Чтение 21–й страницы книги ~Хобби гадкого утенка~

Директриса развела руками:

– Не поверите, взрослое – как испарилось! Грешу на одну женщину, да, наверное, зря, ну зачем бы представителю благотворительного фонда снимки красть!

– Кому?

Директриса вздохнула.

– Где-то в апреле пришла дама, красивая, хорошо одетая.

Незнакомка представилась Кабановой Натальей Павловной и предложила спонсорскую помощь. Анна Валентиновна, естественно, обрадовалась, показала гостье дом, в том числе и музей. Кабанова пообещала подарить детям телевизоры и исчезла. Больше она не появлялась.

А примерно через неделю, показывая экспозицию другим посетителям, супружеской паре, решившей взять ребенка на воспитание, Анна Валентиновна обнаружила пропажу фотографии и сейчас запоздало удивлялась:

– Ну точно эта Кабанова снимок содрала, меня к телефону позвали, она на пару минут одна осталась. И зачем ей фото Леночки? Ума не приложу.

– У вас есть ее координаты? – поинтересовалась я.

– На календаре записаны, – обнадежила меня Анна Валентиновна.

Мы вернулись в кабинет, и директриса, полистав странички, сказала:

– Вот. Приходила она 2 апреля. Кабанова Наталья Павловна, благотворительный фонд при московском представительстве концерна «Филипс».

Я записала телефон и спросила:

– Что это вы в начале разговора про деньги говорили?

– Так мать Лены объявилась, – всплеснула руками педагог, – из ингорколлегии запрос поступил, я ездила к ним в офис. Представляете, какое удивление? И не припомню такого. Большие деньги Леночке доставались, сумму мне не назвали, но служащая так вздыхала, что я поняла – не о копейках речь.

– А вы не знали, что у Лены жива мать?

Директриса побарабанила пальцами по столу.

– И ведь никто не знал.

– Но документы-то у ребенка были!

– Леночка – подкидыш, – спокойно пояснила собеседница, – если хотите, расскажу.

– Это моя работа – слушать других людей. – Я решила до конца играть роль оперативного сотрудника.

Когда молоденькая Анечка начала директорствовать, ей очень не понравилось, что малыши поступают к ней из дома малютки, трехлетними. Дети были педагогически запущенными, в карточках у многих стоял диагноз – дебильность или – агрессивное поведение. Но на самом деле ребяткам просто требовалось немного любви и ласки… К тому же большинство из них, отказники, не знали других родных, кроме нянечек и воспитательниц из домов ребенка. И хотя не все сотрудники хорошо обращались с детишками, переезд на новое местожительство часто оказывался для них сильным шоком.

Вот Анечка, побегав по кабинетам, и добилась для своего интерната исключительного статуса. Детей к ней стали отправлять прямо из родильных домов, минуя промежуточные инстанции.

Но Лену не привезли с милицией. Погожим июньским днем 1975 года, аккурат в свой день рождения, 15го числа, Анна Валентиновна, придя на работу, нашла под дверью у входа пищащий кулек.

Внутри лежали здоровенькая девочка с еще не отпавшей пуповиной и записка, написанная печатными буквами. «Лена Артюхина, 14 июня 1975 года».

Естественно, администрация обратилась в милицию, но мать-кукушку не нашли, и девочка осталась в интернате. Она росла тихой, до болезненности молчаливой, часто хворала. И детдомовская врачиха предполагала, что родители у ребенка были алкоголики. Ей еще повезло, что подложили под дверь приюта, могли бросить в мусорный бачок.

Шли годы, никаких неприятностей ребенок никому не доставлял. Лена нормально училась, после восьмого класса получила специальность медсестры, была направлена на работу в онкологическую больницу № 262, получила, как детдомовка, комнату в коммуналке и выпорхнула во взрослую жизнь. В отличие от многих других воспитанников Леночка в интернат не приходила, просто пару раз позвонила Анне Валентиновне, сообщая о себе немудреные известия: работает, здорова, все в порядке. Года три тому назад она рассказала о предстоящей свадьбе и обрадовала директрису:

– Михаил – москвич, имеет квартиру, запишите теперь мой новый адрес.

– А комнату куда денешь? – поинтересовалась практичная директриса.

– Мы ее хотим обменять на избушку в Подмосковье, – радостно возвестила Лена, – дети пойдут, им дача понадобится.

– Не спеши от собственной жилплощади избавляться, – предостерегла ее Анна Валентиновна, – мало ли как жизнь повернется…

– Все будет отлично! – выкрикнула Лена.

