обедом вас обоих.

- Скажи ему, что здесь угощаю я, - попросил Волков, Когда Лена перевела,

- он может сделать заказ сам. Официанты говорят по-английски.

- Опять ты всех кормишь, как тогда, в Тобольске, - тихо произнесла Лена.

- А ты помнишь Тобольск? - спросил он, пристально глядя ей в глаза.

- Смутно. Все-таки столько лет прошло...

Они разговаривали вполголоса, пользуясь тем, что Майкл не отрываясь смотрел в экран телевизора, где отплясывали под гармонь деревенские старики и старушки.

- Как ты жила эти годы? Милиционер - твой первый муж?

- Третий. Но первые два не в счет.

- А полковник - в счет?

- Так же, как твоя жена, - пожала плечами Лена, - знаешь, у меня ни разу в жизни не было романа с женатым человеком. Мне всегда казалось, что крутить роман с женатым мужиком - это хуже, чем воровать. И сейчас мне страшно... Позавчера кто-то бросил взрывчатку в пакет, который висел на Лизиной Коляске. Мы чудом остались живы. Устройство сработало на несколько минут раньше. А вчера ночью кто-то пытался открыть дверь моей квартиры. Майкл слышал скрежет в замочной скважине. А потом сосед, который вышел в это время с собакой, увидел высокую женщину в темном пальто. Она ждала лифта на нашем этаже около двух часов ночи.

- Может, это связано с работой твоего мужа? - спросил он еле слышно, жадно отхлебнул минеральной воды и, поставив стакан на стол, нечаянно скинул вилку. - Как он вообще решился оставить тебя одну? Я бы на его месте... Как он мог уехать в такой ситуации?

- В какой ситуации? Все началось, когда его уже не было в Москве.

- Ты рассказала ему по телефону о том, что произошло?

- Нет. Я не хотела его пугать напрасно. Он, хоть и полковник милиции, вряд ли сможет посадить нас с Лизой в бронированный бункер. Если это связано с его работой, то его возвращение только усилит опасность. Он начнет активно искать преступников, они в свою очередь тоже не станут бездействовать... Знаешь, Веня, очень страшно, когда взрывается коляска, в которой через минуту мог оказаться твой ребенок. Я не собираюсь ничего выяснять. Я просто не хочу пережить такое еще раз, я не могу жить в постоянном напряжении и страхе. - Она взглянула ему в глаза. - Ты уверен, что твоя жена ничего не знает?

- С тобой и с твоим ребенком ничего больше не случится, - сказал он твердо и прикоснулся горячими пальцами к ее руке, - тебе не надо бояться.

- Откуда ты знаешь? - горько усмехнулась Лена.

- Просто знаю, и все. Поверь мне на слово, это не повторится.

Явился официант. Майкл оторвал глаза от телевизора и уставился на серебряные лотки, обложенные льдом и щедро наполненные черной и красной икрой, семгой, огромными тигровыми креветками и прочей снедью.

- Я не знаю, едят ли вегетарианцы икру, - произнес Волков с обаятельной улыбкой. Лена перевела.

- Нет, вегетарианцы не едят икру, но я не в силах отказаться, - признался Майкл, - я никогда не видел ее в таком количестве. Это просто фантастика!

"Взрыв коляски для него не был новостью. Но он и не пытался изображать удивление и ужас, он даже не пытается скрыть, что ему многое известно, - думала Лена, намазывая паюсной икрой поджаренный ломтик ржаного хлеба. - Я нарочно подкинула ему тему тобольских воспоминаний. Он не зацепился, а мог бы. Зачем все это - закрытый клуб, горы икры, чудовищно дорогой коньяк?"

И вдруг она поймала себя на том, что врет не столько Волкову, сколько себе самой. Ольга права, великий и могучий суперпродюсер влюбился на старости лет. И дело даже не в икре и коньяке, не в придыханиях и признаниях. Дело в том ощущении, которое нельзя сформулировать...

"Зачем мне это? Я не понимаю, что с этим делать, как себя вести. Я бы справилась с логической задачкой; но что мне делать с влюбленным Волковым? Вероятно, он отвечает за свои слова. Пока я изображаю, будто готова на все, я в безопасности. И Лиза тоже. А если он поймет, что мне его любовь как Кость в горле? Он ведь может и сам меня убить. Он может. Если я скажу, что сегодня ночью мы с Майклом улетаем в Сибирь, он обязательно спросит, в какой город. Я назову Тюмень, и это будет правдой. Однако, если дело всего лишь в его ревнивой и предусмотрительной жене, то надо ли мне ходить в Тобольске по старым адресам?"

