рукопись.
кустов. Она орала и тыкала в меня пальцем. Лаура поговорила с ней, -
Марилия снова села и слушала Флетча с каменным выражением лица. - Старуха
заявила, что узнала меня. Что в предыдущей жизни я был ее мужем. Жаниу
Баррету. Что сорок семь лет назад, примерно в моем возрасте, меня убили. И
теперь я должен сказать ей, кто меня убил.
назовешь его".
мне, как только я подхожу к отелю или выхожу из него. Сегодня утром она
стояла на тротуаре, что-то вопила и трясла какой-то колдовской куклой.
автоматически выключился.
Флетч. - Отавью Кавальканти не отвечает ни на один мой вопрос, чего бы он
ни касался. Только кивает и говорит: "Да". Теу говорит, что он ничего не
понимает, не знает, что надо делать. Тонинью Брага то ли шутит, то ли
говорит серьезно. Хуже всего, я не могу понять Лауры. Она - интеллигентная
женщина, профессиональная пианистка, выступает с концертами. Ее абсолютно
не интересует мое прошлое, но этого Жаниу Баррету она приняла на веру.
убийцы. Так оно и выходит. Теу ничуть не удивляется тому, что я не сплю.
Чечеточники принимают мою бессонницу как должное. Как я могу узнать, что
произошло в Рио-де-Жанейро за двадцать лет до того, как появился на свет?
Что же мне теперь, умирать от бессонницы?
ответ?
настолько глубоки. Думаю, старуха сказала, что я не смогу уснуть. С какой
стати Лауре все это выдумывать?
похоже, знали обо всем до того, как впервые встретились со мной.
ребенка с деревянной ногой, других детей - пара пустяков.
голос ее смягчился, - и вас убили много десятилетий назад, и вы вернулись
в Рио, чтобы назвать того, кто убил вас.
что большая часть человечества верит в переселенье душ в той или иной
форме.
рукописи.
кабинете и говорили о духах, заклятьях и колдовских куклах, вашу рукопись
печатала машина, вобравшая в себя последние технические достижения.
что отпечатанные листы под стопку уже лежащих на столе. - Меня не
переводят и не издают в Соединенных Штатах Америки. У тамошних издателей,
да и у читателей тоже, иное восприятие реальности. Они представляют себе
иначе, что важное, а что - второстепенное, от чего зависит судьба людей,
происходящее с ними, что такое жизнь и что такое смерть, - Марилия вновь
села в кресло. - Вы хотя бы завтракали?
недостатка сна. Вы можете врезаться на машине в фонарный столб.
врасплох. Я работал в газете. Был репортером, имел дело с реальными
проблемами, коррупцией в полиции...
назад? Что же я, встал из могилы?
одна старуха. Реальна ваша бессонница. Ах, Карнавал. Люди сходят с ума во
время Карнавала.
процитировала. - Вы репортер, вам приходилось вести расследование. Вы
попали в ситуацию, которая вас смущает. Что подсказывает вам предыдущий
опыт?
семья Баррету?
что я жил в фавеле Сантус Лима.
ключей. - Поедем и узнаем, что произошло с вами сорок семь лет назад.
семьи Баррету перед входом в отель.
нескольких кварталах от границы фавелы.
десять тысяч "фольксвагенов", - Марилия открыла дверцу. - И двенадцать
тысяч восемьсот пятьдесят детей. Таковы реалии Бразилии.
Рио-де-Жанейро. Море лачуг, сколоченных из самых различных материалов,
досок, упаковочных ящиков, толя. Крыши более всего напоминали лоскутное
одеяло. В ход шло дерево, жесть, алюминий. Особым почетом пользовались
консервные банки, раскатанные в лист. Встречались и настоящие дома,
старые, маленькие, с облупившейся краской. Крохотные магазинчики,
торгующие рисом, фасолью, пивом. Как и в большинстве жилых кварталов,
дома, расположенные выше по склону, выглядели чуть больше, чуть
респектабельнее. Отбросы верхних домов стекали по грязным улочкам, образуя
зловонные лужи при подходе к фавеле.
лачуг, по существу в большом ящике, кто-то настраивал барабан. Чуть
вдалеке репетировал целый оркестр.
же окружили тридцать, сорок, пятьдесят оборвышей, босоногих, грязных. Кое
у кого из детей постарше сгнили все зубы. У некоторых, самых маленьких,
распухшие от недоедания животы торчали над тонюсенькими ножками. Но в
основном дети, достаточно взрослые, чтобы кормиться самим, то есть старше
шести лет, выглядели вполне здоровыми, хорошо сложенными, подтянутыми,
быстрыми, как ртуть. Их пальцы тянулись к Марилии и Флетчу, в тихих
голосах слышалась мольба, у большинства блестели глаза.
пояснила Марилия. - И половина из них беременна.
начали драться за право отвести ее туда.
пятнадцать он почувствовал, как их ручки ныряли и выныривали из его пустых
карманов.
без стекол. Ничто не отражалось на их усталых лицах, даже любопытство. Они
понимали недоступность его обыденной жизни, больших чистых домов, в
которых он жил, самолетов, в которых летал, ресторанов, в которых обедал,
автомобилей, телефонов, кондиционеров. А недовольство, улавливаемое в их