рыцари лютуют, вроде всех драконов подчистую извели, эльфов выжили, тролли
под землю подались, а ведьмовскому племени и вовсе на людях показываться
боязно... Инквизиция! Уловил?
- Не совсем, - признал я.
- А это значит, что простой народ, доселе с нечистью местной в тихом
согласии живший, пасторами своими подстрекаемый, в большую амбицию
ударился. Не хочет верить в брауни, пикси молока не оставляет, от
"маленького народца" подковами да крестом отгораживается. Оно, может, и не
так плохо, времена разные бывают. Глядишь, и прошло бы... Но люди более
злопамятны и начатого дела не бросают. Видать, уж слишком понравилось
священникам тамошним на ведьм охотиться. Решили они, что пора и на Руси
свои порядки заводить... Нечисть всякую, ну, нас то есть, поганой метлой
выгнать. А как? И удумали они штуку страшную - словом Божьим ужасно
могучего демона из самого ада заклясть! Чтоб, значит, он нас отсель
повыкидывал...
- Нет, этого им никто не позволит! - категорически заявил я. - У нас
суверенное государство, и со всеми своими проблемами мы разберемся сами.
Ну а какое конкретно отношение все эти далеко идущие планы имеют к
нынешним лукошкинским событиям?
- Ты че, глухой?! - даже обиделся леший. - Я тут че перед тобой полчаса
дурочку ломаю...
- Не горячись... - успокоил друга водяной. - Он хочет сказать, что для
вызывания иноземного демона необходим священник, храм и месса. Судя по
вашим же протоколам, подозрительный пастор в немецкой слободе имеется, а
значит, имеет смысл поискать и храм. Между прочим, он должен быть черным.
По крайней мере, изнутри...
- Черная ткань, - прозрел я.
- Отчего нет? А для мессы им понадобится еще и человеческое
жертвоприношение.
- Теперь дошло, участковый? - снисходительно буркнул леший. - Отдавай
добро, мы свое слово сдержали.
- Да, пожалуйста. Хотя... мне кажется, что могли бы и так помочь. Все-таки
беда надвигается общая. И вам, возможно, небезразлична судьба будущего
России?
- Конечно... - серьезно кивнули сказочные пенсионеры. - Только если мы б
тебе так сразу бы все и рассказали - интересу бы не было. А нам... скучно
тут. Вот и решили пошутить по-стариковски...
- В каком смысле? - опять уточнил я.
- Эх, молодежь... - лукаво взглянул водяной. - Ты что ж, участковый, и в
самом деле думаешь, что мы твой покер только сегодня в глаза увидели?!
- Ладно уж, пусть идет... - добродушно усмехнулся леший.
А я чувствовал себя так, что хоть сквозь землю от стыда провалиться.
- Не красней ты, словно девица. Мы ведь, почитай, за картами полжизни
провели, все игры наперечет знаем... Хороший ты человек, Никита Иванович,
только доверчивый слишком, но старых людей уважил, спасибо тебе... А Яге
привет передавай, пущай заходит на огонек, клубочек-то не забудь.
- Сп... спаси... бо за содействие... - с трудом прокашлялся я.
- Ну, беги, беги... Вон рассвело совсем. Удачи тебе, участковый!
Держа клубок за длинную нитку, я брел по пробуждающемуся лесу по колено в
росе и клялся сам себе самыми страшными клятвами, что никто никогда не
узнает о моей игре в карты с лешим и водяным! Порой мне даже чудился тихий
стариковский смех за спиной, но оборачиваться не хотелось. Вот таким
образом меня давно не ставили на место...
Несмотря на несусветную рань, у городских ворот меня дожидались шестеро
стрельцов. С пищалями наперевес, видимо, заботливый Еремеев расстарался.
- Привет, молодцы! Вы что же, всю ночь здесь куковали?
Они молча кивнули. Обвинять мужиков в невежливости не хотелось, сам
отлично знаю, как портят настроение долгие дежурства в мирное время. Я
прошел вперед, стрельцы маршировали следом. В иное время я бы обратил на
это внимание... Итак, есть версия о попытке духовного подрыва
существующего строя. С одной стороны, все варианты уничтожения нечистой
силы вроде бы должно приветствовать. (Хотя я не представляю себе, как мог
бы сдать в тюрьму ту же Бабу Ягу или подружек русалок, Ваню-полевика,
лешего и водяного. Вот Кощея - посадил бы с превеликим удовольствием!) Но
главное не в этом, а в том, что мы к себе в Лукошкино никаких "спасителей
человечества" не звали, и спасать нас от одной нечисти, вызывая для этого
другую, - не решение проблемы. Это ведь - что в лоб, что по лбу! А если
копнуть поглубже, то и вовсе...
- Ложись! Ложись, Никита Иванович!!! - Чей-то сумасшедший крик вернул меня
в действительность.
Чуть удивленно обернувшись назад, к сопровождающим стрельцам, я вдруг
увидел нацеленные в мою сторону стволы. Дымились фитили, лица целящихся
были искажены ненавистью, и то, что я успел вовремя подогнуть ноги, было
просто чудом...
- Хайль дойчланд! Капут руссиш швайн-полицай!
Грянул залп! Буквально в тот же миг - второй. Следом раздалось яростное
"Ребята, вяжи сукиных детей!", и чьи-то сильные руки помогли мне встать.
