Чтение 21–й страницы книги ~Одиночество мага~

Сейчас Фесс словно бы смотрел пустыми глазницами каждого из черепов, потоком смерти несущихся над пустыней. Видел бьющихся скамаров, уже разметавших первый заслон, набросав на белый песок несколько десятков тел в серых плащах, и сейчас рубящихся с бросившейся вдогон конницей. Видел оправившихся от первой растерянности пеших воинов - многие бежали следом за отрядом скамаров. Но видел он и то, с каким ужасом на лицах бросались прочь или падали ничком те из инквизиторов, кто оказался на пути летящих черепов.

А те мчались, тонко и протяжно завывая - словно ветер свистел на торчащих острых зубах и на краях пустых глазниц. Их лавина резко устремилась к земле - едва завидев мерно шагавшего Этлау, за спиной которого успел собраться немалый - несколько сотен - отряд.

Инквизитор что-то резко закричал, вскидывая руку и сотворяя в воздухе знак Спасителя. Фесс помнил, как одно такое благословение отправляло в Кривом Ручье обратно в Серые Пределы любого неупокоенного, - но на сей раз некромант то ли вложил куда больше сил в своё заклинание, то ли, напротив, поубавилось мощи у самого инквизитора. Несколько черепов рассыпались серым прахом, точно с разгону налетели на невидимую стену. Несколько просто бессильно рухнули в песок, утопая в нём, точно в воде. Но громадное большинство пронеслось дальше, низвергнувшись, словно рой исполинских пчёл, на самого Этлау.

Собравшимся вокруг отца-экзекутора серым мужество не изменило даже в этот миг. Воины обступили взвихрившийся тёмный столб, стараясь мечами и пиками достать черепа, кружащиеся вокруг Этлау. Самого отца-экзекутора воющая туча накрыла с головой; слышалось только яростное шипение творений некромантовой магии, вновь встретивших старого врага.

Что творится там, под покровом чёрного тумана, то и дело рассекаемого серой молнией проносящегося черепа, Фесс не знал. Внезапно высоко и страшно взвыл чей-то нечеловеческий голос внутри кружащегося вихря - Фессу очень хотелось бы верить, что это предсмертный стон отца-экзекутора.

Потом накатила боль отдачи. Эвиал не прощал чародеев, творящих особенно сильные заклинания. Некромант едва удержался на ногах, в глазах на миг всё померкло; а еще миг спустя он ощутил уже другую боль - боль распадающихся, горящих в неведомом огне его черепов, брошенных против отца Этлау.

Инквизитор держался. Неведомо как, но держался. Фесс не видел деталей схватки - но отголоски пущенной в ход магии впечатляли. И даже более чем впечатляли.

Странное это было волшебство. Даже не святая магия Спасителя - её, в конце концов, Фесс видел достаточно ещё в Ордосе. Нет, Этлау владел чем-то совершенно иным, идущим словно бы из-за пределов этого мира, чем-то невероятно чужим, холодным и грозным, во многом родственным магии Спасителя, какой её знали обитатели Эвиала - но куда, куда могущественнее. Даже без гасящего волшебство талисмана инквизитор был страшным противником.

Неистово крутящийся смерч поволок к себе нескольких солдат в сером, оказавшихся слишком глупыми или беспечными и не убравшихся вовремя подальше. Словно в кошмарном видении Фесс разглядел, как мимоходом пронёсшийся череп поглотил плоть с левой руки и плеча инквизитора, оставив нагую кость. Солдат с безмерным удивлением воззрился на останки собственной руки - и беззвучно распростёрся на песке.

Но вот из кружащегося вихря вылетел один череп, другой, третий... они летели, ещё в воздухе рассыпаясь на мелкие серые осколки. Толчки магии Этлау стали ощутимее - словно инквизитор теснил наседавших на него врагов.

А тем временем скамары, окончательно прорвав сдавившее было их кольцо, стремительно уходили прочь, оставив позади неподвижно замершие тела тех, кто дерзнул встать у них на дороге.

С ними всё будет в порядке, подумал некромант. Пора уходить самому, пока Этлау занят черепами...

Он успел даже сделать несколько шагов к лошадям, когда чёрный смерч изнутри внезапно пробила ветвящаяся белая молния. Огненными каплями брызнули во все стороны пылающие черепа, боль рушащегося заклинания стиснула Фессу грудь, словно тисками. Из разлетающихся обрывков тьмы на яркий дневной свет выступил Этлау - сейчас как никогда похожий на какого-то демона из бездны, какими слуги Спасителя любили пугать своих неграмотных прихожан. Кровь покрывала его всего, стекала по плечам, рукам, обнажённой груди, животу; на нём, что называется, не найти было живого места. Почти что обнажённый - со знаком Спасителя на груди, безоружный, Этлау едва шёл, шатаясь, мало что не падая - однако же он шёл, и при виде такого рядовые инквизиторы, казалось, вообще забыли о своём страхе. Никого уже не заботила погоня - пусть себе эти скамары уходят, сами по себе они никому не нужны, кроме разве что салладорцев, вот пусть салладорцы сами с ними и воюют. Святая Инквизиция пришла сюда за одним-единственным человеком - некромантом Неясытью, и без этого человека святые братья отсюда сегодня не уйдут.

