Чтение 21–й страницы книги ~Спят усталые игрушки~

- Нет ничего удивительного, - настаивала я на своем, - небось
присутствовал при каком-нибудь твоем разговоре с Кешей.

- Да ты дослушай, - начала злиться Ольга. - Сегодня утром он пришел ко
мне в спальню и заявил: "Все, кто любит Алису, мои друзья, поэтому хочу дать
тебе шанс. Закрой глаза и задумай самое заветное желание, оно обязательно к
вечеру исполнится".

- Ну, - засмеялась я, - а дальше что? Ольга еще раз поглядела в зеркало и
вытащила из ящичка темно-вишневый блеск для губ.

- Конечно, подумала про работу на телевидении. Так четко-четко мысленно
сказала: "Хочу стать звездой, безумно популярной". Он заулыбался и обрызгал
меня такой голубой водичкой с резким запахом...

Знаю, знаю, жидкостью для протирания стекол "Аякс".

- А потом... - продолжала Ольга.

- Небось получила к вечеру предложение вести девятичасовой выпуск
программы "Время", - не утерпела я.

- Не ехидничай, - выставила колючки Зайка, - если не веришь в магию, это
не значит, что ее нет. Конечно, новости сообщать никто не предлагал, но ты
видишь перед собой корреспондента передачи "Мир спорта".

Я разинула рот. Насколько помню, этот тридцатипятиминутный показ
происходит на НТВ в самое пиковое время - восемнадцать тридцать.
Исключительно удобное время. Люди посмотрели шестичасовой выпуск "Новостей"
на первом канале, а до информационной программы "Сегодня" полчаса. К тому же
все ненормальные болельщики успели прийти с работы и устроиться у экранов с
бутылочкой пивка.

- Ага! - рассмеялась Зайка. - Проняло?

- Но как же?.. - начала я заикаться. В ответ услышала прямо-таки
рождественскую историю.

Сегодня часов около пяти Зайка ехала в Москву и на обочине увидела
голосующего мужика. Ольга никогда не берет попутчиков, тем более лиц
противоположного пола, боится.

Но тут какая-то сила заставила ее притормозить помимо воли. Парень
бросился к "Фольксвагену", размахивая сотовым. И надо же: оказался с
телевидения, опаздывает на работу. Машина сломалась в самом неподходящем
месте, подвезти никто не хочет...

Зайка посадила бедолагу и порулила в Останкино. В благодарность Сергей
показал хорошенькой и доброй девушке "кухню" телевизионщиков. Привел в
студию и разрешил тихонько смотреть. Как раз готовили очередной выпуск "Мира
спорта". Внезапно ведущая, очаровательная девушка, раскапризничалась,
разоралась, пошвыряла на пол бумажки и с криком: "Вы еще все мне кланяться
будете", вылетела в коридор. Телевизионщики заметались в панике, драгоценное
время уходило зря. Тут-то оператор и углядел Зайку.

- Гляди, ребята, - заорал он, - блондинка с карими глазами!

Толпа людей налетела на Ольгу.

- Открой рот, - скомандовал один и резюмировал:

- Зубы ровные. Другой потребовал:

- Ну-ка, быстренько скороговорочку про Клару и кораллы.

Ничего не понимающая девушка завела:

- Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет.

- Пойдет, - завопил страшноватого вида парень, больше всего похожий на
бомжа. Сквозь рваные джинсы просвечивали колени, замызганный свитер свисал
чуть ли не ниже колен, а длинные прямые волосы стягивала ярко-красная
махрушка.

Через десять минут спешно загримированная и причесанная Ольга, страшно
боясь запнуться, читала "бегущую строку", стараясь улыбаться в объектив. И
тут выяснилось еще одно ставшее решающим обстоятельство.

Милое, аккуратное, симпатичное, но вполне обычное личико Ольги на экране
трансформировалось самым волшебным образом. Зайка превратилась в
удивительную красавицу. Глаза стали чуть больше, губы чуть крупнее, нос чуть
длиннее, но это самое "чуть" и сделало из нее неповторимую женщину.

- Так, - удовлетворенно отреагировал "бомж", оказавшийся самым главным
начальником, - прямо сейчас контракт и подпишем, а Аньку-истеричку гоните
вон. Не мы ей, а она нам кланяться придет.

И вот Ольга сидит перед зеркалом в глубокой задумчивости. Если Филя
сказал, что оранжевый цвет приносит несчастье, так, может, забросить любимую
помаду?

- Ты же футбол от баскетбола не отличаешь, - только и сумела произнести
я.

Невестка повернула ко мне сияющее, абсолютно счастливое личико и беспечно
заявила:

- Не боги горшки обжигают, научусь!

