Чтение 21–й страницы книги ~Рай без памяти~

тут я узнал его. Ночной друг Джемса в полицейском мундире и
законспирированный владелец нашего ателье стоял передо мной, пристально и
строго меня оглядывая.

- Между прочим, труп полицейского с выбитыми зубами выловили сегодня из
воды у Центрального моста, - сказал он уже по-французски. - За Нуара не
беспокойся. Это на другой стороне Города.

- Вы русский или француз? - спросил я.

- Я знаю о них уже давно, когда начала возвращаться память. Но кем был
до Начала, не помню. Может быть, русским солдатом, сбежавшим из
нацистского лагеря и присоединившимся к какой-нибудь группе Сопротивления.
Впрочем, - усмехнулся он, - это я сочиняю себе биографию. Честно говоря,
ничего не помню...

Теперь уже улыбались мы оба.

- А ведь вы обещали при встрече меня не узнать, - вспомнил я.

- Времена изменились, сынок.

- Чем?

- Ты теперь не просто друг Джемса, а боевая единица Сопротивления. Тебя
уже знают и на тебя рассчитывают.

- Потому я и снимаю здесь разбитных девиц и старых подагриков.

- Недоволен?

- Я думаю!

Он вздохнул:

- Хочется отнять у галунщика пистолет и подстрелить Томпсона или
Фронталя?

Я вспомнил о Маго: говорить или не говорить? Нет, сказать честнее.

- Это было бы непростительной глупостью и ошибкой, но кое-кто у вас об
этом подумывает.

- Маго - девочка, - сказал он. - Нельзя же ее принимать всерьез.

Как мы потом жестоко ошиблись!

- Мне сказали, что ты иногда называешь себя пятиборцем. Что это значит?

- Спортивный комплекс, - пояснил я. - Уметь фехтовать, стрелять,
бегать, плавать и ездить верхом.

- Хорошие качества. Каждое пригодится.

- Почему-то их не используют.

Он не обратил внимания на мою реплику. Помолчал, прошелся по комнате и
начертил пальцем скачущего на лошади человечка по запотевшему стеклу.

- Ездить верхом... - задумчиво повторил он. - У тебя, кажется, завелись
знакомства на скачках?

- Только в конюшне. Снимал жокеев-призовиков для "Экспресса".

Он опять прошелся по комнате, опять подумал и сказал:

- Есть предложение. По воскресеньям на скачках любительский гандикап.
Вместо жокеев-профессионалов скачут спортсмены-любители. Преимущественно
"быки" и те, кто рассчитывают поступить на службу в полицию.

- Какая же связь между скачками и полицией? - перебил я.

- Полицейский комплекс, как и твое пятиборье, требует умения стрелять,
плавать и ездить верхом. Хорошо ездить. А Корсон Бойл - скаковой меценат,
умеющий отличать победителей.

- Кто это - Корсон Бойл?

- Начальник продполиции.

- Правая рука Фронталя?

- Кто знает, кто у кого чья рука, - загадочно сказал Фляш, - но Корсон
Бойл - это личность, от которой зависит многое.

- А при чем здесь я?

- Примешь участие в гандикапе.

- Я?

- Ты.

- Ничего не понимаю. Зачем?

- Это приказ.

Я задумался. Фляш тоже молчал, ожидая ответа. Наконец я сказал:

- Приказы, конечно, не обсуждают, но разумные люди не отдают приказов
разумным людям, не объяснив их цели.

- Хорошо. Проверим, насколько ты разумен. Сначала приказ. Завтра с
утра, как только начнется движение по Городу, ты поедешь на ипподром.
Спросишь жокея Бирнса. Хони Бирнс. Запомни.

- Я его знаю.

- Тем лучше. Скажешь: Фляш просил подобрать экстра-класс. Понял?

- Я не идиот. Дальше.

- Он даст тебе лошадь, проверит тебя на дорожке и решит, будешь ты
участвовать в гандикапе или нет.

- Допустим, что буду.

- Тогда все зависит от того, каким по счету ты придешь к финишу.

- А если первым?

- Тебя проведут в ложу и представят самому Корсону Бойлу. Держись
скромно, но с достоинством. Молчи. Дождись вопроса.

- О чем?

- Он обязательно спросит тебя, что бы тебе хотелось. Боги любят иногда
снизойти к смертным.

- А что именно мне бы хотелось? - спросил я в упор.

Фляш улыбнулся, как фокусник перед тем, как поразить зрителей.

- Поступить в полицию.