Некромант ощутил устремлённый на него взгляд экзекутора. Этлау шёл не для того, чтобы победить или умереть Он шёл вообще не сражаться, а творить возмездие, вершить справедливость, творить Великое Добро и вообще спасать мир от нависшей над ним страшной угрозы в лице некроманта Неясыти. Им двигали сейчас не корысть, не алчность и даже не жажда власти. Вера Этлау опаляла, обжигала. Это была даже не вера. Это была убеждённость, словно инквизитор сам лично видел Спасителя во плоти и лицезрел все описанные в святых книгах чудеса.

Простые солдаты падали перед отцом Этлау на колени; а миг спустя вскакивали, устремляясь следом за ним. Вновь нагнулись пики, поднялись мечи; на Фесса уже шла не растерянная толпа - наступало войско, сильное даже не числом, а поистине жутким своим порывом. Казалось, поведи их сейчас Этлау в пропасть - они пошли бы за ним не раздумывая и так же не раздумывая отдали бы жизни по первому его слову или даже знаку.

Фесс метнулся к коням. Мешкать нельзя. Инквизитор выиграл этот раунд, и чтобы у него, Фесса, появилась возможность реванша, надо убираться отсюда

как можно быстрее, куда угодно, но лучше всего - по следам прорвавшегося отряда скамаров.

И в тот же миг он ощутил, что кто-то словно бы прочёл его мысли. Перед глазами некроманта вновь возникла картина - отец Этлау медленно поворачивается, смотря в ту сторону, где скрылись разбойники, так же медленно, словно с огромным трудом, вытягивает руку. С кончиков пальцев непрерывно капает кровь.

Фесс содрогнулся. Инквизитор собирался послать вслед за прорвавшейся вольницей нечто из своего арсенала, перед чем потускнели бы и приснопамятные мёртвые рыцари, подъятые Фессом для своей защиты в Эгесте.

- Нет! - выкрикнул Фесс, вонзая ногти в ладони. Метнулся назад - может, там, там, над звездой, осталось ещё хоть что-нибудь? Хоть какая-то кроха, не воздвигнуть щит, так по крайней мере сбить заклятие с его смертельного разбега!

...За инквизитором Этлау к тому времени уже собрался внушительный клин воинов в сером. Остановившийся отец-экзекутор повелительно махнул им - сам задержавшись явно для того, чтобы не дать скамарам уйти безнаказанными.

Фесс только и смог что прорычать: "Проклятье!.." Поражение в Кривом Ручье явно не прошло для Этлау бесследно. Он многому научился. В том числе грамотно распределять свои силы.

Однако звезда и в самом деле угасла ещё не до конца. Струйки зелёного пламени скользили маленькими змейками по её линиям, и Фесс со вздохом облегчения потянулся к этой Силе; пусть даже её мало, очень мало - может быть, хватит отразить одно заклинание инквизитора, а дальше некромант сейчас не заглядывал.

Нити волшбы вились словно сами собой. Фесс сейчас чётко, как на ладони, видел окровавленного Этлау, чувствовал скапливающуюся вокруг инквизитора мощь - и готовил свой собственный удар. Если уже отец-экзекутор сумел справиться с черепами - то поглядим, как он управится вот с этим!..

И точно в тот миг, когда заклятье Этлау уже готово было сорваться разящими белыми молниями, испепеляя всё на своём пути, Фесс, точно тетиву тугого лука, отпустил свои собственные чары.

Он призывал прах - испытанное оружие некромантов. То, что некогда было частичками живого, познав страдание и смерть. То, что мы не видим, не чувствуем, не можем коснуться и рассмотреть. Фессу уже доводилось пускать это в ход, но никогда - против такого противника.

Ломая накатывающую боль отката, Фесс сдавил инквизитора со всех сторон внезапно вздыбившейся из-под песка чёрной стеной. Для солдат Святой Инквизиции преподобный отец-экзекутор просто пропал, неожиданно поглощённый невесть откуда взявшейся Тьмой.

Однако серые не остановились. Похоже, для них Этлау уже успел сделаться святым. Ему не требовалось самолично возглавлять атаку, подхваченные его начальным порывом, солдаты шли вперёд, словно заведённые.

Миг, когда заклинания столкнулись, швырнул некроманта на пол вспышкой слепящей боли. Удар Этлау сделал бы честь любому боевому магу Долины, не исключая и саму Клару Хюммель.

Бесчисленные острия молний навылет пробили воздвигнутую некромантом защиту - Фессу показалось, что его самого пронзают тысячи незримых копий, - и, отражённые, грянули все обратно, в того, кто дал им жизнь.

Вопль Этлау слышен был, наверное, и за морем, в Империи.

Разодранный в клочья тёмный щит мелкой чёрной пылью осыпался вниз, под ноги сбежавшихся солдат. А на бархане остался лежать Этлау, обожжённым изуродованным лицом вверх, руки бессильно раскинуты...

И точно так же, обессиленный, глухо рыча от непереносимой боли, рядом со своей звездой упал некромант Неясыть.

Сплюнул кровью в песок. Едва приподнялся на локтях - звезда была наконец мертва. Всё, отданное эльфийкой, оказалось потрачено. И сейчас сам Фесс понимал, что не в силах, сотворить даже простенького заклятья. Пришла пора отложить посох и браться за глефу.