Она вообще была очень оживленна и весела, что с ней случалось нечасто. Если пользоваться поэтическими сравнениями, Леночка более походила на меланхоличную луну, но в тот день сияла, словно полуденное солнце…

Анна Валентиновна порадовалась за воспитанницу и даже купила той в подарок чайный сервиз. Но на свадьбу директрису не позвали, и хорошенькие беленькие чашечки в красный горошек остались в кабинете.

Став мужней женой, Лена совсем перестала звонить, и Анна Валентиновна потеряла с девушкой связь. Конечно, директриса могла набрать оставленный ей номер телефона, но, честное слово, было некогда.

О Лене женщина вспомнила только этой весной, получив приглашение из ингорколлегии.

– И что вам там рассказали? – поинтересовалась я.

Анна Валентиновна недоуменно покачала головой.

– Сначала спросили, воспитывалась ли такая девочка, а потом попросили сообщить, где она сейчас. Я, естественно, дала все координаты: телефон, который оставила Лена, и адрес ее комнаты…

– Зачем Артюхина понадобилась юристам? – в нетерпении воскликнула я.

Директриса поправила и без того аккуратную прическу.

– Вроде нашлась ее родная мать, которая оставила Лене большое наследство…

Сев в «Форд», я аккуратно положила в бардачок бумажки, полученные от Анны Валентиновны: листочек с именем странной благотворительницы Кабановой, записочку с координатами дамы из ингорколлегии, некоей Фистуловой Татьяны Гавриловны…

Посидев минут пять, опершись на руль и выкурив сигаретку, я решительно позвонила Аркадию на мобильный.

– Слушаю, – рявкнул сын, – Воронцов!

– Дарья Васильева, – от неожиданности выпалила я.

Очевидно, у Кеши был клиент, потому что он никак не отреагировал, а сухо сказал:

– Случилось что-то?

– У тебя есть кто-нибудь из знакомых в ингорколлегии?

– Вечером поговорим.

– Нет, – затараторила я, – мне сейчас надо.

– Ладно, – неожиданно покладисто отозвался сын, – там работает Эльвира Баташевская, моя бывшая однокурсница.

– Можешь сделать так, чтобы она мне помогла?

– Мать, – сурово произнес Аркадий, – а в чем, собственно говоря, дело?

– Понимаешь, – я принялась вдохновенно врать, – Коля Гамузов, ну помнишь его, главный редактор журнала «Время и место»?..

– Да, – буркнул раздраженно Кеша, – короче нельзя?

– Предложил мне место корреспондента в иностранном отделе, статьи писать для французского издания. Вот я и подумала, ну сколько можно лентяйничать.

– Короче, – велел Аркашка, – проблема в чем?

– Так он просил сделать материал о работе ингорколлегии, а меня там даже на порог не пустили, такие все чванные, серьезные, сердитые…

– Юридическая контора не парк развлечений, – припечатал Кеша, но потом все же сменил гнев на милость. – Ладно, жди.

Следующие полчаса я провела в машине, слушала идиотские речи диджея. Наконец телефон ожил.

– Сейчас можешь приехать? – спросил Кеша. – Баташевская готова тебя принять.

– Напомни имя, – обрадовалась я.

– Эльвира, как и нашей жабы, – спокойно сообщил Аркадий, – только не перепутай, не назови Иветтой, как нашу хомячиху.

– Адрес говори!

– Мать, – хмыкнул мой «Перри Мейсон», – в твоих показаниях нестыковочка! Только что ведь говорила, будто ездила туда!

– Ну, – принялась я выкручиваться, – я думала, вдруг твоя знакомая в другом месте сидит!

– Нет, – ответил Кеша и ехидно добавил: – Поезжай туда, где была утром, да не перепутай имена жабы и хомячихи.

Вот ведь какой противный! Пришлось воспользоваться справочной службой «Би лайн». Безукоризненно вежливый женский голос мигом сообщил адрес. Я завела «Форд» и, стараясь быть предельно внимательной, покатила в потоке машин по направлению к центру.

ГЛАВА 14

Кешкина однокурсница выглядела совсем девочкой, но, судя по кабинету, занимала на работе не последнее место. Вход в ее комнату стерегла секретарша. Она же мигом подала кофе, причем не растворимый, а изумительную на вкус арабику.

– Мне очень приятно с вами познакомиться, – улыбнулась хозяйка кабинета, когда секретарша ушла, – вы, наверное, не знаете, но я чуть было не стала вашей невесткой. У нас с Аркашкой был дикий роман! Но потом он увидел Ольгу и бросил меня.

– Вот ветреник, – пробормотала я, – понимаете… – Не успев закончить фразу, я сообразила, что забыла, как зовут собеседницу: то ли как нашу жабу, то ли как хомячиху… Кажется, второе. – Понимаете, Иветта…

– Меня зовут Эльвира, – спокойно поправила девушка.