И продолжал улыбаться, явно наслаждаясь моей немотой.

- Но зачем, зачем? - вырвалось у меня.

- Нам нужен свой человек в полиции. В продполиции, - отрубил Фляш. -
Опыт с Толли пока ничего не дал.

- Значит, серый мундир? - спросил я, уже ни на что не надеясь.

- Серый мундир, - безжалостно повторил Фляш. - Придется надеть.

- И галун?

- И галун.

- Только этого мне еще не хватало. Лучше сдохнуть, - зло проговорил я.

15. ЧЕТЫРЕ ТУЗА И ДЖОКЕР

Очередная встреча мушкетерской четверки состоялась, как обычно, в
казарме - нашем отельном обиталище на втором этаже с водой. Пили
бургундское и бренди с земными этикетками из Дижона и Пасадены. Сообщение
д'Артаньяна о предложении поступить в гвардию Ришелье встретили бурно.
Портос громыхнул: "Вот это да!" Лучше других знакомый с нравами
кардинальских гвардейцев, Арамис брезгливо поморщился: "Хуже для тебя
ничего не могли придумать?" Только Атос, поразмыслив, высказал нечто
совсем неожиданное: "Вот как раз то, что нам нужно".

Наступило настороженное и длительное молчание. Мне было совсем не
весело.

- Кажется, уже пришло обещанное мной время кое-каких объяснений и
выводов, - сказал Зернов. - Я долго кормил вас завтраками. Зато сейчас
угощу обедом.

- Все уже ясно? - ехидно спросил я.

- Без ехидства, Юра. Я не зря молчал. Многое было туманно и только
потом прояснилось. Начну с вопроса: как вы думаете, для чего нас сюда
пригласили - я имею в виду акцию наших космических друзей. Для участия в
Сопротивлении? Что же, они, по-вашему, без нас не справятся? С нами или
без нас, а диктатуре галунщиков придет конец. Мы только поможем ускорить
его, не больше. Но это уже наше частное дело и совсем не то, чего ждут от
нас "облака". Эксперимент их не удался, и, должно быть, они это поняли. Но
в чем ошибка? Почему синтезированная ими цивилизация идет к упадку? В чем
причины ее технического регресса? И почему ее эволюция не повторяет
земную? "Облака" не поняли многого в нашей жизни, не поняли законов ее
развития - и в экономике, и в социологии, а может быть, даже и в технике.
Простой пример: люди создали искусственный рой или муравейник и наблюдают,
не вмешиваясь в его эволюцию. Опрокинем пример; суперцивилизация пчел или
муравьев создает искусственный город. Но город развивается по другим
законам, не так, как муравейник, и если не знать этих законов, то и
получится, что жизнь искажается, как в кривом зеркале. Анохин и Мартин
удивляются архитектурному косноязычию Города. Но повинны в этом не
"облака", а его население. "Облака" довольно умело склеили несколько
нью-йоркских и парижских кварталов, а Город расползается, как жидкое
тесто. Из благоустроенных небоскребов, с верхних городских этажей жители
бегут на окраины, вырубают лес, строят хибары или просто поселяются в
брошенных трамвайных вагонах. Мы-то с вами знаем почему, но знают ли
"облака"? Десятый год они наблюдают, как созданные ими по земным образцам
существа ломают и переделывают все или почти все, воспроизведенное,
казалось, с техническим совершенством. Идеально скопированные двигатели
внутреннего сгорания превращаются в неуклюжие газогенераторы или паровые
топки. В автобусы запрягаются лошади, а электрическое освещение заменяется
свечами и газом. Вы думаете, что этот процесс не тревожит авторов
эксперимента? Наше появление здесь - свидетельство этой тревоги. И не
только тревоги, но и уважения к человеческому разуму. Да, да, сверхразум
капитулирует. Он спрашивает нас и в нашем лице человечество, где и в чем
он ошибся. И во имя человечества - не бойтесь пафоса, - во имя
человечества, повторяю, мы должны, мы обязаны им ответить.

- А ты знаешь ответ? - прервал я его. - Ты видишь эти ошибки?

- Вижу. Многое давно видел, а в бессонные ночи с Томпсоном докопался до
главного.

- Несовершенство моделированных структур?

- Они абсолютно совершенны. И живые и неживые. Но человеческий
коллектив - это не сумма отдельных личностей, город - не сумма зданий, а
технический уровень жизни современного человека - не сумма вещей, его
окружающих. Трудно понять, как мог ошибиться здесь этот сверхразум, но он
ошибся.