Едва только высунувшись из пролома и оглядевшись вокруг уже самым обычным человеческим зрением, Фесс понял, что ему, похоже, не выбраться.

Серые со всех сторон ворвались в некрополь. Смерть - если, конечно, то была смерть - Этлау их не остановила, напротив, лишь распалила до последней крайности.

Копья и щиты замелькали между ближними пирамидами; Фесс попытался первым оказаться у коней - но с болезненным стоном сумел сделать лишь несколько шагов. Оставалось только встать и сражаться до тех пор, пока его не убьют - или пока он не воздвигнет здесь такой вал из человеческих тел, что серые дрогнут сами.

Фесс встал на краю пролома. Поудобнее перехватил глефу. Так себе место, можно найти и получше - но сегодня серым придётся узнать, что некромант может сражаться где угодно и что не разевали бы они рта на добычу, что им не по зубам...

Серые торопились. Бежали, потеряв строй, словно каждый донельзя спешил поскорее расстаться с жизнью. О камень возле головы Фесса сломалось несколько стрел, но примерно сотня самых горячих голов ринулась прямо к пролому, не желая ждать.

Некромант смотрел на них, вскинув наперевес глефу, и оба клинка-лепестка зловеще сверкали под жарким салладорским солнцем. Бесконечный день всё тянулся и тянулся, светило даже и не думало опускаться к горизонту, словно остановленное на небосводе неведомыми чарами. Где-то когда-то Фессу доводилось читать - нечто подобное было вроде бы проделано как-то раз именем Спасителя...

Фесс видел их, потные лица копейщиков, щитоносцев, мечников, одержимых одной мыслью: уничтожить это кошмарное порождение Тьмы, что застыло сейчас возле пролома. Ему некуда бежать, он окружён со всех сторон. И рано или поздно наше число превозможет.

- Спаситель и Свет! - грянуло со всех сторон. Враги успели зайти и с другой стороны. Фесс видел, как несколько солдат поспешили схватить под узцы его коней.

- А вот этого вам делать бы не стоило, - процедил сквозь зубы Фесс, понимая в то же время, что говорит пустые слова. Он сможет продержаться какое-то время против атакующей орды - хотя толковый командир вообще запретил бы своим солдатам даже подступаться к некроманту. Достаточно взять его в кольцо - и что он станет делать здесь без воды? Даже его магия тут бессильна.

Первые копейщики оказались совсем рядом, далеко, на всю длину рук выбрасывая коричневатые древки, увенчанные игольчатыми навершиями. В ответ зашелестела, рассекая воздух, некромантова глефа. Оба лезвия закружились, засвистели, коротко и точно рубя. Отрубленные наконечники копий один за другим падали на песок; несмотря на то что дважды или трижды пики пробили-таки плащ Фесса.

Какой-то безумец с мечом протолкнулся вперёд, с воплем: "Спаситель, именем твоим!.." - замахнулся клинком - некромант ответил коротким тычком в горло, так что его сталь вышла наружу из затылка. Рывок - обмякшее тело падает на песок, расплёскивая вокруг себя алую кровь.

Первый. За ним следует второй. Лишившиеся пик копейщики вместо того, чтобы отступить и дать место лучникам, схватились за короткие мечи. Толпа сжалась, надвинулась на некроманта, словно морской вал, - и подобно морскому валу, налетающему на береговые камни, она встретила сверкание крутящейся стали.

Горло. Запястье. Щека. Глаза. Фесс бил, выискивая не защищённые доспехами места. Ещё несколько солдат свалились под ноги наступающим, но столпившиеся за спинами первых давили с такой силой, что мёртвые зачастую даже не могли упасть, оставаясь в строю. Изруби их в куски - толпа понесёт кровавое месиво дальше до тех пор, пока не обратятся в труху сами кости.

Самое время было прибегнуть к последнему средству - почерпнуть сил у умирающих. Иначе, понимал некромант, ему не выстоять. Прорываться некуда, пустыня убьёт пусть не столь быстро, как мечи или копья, но с той же неотвратимостью.

Некогда в погибшем Арвесте ему удался изящный фокус - почерпнув Силы у умирающих защитников города, Фесс обратил её против вторгшихся воинов Империи Клешней, заставив их плоть в считанные мгновения состариться и умереть от этой самой старости; и Фесс совсем уже вознамерился вновь пустить в ход это раз спасшее его волшебство, когда внезапно понял, что талисман Этлау вновь действует. Неужели инквизитор всё-таки выжил и решил теперь отрезать некроманту последний путь к спасению?

Так или иначе, магия не повиновалась Фессу. Некромант Неясыть внешне остался невозмутим, по-прежнему рубя направо и налево, но Кэр Лаэда внутренне похолодел. Он мог продержаться ещё какое-то время, но потом его всё равно одолеют. Вновь и вновь тянулся он к Силе - бесполезно. Отец Этлау тем не менее не показывался - а его солдаты, завалив телами все подступы к пирамиде, почти что загнали некроманта внутрь.

Тут Фесс упёрся. Он почти перестал чувствовать собственные руки, с немыслимой быстротой крутившие глефу. Лезвия задевали солдат вроде бы легко, чуть-чуть - но инквизиторы один за другим падали в песок, зажимая ладонями перебитые жилы, из которых фонтанами хлестала кровь, - словно тщетно пытались удержать стремительно уходившую из тел жизнь.