Оставив ее заниматься макияжем, я пошла к себе. Филипп, безусловно,
шарлатан и обманщик, но какое опять удивительное совпадение!

Снизу раздался отвратительный тонкий звук. Несчастная пуделиха пыталась
отпугнуть Аркадия, честно платившего карточный долг.

Глава 11

Утром позвонила Гале.

- Зверева слушает, - раздалось в трубке.

- Можно Галю?

- Какую? - резонно спросила женщина. - У нас их три.

- Простите, это не квартира?

- Стоматологическая клиника, - последовал ответ

Ну надо же, значит, у меня рабочий телефон. Пришлось обращаться к
Мостовой еще раз, Аллочка охотно сообщила:

- Ее фамилия Королева, Галина Анатольевна Королева.

На этот раз трубку взял мужчина, весьма сухо сообщивший:

- Королева уволена.

- За что и где ее искать? - не удержалась я. Мужчина строго отрезал.

- Справок по телефону не даем, - и швырнул трубку.

Пришлось ехать в клинику. От специфического запаха в коридоре начались
спазмы в желудке. Язык сам собой стал ощупывать качающийся штифт. Ладно,
держится пока. Вот выпадет, тогда и пойду к доктору. В регистратуре вежливо
спросила:

- Не знаете, случайно, доктор Королева где сейчас работает?

Полная пожилая женщина оторвалась от кроссворда:

- Галина?

- Да.

- Галька никогда не была доктором, работала у нас в восемнадцатом
кабинете, да выгнали за прогулы.

- Да что вы говорите! - изобразила я ужас.

- Она вообще врать горазда, актриса прям, - продолжала регистраторша. -
Ежели-говорит, что стоматолог, не верьте ни секунды А где сейчас, не знаю,
да вы поднимитесь в двадцать пятый, к Олегу Константиновичу, тот, конечно, в
курсе, у них шуры-муры были.

Олег Константинович, молодой мужик с руками молотобойца, одиноко скучал в
кабинете с табличкой: "Удаление зубов". Вообще в клинике непривычно пусто -
то ли плохо лечат, то ли цены заломили неподъемные.

- Что у вас, - обрадовался тоскующий хирург, принимая меня за клиентку.
Но я сразу развеяла его надежды:

- Ищу Галю Королеву.

- Отчего обращаетесь именно ко мне?

- В регистратуре посоветовали.

- Вот старая сплетница! - в сердцах топнул ногой врач. - Несколько раз
всего и подвез до дома, мы рядом живем, на Ленинградском проспекте.

- Где она сейчас?

- На Солнцевском кладбище.

- Умерла? - испугалась я.

- Что вы, - замахал руками Олег Константинович, - молодая, здоровая
женщина. Она там работает.

- Кем?

Хирург покачал головой:

- Не знаю. Говорю же вам, просто подвозил ее по дороге. А после
увольнения столкнулись как-то в гастрономе. Она мне и сказала, что
пристроилась на погосте. Очень, между прочим, довольна. У нас медсестра мало
получает, врач, кстати, тоже.

Я отправилась в Солнцево. Денек выдался на диво. Резко потеплело, яркое
солнце, голубое небо. Ни тучи, ни облачка. Даже страшно вспомнить, какая
пурга разыгралась вчера. Птички захлебывались веселыми песнями, звенела
капель...

Но даже в такую погоду у кого-то горе. У ворот кладбища вереница машин.
Из длинного катафалка уже вытащили роскошный гроб с золочеными ручками и
водрузили домовину на каталку. Одетые во все черное присутствующие тихонько
переговаривались. Выглядели они специфически. Толпа состояла в основном из
молодых парней с коротко стриженными волосами. Накачанные мышцы натягивали
строгие, отличного качества пиджаки. На руках, сжимавших огромные, вульгарно
дорогие букеты, посверкивали золотые перстни. Женщин совсем мало. Скорей
всего какая-то банда хоронит очередного братка.

Я постаралась тихонько обойти траурную процессию, когда из-за угла
появилась молодая красивая бабенка в элегантном черном костюме.

- Вовочка, любимый, - закричала она высоким простонародным голосом, -
пуля-дура не разбирает, кого убить. Молодой ты, красивый, брат своим, муж -
жене. Ой, дети-сироты, родители в горе, ой-ой-ой...

По ее ненакрашенному лицу потоком текли слезы.

Присутствующие женщины моментально зарыдали, братки, перестав обсуждать
дела, ухватились за дорогие носовые платки.

- А-а-а, - кричала женщина, почти падая на гроб, - за что? И пожить не
успел, только-только доченька родилась... Как же мы теперь без тебя, голубь
сизокрылый, сокол наш ясный...

Процессия тихонько втягивалась в ворота. Крик несся над кладбищем,