- Лена! Почему ты не переводишь? - услышала она голос Майкла. - Мы же без тебя как глухонемые!

- Простите, все так вкусно, - виновато улыбнулась она.

- Я пытаюсь спросить Вениамина, каким конкретно бизнесом он занимается, - стал объяснять Майкл.

Лена подключилась к разговору, переводила, смеялась, подшучивала над своими собеседниками. Но расслабиться ей не удалось. В голове постоянно стучал один безнадежный вопрос: "Господи, что мне делать?"

Сочетание водки, коньяка, джин-тоника и ликера "Белиус" оказалось для Майкла слишком сильным даже при обильной еде.

- По-моему, твой профессор сейчас свалится со стула, - тихо заметил Волков, когда официант принес кофе. - Я заеду за тобой часам к десяти, после передачи. Твой профессор проспит до утра, он даже не заметит, что ты не ночевала дома. А заметит, так ведь не скажет твоему мужу.

- Это невозможно, - покачала головой Лена, - сегодня ночью мы улетаем в Тюмень. Самолет в час тридцать. В одиннадцать за нами должен заехать мой сослуживец и отвезти в аэропорт. А сейчас уже без пятнадцати шесть.

- Вы улетаете в Тюмень?

Его лицо застыло, окаменело. В глазах мелькнуло какое-то странное, затравленное выражение.

"Ну вот и все, - испуганно подумала Лена, - я никуда не улечу. Я, возможно, даже не доеду до дома. А Майкл? Господи, какая я дура! Влюблен... потерял голову... Это я потеряла голову! Достаточно того, что рассказал Гоша, чтобы не верить ни единому слову суперпродюсера, суперинтригана Вениамина Волкова. Только этого достаточно. А я знаю значительно больше и все равно поверила. А что, собственно, я о нем знаю? Он ведет со мной какую-то сложную, хитрую игру. У него, вероятно, были веские причины, чтобы не убирать меня сразу. Теперь все".

- И сколько дней я тебя не увижу? - Его голос звучал как сквозь вату.

- Десять, - эхом отозвалась она.

- Это страшно много, - выражение затравленности сменилось тяжелой, мрачной тоской.

Стараясь не смотреть ему в глаза, Лена вытянула сигарету из пачки. Он щелкнул зажигалкой, она заметила, как дрожит язычок пламени в его руке.

- Собственно, ради поездки в Сибирь Майкл и прилетел в Россию, - сказала она как можно спокойней. - Он изучает русскую историю, попросил меня помочь, поработать с ним в качестве консультанта-переводчика. Это двести долларов в день, очень приличные деньги.

- Я десять дней тебя не увижу, - тихо произнес он. - Ты едешь только из-за денег?

- А из-за чего же еще?

- Я могу дать тебе, сколько нужно...

- Веня, я привыкла зарабатывать деньги, а не брать просто так.

- Но у мужа ты бы взяла просто так?

- С мужем у нас общие деньги. У тебя ведь с твоей женой тоже? И давай оставим эту тему.

- Но я не хочу, чтобы ты улетала...

- Веня, ты же не маленький мальчик. Десять дней пробегут очень быстро, ты оглянуться не успеешь, я вернусь. В конце концов, дело не только в деньгах. Я обещала Майклу, ты ведь понимаешь, что обещания надо выполнять.

- Да, - кивнул он, - я понимаю.

"Откуда в нем эта беспомощность, потерянность? Эти умоляющие интонации... Господи, даже слезы стоят в глазах! - думала Лена, глядя на его бледное лицо, на дрожащие руки. - Он столько всего прошел, он перешагивал через трупы, а сидит сейчас передо мной, как маленький мальчик, которого впервые оставляют в детском саду на пятидневку. Или он гениальный актер, или я круглая идиотка... Я ничего в нем не понимаю. Когда я с ним, мне кажется, я вообще ничего не понимаю в людях".

- А с кем останется твоя Лиза? - спросил он, закуривая и немного успокаиваясь.

- С няней. У нас очень хорошая няня.

- Вы будете только в Тюмени или поедете еще куда-нибудь?

- Пока не знаю. Майкла интересуют сибирские деревни. А что?

- Я бы мог вырваться в Тюмень дня на два... У вас уже заказана гостиница? Ты знаешь, где вы будете жить?

- Веня, у меня там не будет и минутки свободной. Я еду работать. Веня, ну ты же не маленький.

- Ты не хочешь, чтобы я прилетел туда?