...Наконец солдаты приостановились. Не меньше четырёх десятков самых смелых или самых вдохновлённых отцом-экзекутором выстлали собственными трупами поистине достойную святого брата дорожку к пролому в стене пирамиды, остальные, видно, всё-таки впечатлённые этим истреблением, отпрянули, выставив вперёд копья. Фесс поспешно нырнул под защиту стен, и вовремя - о камни тотчас же начали ломаться стрелы. Можно было перевести дух.

Зверски хотелось пить. Некромант потянулся к маленькой фляжке - один глоток, другой; неземное блаженство, куда по сравнению с ним обладание всеми сокровищами царей земных!

...Отдохнуть ему долго не дали. Стрелки бросили зря метать стрелы, вновь загремело, залязгало железо лат, шеренги серых надвинулись, на сей раз сохраняя правильный строй, прикрываясь щитами и выставив копья.

Фесс сплюнул и вновь взялся за глефу.

...Он рубил и рубил, как заведённый. Он был быстрее, гораздо быстрее, чем они, и в этом, наверное, тоже была какая-то магия, но, похоже, изначально присущая уроженцу Долины. Он бил, стараясь не промахнуться даже на волосок. Каждое мгновение пути лезвий было строго рассчитано. Именно этот волосок сделал бы смертельное касание отточенной стали просто царапиной, пусть даже и глубокой.

Падали срубленные копейные наконечники - из глубины вперёд передавали новые. Мечники старались наступать слитным строем, давить стеной щитов - некромант находил на мгновение разошедшиеся щели, молниеносный взблеск глефы - и ещё один серый падает, напрасно стараясь напоить собственной кровью жаркий песок - ничего и никогда не взойдёт на этих барханах, пожертвуй им хоть в тысячу раз больше...

Потеряв ещё десяток, серые отступили. Некромант вновь получил передышку. Позволил себе ещё глоток воды. Её оставалось совсем мало. Похоже, святые братья полагают, что у него в пирамиде настоящий склад, мелькнуло в голове. Небось решили, что и воды у него на месяц, вот и лезут. Потому что иначе им наступать нет никакого смысла.

Вновь старались лучники, вновь свистели стрелы, и вновь Фесс не мог поднять головы над краем пролома. Он ждал третьей атаки, ждал со спокойствием обречённого - руки налились свинцовой тяжестью, он едва удерживал древко глефы.

Однако утекали, истаивали минуты одна за другой, а святые братья по-прежнему бездействовали. И по-прежнему оставалась мёртвой магия. И по-прежнему не показывался отец-экзекутор, преподобный Этлау.

Темнеть начало неожиданно. Светило наконец-то соизволило достичь горизонта. Спадала жара, наступала ночь - время некромантов, и Фесс невольно приободрился.

Осторожно высунувшись из-за каменного края, он увидел, что серые отступили, не стали рисковать подобным соседством в полном мраке. Шагах в ста вовсю горели костры - неужто армия отца Этлау тащила на себе ещё и топливо для костров? Ишь, чуть ли не до неба развел и...

Пирамиду окружало плотное кольцо дозоров; рискнув высунуться чуть больше, Фесс едва не получил стрелу в щёку. Отдёрнулся, нырнул обратно в спасительную тьму, крепко сжимая глефу.

...Именно в "спасительную" Тьму?.. Не стоит так думать о Ней даже мимолётно, мелькнула мысль.

Но выбираться всё равно надо. Немного погодя Фесс предпринял вторую попытку - с тем же исходом. Выход из пирамиды сторожили десятки глаз, и тьма, похоже, не была им помехой.

Потянулась ночь. Воды оставалось всего несколько глотков. Медленными неслышными шагами, насмешливо усмехаясь, подступало отчаяние - того рода, что бросает воинов в безумные атаки прямо на мечи и копья врагов. Обладай Фесс всей своей магией - он не колеблясь пошёл бы на прорыв. Но сейчас едва ли бы помогло даже всё его умение отбивать стрелы и уклоняться от них. Штуку, проделанную в Дренданне, здесь не повторить.

"Великие, - взмолился некромант, - пошлите мне не твердости духа! Пошлите мне силы для последнего боя! Не хочу умирать как лис в норе, затравленный псами! Пусть это будет даже очень короткий бой, пусть даже я захвачу с собой только одного врага - но я не могу уйти, не захватив его с собой. Иначе это... это..."

Тебе будет уже всё равно, мёртвые сраму не имут. Какая разница, как ты умрёшь, если не найдётся никого, кто рассказал бы об этом, к примеру, твоему так и не родившемуся сыну?

"А ведь у нас с Рысью мог бы быть сын, - с беспощадной резкостью вдруг подумал некромант. - И мы могли бы быть вместе... две души, подходящие друг к другу как те знаменитые, воспеваемые миннезингерами "половинки". Мы всего один раз побыли вместе... но ничего из пережитого не могло бы сравниться с этим. Не могло бы сравниться с ней. Да и ей, по-моему, тоже понравилось..."

Некромант медленно сполз по стене на каменный пол, подтянул колени, положил на них голову, плотно закрывая лицо ладонями, словно стараясь бежать от этой душной внезапной ночи, от этого запаха смерти, пропитавшего весь некрополь.

