и задрапированный нашим пляжным покрывалом, просадил задний мост "фолька"
чуть не до земли. Кому-то из нас нужно было идти пешком. Причем не Бороде,
он был владельцем машины, и не Боцману, потому что он был лучшим среди нас
водителем. Оставшиеся могли бросать жребий, но делать этого не стали.
Короче, "фольк" укатил, а я направился к автобусной остановке.
высокого звания спецназовца. До этого я считал, что максимальная
концентрация людей и углекислоты достигается во львовских трамваях. Так вот,
я ошибался. Я намеревался добраться этим общественным транспортом до улицы
Сверчинского, не торопясь, осматривая город и не навлекая подозрений. Ничего
этого мне не удалось. Кондукторша, глядя на меня, заорала, не поднимаясь со
своего места:
пассажира: "Передайте, пожалуйста", весь салон обернулся на меня, насколько
это было возможно в чудовищной давке. Пассажир же, к которому я обратился,
прореагировал особенно болезненно:
его боку. Он ощутил и давление руки, и давление взгляда и заткнулся.
в автобусе были плотно задраены, и я почувствовал кислородное голодание,
хотя спирометрия у меня была не хуже, чем у водолаза. Я стал на обочине и
выкинул руку. Не успел еще ни один частник притормозить на мой сигнал, как
мимо меня пронесся асфальтовый "пежо", виденный мной во дворе Рыбнюка и,
похоже, принадлежавший охране. И точно, я успел рассмотреть сквозь стекло
коричневые униформы частных охранников. Кто-то их освободил -- то ли сменять
пришли так рано, то ли горничная, почувствовав угрызения совести,
притащилась стирать хозяйскую пыль. Шоссе было прямое, насколько я помнил,
без поворотов. Боцман вынужден был вести медленно, чтоб не угробить
подвеску, так что далеко уйти он не мог. Какие-то минуты, и "пежо" его
догонит.
же "бомбила" клюнул, притормозил.
узколобому мирку национализма, никак не прореагировал на мой русский язык, а
послушно дал по газам. Через четверть часа, при подъезде к городу, я увидел
наш "фольк", прижатый к обочине, и Боцмана с Бородой, положенных на землю.
Все трое недавно связанных охранников возвышались над ними, поигрывая
помповиками. Будь Боцман один, он давно бы ушел от них, но не мог же он
бросить слабака Бороду! Я думаю, он мог бы и обезоружить всех троих, но,
очевидно, не стал этого делать, не зная, как Борода поведет себя, не
подставится ли он под пулю. Вот и лежал носом в пыль обочины, ждал момента.
А охраннички, в свою очередь, не торопились, ждали подкрепления, скорее
всего, ментовского.
происшествия.
направление обхода.
или дулом на задержанного. А то машет тут...
утром с дачи угнали...
жестикулируя, как настоящий владелец, пострадавший от угона. -- Я вам сейчас
документы покажу.
обращаться, как со школьником. Он опустил ствол, взял меня за шиворот и
назидательно сказал:
возмущенные моим неуважением к их коллеге, решили сделать мне замечание о
моем плохом поведении, и оба подставили спины Боцману, который только этого
момента и дожидался.
хотелось. Мы отъехали на полкилометра и принялись ловить грузовик. Водитель
первого же газона подрядился доставить груз в любую точку города за пятерку
баксов. Борода сел в кабину, я запрыгнул в кузов, Боцман погнал "фольк". Ему
нужно было скрыться до прибытия ментов. При въезде в город был пост ГАИ, на
котором наверняка уже висели приметы нашей тачки, поэтому Боцман двинул в
обход города. Машину нужно было либо пригнать в безопасное место, либо
уничтожить.
хромированный сейф. Борода по ходу сочинил для него легенду -- что мы-де
слесари, что сейф заклинило у богатого буратино из коттеджного городка, а мы
взялись его ремонтировать, да вот тачка села на грунт под такой тяжестью.
Водила помог нам выгрузить груз и дотащить до лестницы. В мастерскую его
пускать было нельзя -- сразу бы понял, что она не слесарная. Так что в
подвал сейф мы тащили вдвоем с Бородой. Кое-как перетащили, но у Бороды от
напряжения открылись раны, и он чуть не плакал от боли и досады. Но довольно
быстро взял себя в руки и пошел одалживать "болгарку" и покупать алмазные
диски. Вернулся он только с половиной оборудования: "болгарку" одолжил,
диски не купил -- все магазины были закрыты.
принялся за маховики. И тут наконец появился Боцман, пеший и злой. Он
поведал грустную историю "фольксвагена".
свалка. Там я ее и бросил. Номера свинтил, документы сжег, движок попортил,
чтобы не на ходу была. Там полна свалка умельцев -- шастают, ищут, чем бы
поживиться, они ее быстро оформят на запчасти.
надежном. Хорошо бы сегодня за ними вернуться. Помповики и газовый. Только
патронов мало.
почувствовал и отозвался:
Борода пропел протяжно:
сейф барахлом. Борода открыл. Лариса. Возбуждена, на лице сменяют друг друга
разнообразнейшие эмоции, губы закушены, глаза сверкают.
на этом "я все знаю". Вот дураки и раскалываются. Но Борода не повел себя
как дурак.
Ледоруб называется.
Ты небось заставила пожилого человека проявлять юношескую прыть! С тебя и
спросят. Но ты не бойся, мы тебя не выдадим!
находиться всегда было опасно. Я думала, что я от тебя как-то оградилась, но
ты втягиваешь меня в какую-то авантюру.
скажу: не трогали мы Шкрабьюка. Мы приехали сюда отдохнуть, а не авантюры
затевать.
опять взвинтилась: -- Следователь, оперуполномоченный, двое из УНА.
Почему-то я должна отвечать?!
деньги есть? Лариса, хочешь коньяку?
Лариса поднялась к себе и принесла большие коньячные рюмки и кофемолку --
этих аксессуаров у Бороды в заводе не было.
Борода рассыпался бисером. Несмотря на то что он сгонял и за коньяком и за
кофе, причем не в ближайший гастроном, а куда-то подальше, чтоб не нарваться
на подделку, он подвигнулся раздобыть и яйца для "видэньськой кавы". Ни у
него, ни у Ларисы этого продукта не оказалось, пришлось Бороде ломиться к
Деду. Но Дед словно испарился, и Борода, кривя рожу, отправился на второй
Курылев Олег
Конан-Дойль Артур
Мичурин Артем
Березин Федор
Акунин Борис
Сертаков Виталий