Из шестерых стрельцов, сопровождавших меня от ворот, четверо лежали на
земле, изрешеченные пулями. Двоим уцелевшим крутили руки веревками такие
же стрельцы. В пороховом дыму я с трудом отыскал Фому, в надежде получить
хоть какие-то объяснения. Старший стрелец протянул мне мою фуражку - рядом
с кокардой зияла солидная дыра от пули, палец проходил свободно.
- Еще немного ниже, и не было бы у нас сыскного воеводы...
- А что случилось? - наконец смог спросить я.
- Никита Иванович, ты у нас с утречка туго соображать стал. Разуй
глаза-то, али сам не видишь?
- Что за фамильярный тон, сотник Еремеев?! Субординацию забыли?
- Да вот уж забыл! - неожиданно сорвавшись в крик, разошелся старший
стрелец. - Ты что ж с людьми моими делаешь, умник милицейский?! Одного
похоронили, другой по сей день в бинтах ходит, нонешней ночью сам, своими
руками шестерым ребятам глаза закрыл! Я тут никому не позволю стрельцов
гробить! Кровь людская - не водица!.. И ты, участковый, мне в этом деле не
указ!
- Прекрати орать! - Я сгреб бледного от ярости парня и встряхнул изо всех
сил. - Что тут произошло?!
- Пусти, воевода... Не доводи до греха!.. Вместо ответа я как следует дал
ему в грудь. Присутствующие стрельцы так и замерли... Их мрачные взгляды
не обещали мне ничего хорошего, но нападать на главу милицейского
управления они тоже не решались. Положение спасла неизвестная девица,
идущая в такую рань от колодца с полными ведрами на коромысле. Одно ведро
я успел подхватить и окатил поднявшегося стрельца ледяной водой с ног до
головы. Еремеев только крякнул... С минуту мы стояли молча, огонек
опасного русского безумства в его глазах медленно таял.
- Прости, Никита Иваныч... Совсем голову потерял... Мало не восемь человек
за последние дни из строя вывели! Я ж как не в себе весь...
- Ты можешь членораздельно доложить, что же все-таки случилось?
- Могу... - кивнул он, потом повернулся к стрельцам: - Пленных - в поруб,
трупы с собой в отделение, на опознание. Охранять так, чтобы муха не
пролетела! Еще раз прости, сыскной воевода... Дозор у меня по ночи пропал.
Не явились к означенному часу. Пошли на поиски, мало ли чего... Нашли
только под утро, под мостком, всех... холодных уже. Ран на теле не видно,
от чего умерли - не разберешь. Одежду с них поснимали, одно исподнее да
кресты.
- Что за чертовщина?.. - помрачнел я.
- Ну, мы всю сотню срочным порядком под ружье, бабка твоя потребовала,
чтоб сию минуту к воротам бежали - у нее предчувствие. Глядим, ты идешь...
Вроде весь задумчивый, а того не видишь, что за спиной у тебя творится. Я
в голос ору! Тут они и махнули залпом. Ну, мы тоже... Дальше сам знаешь.
- Кто они?
- А ты не понял? Немцы! В платья стрелецкие переоделись, а рожи бритые
куда спрячешь? Хорошо, успели вовремя - не то, быть бы тебе на кладбище, в
могилке маленькой с крестом деревянным да фуражкой милицейскою.
- Спасибо...
- Не за что, - буркнул стрелец, но протянутую руку пожал. - Слышь, сыскной
воевода, с четверыми мы посчитались, но неужто допустишь, чтоб эта сволота
германская и дальше наших била?! Надо сей же день жечь слободу!
- Нет.
- Как... нет?
- Я сказал - нет! Не спеши, как друга прошу... Не все в этом деле так
просто. Если можешь, поверь, я найду виновных и заставлю их ответить за
погибших парней по всей строгости закона!
Еремеев сплюнул и ускорил шаг. Я надеялся, что он меня понял. Боже мой,
каким же дураком надо быть, чтобы принять переодетых немцев за дозорных
стрельцов... Их ведь даже внешне не спутаешь. Мне ведь бросилось в глаза
их дружное марширование, в войске царя Гороха эта наука еще даже не
замышлялась. Жители немецкой слободы чисто брили лица, а стрельцы носили
усы и бороды, русские любят поболтать, а эти не сказали ни слова за всю
дорогу. Я должен был почувствовать неладное...
Баба Яга ждала меня в тереме не в лучшем расположении духа.
- Живой?
- Так получилось...
- Бедовая твоя голова, участковый... Есть хочешь?
- Нет. Вы слышали, что произошло?
- Про стрельцов-то убитых? Слышала... - Бабка села рядышком, сумрачно
скрестив руки на груди. - Плохо наше дело... По всем статьям плохо!
- Да... - вынужденно признал я. - Такое впечатление, будто бы все наши
планы заранее известны противнику. Он всегда успевает ударить первым. Я
чувствую себя связанным по рукам и ногам. Ночью убито шесть человек, и
убийцы почти наверняка - те немцы, что в меня стреляли. Убежден, на
Сертаков Виталий
Акунин Борис
Никитин Юрий
Круз Андрей
Сапковский Анджей
Прозоров Александр