Ну что, Неясыть, осталось последнее средство ? Последнее, к которому ты вроде как поклялся самому себе не прибегать, даже если тебя станут поджаривать на медленном огне ?

У тебя ведь остаются Мечи. Теперь, будучи Кэром Лаэдой, ты точно знаешь, где они и что с ними. Расставшись с подброшенным тебе рунным мечом, ты на время сбил маски со следа - но надолго ли? И яснее ясного - стоит тебе прибегнуть к силе Иммелъсторна или Драгнира, эта тёплая компания мгновенно окажется здесь.

И тогда, боюсь, тебе придётся проклинать себя за куда большее, нежели сейчас, некромант.

"Нет, - решил Фесс. - Ещё не вечер. Я ещё не умираю, я жив, здоров и могу сражаться. Посмотрим, так ли уж скверно выпали кости в этот раз".

Он стал ждать. Терпеливо, бесконечно, в полном молчании.

И в конце концов дождался. Дождался чужого голоса.

- Некромант! Эй, некромант Неясыть! - раздалось внезапно снаружи. - Некромант Неясыть, мы идём под белым флагом мира! Не предпринимай враждебных действий! Мы идём под белым флагом мира! Мы предлагаем переговоры!

Вот как? Интересно... Фесс заставил себя подняться. Осторожно высунулся в пролом, готовый в любой миг услыхать резкий свист предательской стрелы. Но нет, всё оставалось тихо.

А от кольца ярко пылающих инквизиторских костров к пирамиде нарочито медленно двигалась небольшая группа людей. Солдат, несущий штандарт Ордена святых братьев, какой-то важный инквизитор в белых рясах и следом за ними - низенький служка, вроде бы даже парнишка, тащивший в руках что-то вроде складного стула. Фесс пригляделся - солдат был в доспехах, но без щита, шлема и меча. Важный инквизитор и служка тоже не держали оружия на виду.

Инквизитор нёс факел, словно давая некроманту рассмотреть себя. Время от времени солдат начинал выкрикивать, что они идут с миром и находятся под защитой белого флага.

- Идите, идите! Я не собираюсь нападать! - крикнул в ответ Фесс, правда, благоразумно укрываясь при этом за камнями.

Что это пришло в голову святым отцам? Зачем этот маскарад? Они спокойно могли бы просто подождать несколько дней, и им достался бы некромант Неясыть... правда, достался бы мёртвым, а это, похоже, не входило в их намерения. Погоди-ка, вдруг подумал Фесс, а что, если Этлау или погиб (хвала Великой Тьме!), или просто без сознания, лежит, тяжело раненный, командование принял кто-то из младших инквизиторов, а что делать - они не знают, может, на самом деле думают, что некромант готов сидеть в осаде не один месяц или что вот-вот двинет на них орду зомби...

кстати, не такая уж плохая идея, вот только где взять на неё Силы?

Но если они так уверены в своей победе, для чего они вообще предложили переговоры? Разведка? Тоже не исключено... Ладно, хотят говорить, пусть говорят.

Трое инквизиторов остановились шагах в пяти от пролома. Солдат с силой вонзил в песок древко штандарта, остался стоять около него. Старший инквизитор со служкой вплотную подошли к пролому. Только теперь Фесс разглядел, что служка этот действительно был совеем ещё мальчишкой, не старше четырнадцати-пятнадцати лет. И - что сразу бросилось в глаза некроманту - в отличие от старшего святого брата мальчик совершенно не боялся. Его глаза ярко блестели, он постоянно облизывал пересыхающие губы - но отнюдь не от страха, что ужасный некромансер сдерёт с него кожу живьём и превратит в зомби.

"Ну, говорите, говорите, господа хорошие. Я слушаю. Вы, похоже, готовы признать собственное поражение... хотя на самом деле одержали полную победу".

Мальчик-служка поспешно разложил походное сиденье, инквизитор с достоинством водрузил на него свой внушительный афедрон - святой отец явно не злоупотреблял благочестивым умерщвлением греховной плоти.

- Некромант Неясыть, я - смиренный экзекутор второго ранга Эгестской консистории, отец Иероним. Начальствующие лица над нашим войском облекли меня полномочиями вести с тобой переговоры.

- Экзекутор отец Иероним, я готов выслушать тебя, - коротко ответил Фесс. - Что будет являться предметом переговоров?

- Разумеется, условия твоей сдачи, - с любезной улыбкой проговорил инквизитор. - Разве ты видишь другой предмет?

Иного ответа Фесс и не ожидал.

- Не понимаю причину, побудившую Святую Инквизицию вступать в переговоры со столь отвратительным субъектом, каким с вашей точки зрения являюсь я, - холодно ответил он.

- Не думаю, что причина, побудившая нас пойти на это, может являться предметом обсуждения, - по-прежнему любезно покачал головой инквизитор. - Во всяком случае, мои полномочия не распространяются на эту область.

- А если я скажу, что без обсуждения этой и именно этой области никаких переговоров вообще не будет? - осведомился Фесс.

- Значит, их не будет вообще, - пожал плечами Иероним. - Мы возобновим штурм. И как бы хорошо ни владел оружием некромант Неясыть, один воин не выстоит против многих тысяч. Да, немало наших погибнет. Но они все готовы к этому, озаряемые светом истинной веры, ведомые в бой словом Спасителя, они будут сражаться и победят.

