Валюженича. Тэд беззаботно улыбнулся и предложил Степе съездить вместе с
ними, пообещав, что кроме самого профессора в их лаборатории не ожидается
никаких чудовищ. Степа охотно согласился: после вчерашней ночи хотелось
хоть ненадолго очутиться среди нормальной жизни, где не надо ежесекундно
ждать смерти и держать оружие наготове. Но повидать грозного Робера не
удалось. Они уже собирались усаживаться в красное авто Шарля, когда к дому
подкатил другой, столь же знакомый, автомобиль, и капитан, которого звали
Виктором, пригласил Степу к генералу.
в сторону Монпарнаса. Капитан, узнав, что беспокоит Степу, сообщил, что
беседа состоится в другом месте.
знакомую л'Арк Триомф и полюбоваться творением инженера Эйфеля. Увы, у
него вновь не было возможности увидеть все это вблизи. Прекрасный Париж
оставался для него городом за стеклом автомобиля. А в следующий раз
Косухин надеялся побывать здесь лишь в составе рабоче-крестьянской Красной
армии, если французскому пролетариату понадобится братская помощь...
консьержем и коврами на лестницах. В дверях посетителей встретил молодой
человек в штатском, но с неизменной военной выправкой. Он не сказал ни
слова, внимательно осмотрел гостей и кивнул Степе. Сопровождающие остались
за дверью.
услышать Косухину, покуда он шел по огромной прихожей, увешанной
акварелями и разными дорогими безделушками. Здесь явно жили не те, кто
зарабатывает хлеб трудовыми мозолями. Косухин невольно сжался, готовясь к
чему-то неприятному. Он уже бывал в таких квартирах, хотя, конечно, не
парижских. Но в те квартиры он врывался с оружием, когда брал города или
очищал их от белой сволочи. Здесь же он был гостем - и хорошо, если
гостем.
большой гостиной. Здесь также висели картины, но уже не акварели, а
полотна, писанные маслом, - портреты и морские пейзажи. Люстра сверкала
хрусталем, ноги тонули в ворсе персидского ковра. Шторы были задвинуты, и
в комнате царил полумрак, мешавший разглядеть тех, кто здесь собрался.
Впрочем, Наташу и Богораза Степа узнал, едва переступив порог. При его
появлении генерал встал.
высокому начальству. Степе стало интересно - он все-таки попал в самое
сердце программы "Мономах"!
окна, встал высокий чернобородый мужчина в дорогом, явно сшитом на заказ
костюме: крепкий, подтянутый типичная "офицерская кость".
широкой и сильной, и Косухин почувствовал к этому человеку неожиданную
симпатию. Может, причиной было лицо - широкое, открытое, с выразительными
темными глазами, сразу почему-то показавшееся очень знакомым. В темных
волосах и бороде серебрилась седина. Человеку было явно за пятьдесят, хотя
выглядел он значительно моложе.
осматривал гостя. - А вы похожи на брата!
негромко произнес Богораз, и Косухин вновь напрягся. Вот, значит, кто
посылал серебристые стрелы в небо! Александр Михайлович улыбнулся:
знакомы... Прошу...
резко вскочил высокий - еще выше хозяина дома - молодой человек и быстрыми
резкими шагами подошел к гостю. Щелкнули каблуки:
фотографии: породистый аристократ давней чистой крови, тонконосый, изящный
и одновременно жилистый - прирожденный победитель, живущий в каком-то
особом мире, где не могло быть места Косухину. Степа вновь, как когда-то,
желчно позавидовал и одновременно разозлился. Именно этого, с голубой
кровью, отправили первым в эфирный рейс, чтобы князь, а не крестьянский
сын навек вошел в историю.
Степиных размышлениях, энергично, по-спортивному пожал гостю руку.
Барятинским. Сразу стало ясно, что Александр Михайлович и князь Андрей
здесь главные. Наташа держалась поодаль, а генерал Богораз вообще старался
лишний раз не обращать на себя внимания. Впрочем, ни Барятинский, ни
гостеприимный хозяин никак не подчеркивали свое превосходство. Этого не
требовалось: их первенство не нуждалось в утверждении, оно было явным,
изначальным, и не могло быть даже поставлено под сомнение.
все замолчали. Пользуясь этим, Косухин еще раз бросил взгляд на хозяина.
Да, этот человек привык властвовать, и это получалось у него без малейшего
труда. Смущало бдительного Степу не это - ему приходилось видеть больших
начальников. Беспокоило странное сходство виденного им впервые
чернобородого с кем-то, хорошо знакомым. Но память почему-то отказывала, и
Косухин недовольно вздохнул.
ровен и спокоен. - Комиссия Российской Империи по эфирным полетам
продолжает работу. Все вы знаете причину сегодняшней нашей встречи. Нам
нужно многое решить. Но вначале предлагаю заслушать господина Косухина.
Степан Иванович, прошу вас...
Степан на заседании иной комиссии, например Сиббюро ЦК, он знал бы как и
что докладывать. Здесь же приходилось быть осторожным и одновременно не
хотелось выглядеть неотесанным неучем, ставшим случайным свидетелем
великих событий. Тут хорошо знали Николая, а Косухин не хотел подводить
брата.
но понял: так говорить не следует. Белая кость, похоже, впервые
встречается с настоящим большевиком, и он не может позволить, чтобы на
холеных лицах этих господ мелькала снисходительная улыбка.
Барятинский. Степа вздрогнул, но тут же успокоился. Похоже, им
действительно интересно. Что ж...
Потом слесарил... В партию вступил в сентябре 17-го...
догадается...
потом - батальона. С осени 19-го - на подпольной работе в Сибири...
сузились глаза Богораза. Во взгляде Наташи, напротив, был заметен явный
интерес, словно Степан прибыл не из РСФСР, а с планеты Марс. Барятинский
смотрел на живого большевика даже одобрительно, как будто борьба за дело
мирового пролетариата была редким, изысканным видом спорта. Лицо хозяина
дома оставалось приветливым, но темные глаза говорили о привычном
выработанном долгими годами внимании. Для такого человека не существовало
мелочей, и даже биография красного командира Косухина была ему необходима
для дела, которым он руководил.
то, что рассказывал Ростислав.
Колчака прибыть в Иркутск и найти генерала Ирмана. Он должен был передать
ему пароль...
"чердынь-калуги", интеллигентская манера изъясняться. Может, он наслушался
людей, с которыми пришлось разговаривать в последние месяцы, а может,
помогло то, что он много раз пересказывал сам себе эту историю, готовясь к
неизбежному отчету в красной Столице.
по партии, поведал, как брал Семена Богораза, как осаждал дом на
Трегубовской, как пузырился липким жарким пламенем огненный гриб, плавя
затвердевший январский наст. И так же спокойно он говорил о том, что
слыхал от других: об упавшем возле умолкшего пулемета Казим-беке, о
подземном ходе, ведущем в старую часовню, и о пустой холодной тайге, по
которой уходили беглецы.
командиром 305-го. Это не его тайна. О Венцлаве он расскажет лишь в
Столице...
Семирадский, а дальше уже почти нечего было скрывать. Степа заговорил о
полете на "Муромце", о том, как менялись за штурвалом Николай, Наташа и
хныкающий студент Богораз, и заметил, что девушка смотрит на него
изумленно, а в глазах генерала блеснула затаенная гордость.
Александра Михайловича дрогнуло - когда Косухин упомянул о красном флаге
над Челкелем и о том, как бросил на стол свое удостоверение, принимая
комиссарство над полигоном...
пытался предъявить фальшивый приказ Адмирала. С этим следовало разобраться