- Тогда зачем эти разговоры, отец Иероним? Валяйте, штурмуйте! Посмотрим, что у вас из этого получится, - как можно более равнодушно отозвался Фесс, внезапно воспылав горячим интересом к собственным ногтям на левой руке.

- Потому что мы не хотим, чтобы наши храбрые воины погибали сверх того, что необходимо и неизбежно, - поднял палец Иероним. - Подумай, некромант, сколько горя ты причинишь, убивая чьих-то мужей, сыновей, братьев... они же просто солдаты. Ты ненавидишь нас - но таких-то, как они, ты присягал защищать, когда покидал Ордос!

- Значит, не сговоримся, - пожал плечами Фесс.

- Неужели? - притворно удивился инквизитор. - А мне показалось, будто ты умеешь считаться с реальностью.

- Если бы я умел считаться с реальностью, ни меня, ни вас тут бы не было, - возразил некромант. - Так что предположим, что ты уже всё сказал. Больше у тебя ничего нет?

- Ну, я бы всё же не прерывал нашу беседу столь резко, - сладко улыбнулся инквизитор. - Посуди сам, некромант Неясыть, - ты в полном окружении, ты не можешь пользоваться магией. Ты один против тысяч, Неясыть, и тут уже ничего не поделаешь.

- Мне уже приходилось сражаться одному против тысяч, - пожал плечами некромант. - И ты знаешь, почтенный отец Иерондем, чем всё это кончилось. Я - тут и не вижу, почему бы мне не вырваться из кольца и на этот раз. Так какие аргументы можешь ты привести кроме затёртого "Вы окружены, и сопротивление бесполезно"? Зачем мне сдаваться? Во имя чего? Что ждёт меня в случае сдачи, и не лучше ли мне просто умереть честной смертью в честном бою - от доброго солдатского железа, не от клещей палача? Что скажешь ты мне на это, почтенный Иероним, медоустый оратор, другого ведь не послали бы уговорить страшного некромансера прекратить борьбу и сложить оружие. А? Что скажешь?

- Скажу, что если ты согласишься на почётное прекращение бессмысленного кровопролития, тебя ждёт домашний арест в Святом граде, то есть в Аркине. Мы, скромные чада Святой Матери нашей, должны разобраться в тех грозных событиях, провозвестником которых ты являешься. Поэтому ты нужен нам живым и только живым. И крайне желательно - не озлобленным, готовым к союзу. Ведь если твой долг - защищать Эвиал, неужели ты дашь крыльям Тьмы сомкнуться над его просторами? Святая Инквизиция по-прежнему верит, что наша... наши... недоразумения есть не более чем недоразумения, которые легко разрешить переговорами. Если, конечно, обе стороны искренне желают договориться.

- И что же станут делать со мной... когда я окажусь под домашним арестом? И не станет ли моим домом самая глубокая и тёмная камера церковных тюрем? Они ведь тоже славятся на весь Эвиал, равно как и святость аркинских клириков...

- Вот именно - равно как и святость, - нимало не смутился Иероним. - Святость аркинских архипрелатов - лучший залог их правдивости. Никому не интересно вступать с тобой в поединок, некромант Неясыть. Ты пошёл по кривой дорожке, по заведомо ложному пути, хотя мог бы принести немало пользы. Святой Престол совсем недавно выпустил энциклику. В ней говорится: "Оказывать магам-некромантам всяческое содействие, поелику деяния их на защиту добрых чад Святой Матери нашей от порождений Тьмы направлены, а грехи, оными некромантами при этом творимые, мы, архипрелат Аркинский, милостью Спасителя нашего наместник Его на земле, берём на себя и замаливать усердно станем". Понял теперь? Так что давай даже не будем называть это "сдачей". Скажем так - переход к добровольному сотрудничеству. Добровольному, понимаешь? В этом-то всё и дело. Труп твой, некромант, нам поможет мало. Да и остальным тоже.Что же до камеры... ни в какую камеру тебя никто бросать не собирается. Мы же с тобой сотрудничать хотим Жить будешь в святой обители. Там внутри парк, мало что не лес, ручей, благолепие... о душе своей задумаешься.

- Эк у тебя гладко всё получается, почтенный Иероним, - с усмешкой покачал головой некромант. - А что ж такой ратью-силой на меня наступали, копьями тыкали, стрелы метали? Могли ведь и убить ненароком! С кем же тогда в один строй-то становились бы, а?

- А без нашей рати-силы ты бы с нами и говорить-то не стал бы, - парировал инквизитор. - Тебя, увы, сперва требовалось в чувство привести. И немало добрых чад Святой Матери нашей за это собственными жизнями заплатили! Имей уважение к павшим, некромант!

- Не о том мы говорим, - процедил сквозь зубы Фесс. - Короче, закончил ты с твоими предложениями, отец Иероним?

- Нет, почтенный некромант Неясыть, - спокойно покачал головой инквизитор. - Что ты скажешь ещё об одном: ты переходишь на нашу сторону, соглашаешься жить в Аркине... разумеется, под неким надзором... хотя если ты дашь слово не бежать и не составлять комплотов... домашний арест может быть заменён на просто поднадзорное проживание... так вот, ты соглашаешься на всё это... и мы отдаём тебе твоих друзей. Твою женщину и этих нечестивцев, отступников орка с гномом. А? Что ты на это скажешь? Они смогут быть с тобой...

Этого удара Фесс, надо признать, не ожидал. Пришлось очень крепко стиснуть зубы и сжать в кулак волю, пришлось несколько раз сказать себе: это всё ложь. Инквизиторы не поколеблются ни на мгновение, соврут родной матери, если только этого потребует их "светлое дело". Иероним лжёт, лжёт нагло и беспардонно. Нет у них ни Прадда, ни Сугутора, ни Рыси,

Нету, и всё тут. Их вообще уже нету среди живых. Давно в Серых Пределах - по его, Фесса, вине, и ничего тут уже не изменишь. А раз инквизитор прибегает к такой грубой лжи - то ложь и всё остальное, что он тут наго ворил. Только окажись у них в челюстях, некромант Неясыть, забудешь враз, как родных отца и мать звали.

- Ну? Так что скажешь, некромант Неясыть? - допытывался Иероним. - Что ответишь? А, понимаю, понимаю, Тёмные никому не верят на слово, а Святую Инквизицию вообще считают скопищем кровавых палачей, подонков и негодяев...

- А и догадлив же ты, отец Иероним, - ровным голосом сказал Фесс. - Надо тебе прямо сказать, именно так я и считаю. И, боюсь, тебе меня уже не переубедить.

- А собственноручное писание Его святейшества архипрелата тоже тебя не убедит? - невинным голосом осведомился инквизитор.

Фесс покачал головой.

- Нет, не убедит, инквизитор. Ничто, ни слово, ни дело вашего братства меня ни в чём не убедят. Что поделать, вот такой уж я человек недоверчивый.

- То есть ты отказываешься? - тотчас спросил Иероним.

- Разумеется, - кивнул некромант. - Давай, командуй атаку. Вижу, тебе мало уже пролитой крови. Ты хочешь ещё. Что ж, продолжим.

Иероним выразительно пожал плечами.

- Ты готов вот так вот просто обречь твоих друзей на смерть? Нечего сказать, вполне типично для Тёмного. Вполне, вполне типично.

- Мои друзья, инквизитор, - с трудом сдерживая бешенство, проговорил Фесс, - уже давно мертвы. Они погибли в том бою на площади Эгеста, или ты забыл? Они мертвы, и мне уже некого спасать. Ты лжёшь, чтобы заполучить меня, чтобы я оказался под властью Инквизиции, под властью вашего талисмана, гасящего магию, в прочной башне, как говорится, за семью дверьми, за семью запорами. И тогда со мной станут разговаривать не такие, как ты, а опытные дознаватели, отлично ориентирующиеся в сложнейшем искусстве воздействия на пытуемого посредством дыбы, клещей, иголок, тисков и тому подобного. Вот только не знаю, зачем вам нужны будут вырванные под пытками признания - если, конечно, предположить, что я почему-либо выберу ответы, а не просто смерть, хотя бы и тут, в пустыне. Ценность добытых такой ценой "признаний" не тянет и на пресловутый ломаный грош. Так что давай сражаться здесь и сейчас, инквизитор. Другого пути у нас нет. Давай сигнал своим, пусть готовятся. Думаю, вам даже нет смысла ждать утра.

Инквизитор помолчал, задумчиво поигрывая так и оставшимся нераскрытым свитком. Печати на шнурке были точно аркинские, в этом Фесс не сомневался.

- Хорошо, некромант. Сразиться мы с тобой всегда успеем. Я бы предпринял ещё одну попытку...

- Зачем? - перебил его Фесс. - Вы ненавидите меня, я ненавижу вас, и этим всё сказано. Ничто, инквизитор, слышишь меня - ничто, никакие твои слова здесь не подействуют. Вот если бы ты мог показать мне живую Рысь... сейчас, в этот самый момент, я бы убедился, что хотя бы в одном ты не врёшь. Тогда можно было б разговаривать дальше. А так мы только теряем время. Если, конечно, это не было твоей целью изначально - занять меня разговором, лишить сна и отдыха.

- Святая Инквизиция не ненавидит никого, даже самых закоренелых ересиархов и малефиков, - очень серьёзно возразил Иероним. - Мы скорбим обо всех вынужденных жертвах, но, с другой стороны, разве не сказано в Писании: "Не бойтесь разящих тело, душу же не могущих убить"? Мы разим тела, а не души. Мы очищаем их огнём, мы отправляем их в лоно Спасителя, дабы там, оставив позади тяжкий груз грехов и преступлений, они были бы готовы к перерождению и новой жизни. Ты можешь не верить мне, некромант, но я не ненавижу тебя. Я жалею тебя. Тебя и твоих друзей. Да, ты прав, я не могу показать тебе живую Рысь. Она далеко, в Аркине, в особой обители его святейшества. Она очень ценная... гостья, назовём это так, потому что никто её не пытает и не мучает за полным отсутствием смысла. Ты не веришь... гм...

- Не верю, - кивнул некромант. - Ни на полпальца. Всё это ложь. Не виню тебя, инквизитор, - тебе приказали лгать, вот ты и лжёшь. Разумеется, "во спасение". Ничего иного и ждать было нельзя. Так что уходи, тебе больше нечего сказать мне.

- Ты обрекаешь себя и своих друзей, свою любимую на смерть, - помедлив, сказал Иероним. - И если ты на самом деле можешь погибнуть в бою, быстрой и лёгкой смертью, то вот Рысь... Кислотная бочка - конец очень неприятный, поверь мне. Медленный, мучительный и очень, очень болезненный.

- Интересно, ты говоришь, что Рысь жива и здорова, а от отца Этлау совсем недавно я слышал совершенно противоположное, - не удержался Фесс.

- Преподобный отец Этлау исполнился великой святости, - очень серьёзно сказал инквизитор. - Простим великим людям остатки их маленьких человеческих слабостей.

- То есть ты хочешь сказать, что Этлау солгал? И никто не пытал ни Рысь, ни гнома с орком?

- Нет, - инквизитор не опустил взгляда. - Этого я сказать не хочу. Естественно, они все были подвергнуты... гмммм... тщательному допросу. Естественно, этот допрос сопровождался... гмммм... острыми методами. Но никто их не убивал, твоих друзей. Их подлечили, залатали... отправили в обитель... когда всем стало совершенно ясно, насколько ты важен. Эх, да что говорить, ты всё равно не веришь ни единому моему слову. Ну что ж, постараюсь, чтобы ты изменил столь предвзятое мнение. Когда ты попадёшь в плен, твоих друзей казнят у тебя на глазах.

- Не слишком умное решение, - нашёл в себе силы рассмеяться некромант. - Если я так важен, то, попади я в плен, со мной надо обращаться очень бережно и деликатно и ни в коем случае не причинять никакого вреда моим дорогим друзьям, иначе я очень, очень обижусь. На тех, кто сделает нечто подобное. И тогда им, боюсь, несдобровать.

- Несдобровать будет в первую очередь твоим друзьям, - со скорбной миной вздохнул инквизитор. - А уж потом, ты прав, тебе. Ну что ж, если это твой окончательный ответ... ты вновь угадал, некромант, мы не станем ждать рассвета. У нас достаточно сил, чтобы атаковать беспрерывно, ночью и днём, сколько понадобится, пока у тебя не выпадет от усталости оружие из рук. Тогда мы поговорим с тобой уже по-другому, и тебе придётся ответить за всю пролитую сегодня кровь.

- А так, значит, отвечать не придётся?

- Святые братья умеют различать цель и средства, - уклончиво ответил инквизитор.

- Значит, ради великой цели...

- Некромант, все наши воины умерли сегодня ради великой цели, - покачал головой Иероним. - Ради того, чтобы Тьма не завладела Эвиалом. И если ради этого нам придётся не предавать суду однбго-единственного некроманта - да будет так. Но я не слышал твоего ответа. Мне кажется, я сделал достаточно уступок, некромант. Слово теперь за тобой.

- Слово за мной... - медленно проговорил Фесс. -

Мой ответ прост, Иероним, - нет. Я уже сказал - берите ваши мечи и копья, поднимайте щиты; будем сражаться дальше. Если моё решение кажется тебе безумным, Иероним, то я ничем помочь уже не могу. Это моё последнее слово, инквизитор.

Экзекутор тяжело вздохнул. Фессу казалось - он сейчас понимает своего врага. Единственный из серых, кто до конца, похоже, разбирался в происходящем - отец Этлау, - лежит либо при смерти, либо просто без сознания. Некому принимать решения. И кто знает, как долго продлится действие загадочного талисмана? И вот они решили - а не получится ли решить дело как бы миром, вдруг выгорит обмануть Чёрного мага, на самом деле загнанного в угол?

Иероним нарочито медленно поднимался со своего сиденья, словно давая некроманту время передумать.

Фесс равнодушно пожал плечами.

- Предпочту честную смерть, Иероним.

И тогда осторожно и очень мягко вперёд выступил мальчик-служка. Движения его чем-то напоминали бесшумное течение змеиного тела; ноги вроде бы не отрывались от земли, а вот он уже оказался рядом с отцом Иеронимом, словно бы для того, чтобы поддержать почтенного наставника под руку - и на самом деле поддержал! А в следующий миг коротко, без замаха, ударил преподобного в бок коротким воронёным стилетом. Ударил - и сам зажал инквизитору рот, гася предсмертный хрип. Опустил тяжёлое тело на землю. И - повернулся к ошалело вытаращившемуся на всё это солдату.

Мальчишка прыгнул, словно лесная рысь. Воронёный кинжал аккуратно и быстро скользнул пониже подбородочного ремня. Солдат хрипло взбулькнул, захлёбываясь собственной кровью, и повалился. Мальчишка едва успел удержать штандарт.

Фесс меньше бы удивился, окажись перед ним в тот самый миг сам Спаситель во плоти.

А мальчишка, утвердив в песке пошатнувшийся было штандарт, вдруг упал перед некромантом на колени.

- Великий Мастер! - он говорил с сильным салладорским акцентом.

- Что? - только и смог ответить некромант.

- Великий Мастер! Ты вернулся, как и гласили пророчества! Великий Мастер, я, недостойный лобызать прах под твоими стопами, я здесь, чтобы помочь тебе выбраться из кольца.