Чтение 21–й страницы книги ~Печать на сердце твоем~

- Вот и советуй такому! Ладно, недосуг мне, за дело пора. Вон, вечер уже! А вы у печи ложитесь, да не вставайте, а шум услышите - отвечать не вздумайте. А то ответил один, одни валенки остались! Вечер? Да ведь и часу не прошло? Згур недоуменно взглянул в маленькое, затянутое слюдой окошко и головой покачал. И вправду - стемнело совсем. Ну и заговорились они!

Хозяйка достала лучину, долго возилась с огнивом, затем накинула старую, всю в заплатках, шубу, прислушалась и покачала головой:

- Шумно сегодня будет! Не иначе, волков укрывных с цепи кто-то спустил. Спите, моя то забота! Дверь хлопнула. Пахнуло морозом, послышался отдаленный гул, словно застонала сама земля. Гости остались одни.

- А могла бы и в печь посадить, - заметил Згур. - Что, Ярчук, у тебя дома такие живут?

- Всяки живут, - неохотно откликнулся венет. - Смел ты, боярин, да глуп. Не с тем шутишь! Згур даже не обиделся.

- Бритву дать? Хорошо бреет - румская! Ярчук схватился за бороду и нахмурился. Згур совсем развеселился. Ну конечно, в бороде - вся сила! И в баню

ходить опасно.

Ночью разбудил шум - громкий, у самой двери. Не открывая глаз, Згур сжал рукоять лежавшего рядом меча. В избе? Вроде нет, снаружи...

- Выходи-и-те! Выходи-и-ите!

Згур встал, быстро осмотрелся. Лучина давно погасла, сквозь окошко сочился неяркий серебристый свет. Наверно, луна уже высоко...

- Выходи-и-те! Ску-у-учно нам! Тошно-о-о! Меч сам собой оказался в руке. Если войдут... - Молчи, боярин! - прошелестело рядом. -Не отвечай!

- Ску-у-учно нам! Выходи-и-ите! Выходи-и-ите! Внезапно показалось, что в избе похолодало. Ледяной ветер ожег лицо, забрался за ворот.

- Выходи-и-ите! Ску-у-учно нам! Тошно-о-о нам! Згур присел, отложил в сторону бесполезный меч. Все верно, хозяйка предупреждала. Оно и не дивно, на погосте

ночуют...Что-то заскреблось в дверь, дернуло, навалилось.

- Отзови-и-итесь! Впу-у-устите! Ску-у-учно! Страх отступил. Не исчез - спрятался, не мешая соображать. В дверь не войдут - кто бы ни стоял там, снаружи. Ну и местечко! Впрочем, и на постоялый двор лихие люди напасть могут. Тех и приглашать не нужно!

- Ску-у-учно нам, тошно-о-о! Земля холодна, держит - не пускает! Отзовитесь! Окликни-и-ите!

Голоса стали тише, послышался глухой протяжный стон - и, словно в ответ, что-то заголосило, завыло, совсем рядом, за спиной. Згур вспомнил, сзади - опушка. Волки? Но волки воют иначе...

Внезапно настала тишина - звенящая, гулкая. Згур вскочил, прислушался. Ничего! Только дом поскрипывает, рассохся, видать.

- Ложись, молодой боярин! Ушли, не вернутся! Згур вздохнул, вытер пот со лба и прилег на теплый, нагретый пол. Интересно, испугался ли венет? Наверно, испугался, тут любой храбрость потеряет. А если бы они в лесу заночевали? Где-нибудь поблизости? О таком и думать не хотелось.

Разбудил его холод. Згур поежился, открыл глаза. Утро, в окошко солнышко светит. Но почему так холодно?

На полу лежал снег - нетронутый, чистый. Печь обжигала, но не жаром, а льдом. Неужели за ночь так остыла?

Сзади послышалось знакомое постанывание. Ярчук уже собирался, деловито застегивая полушубок.

- Пошли, молодой боярин! Ждать нечего!

Згур не ответил, разглядывая избу. Теперь она показалась совсем маленькой, словно съежилась за ночь. Исчезли связки трав, миски, даже лучина.

- Не понял, видать? - Ярчук покачал головой. - А ты дверь открой!

Згур накинул полушубок, шагнул к порогу. В глаза ударил яркий свет. Перед ним была опушка - молчаливые заснеженные деревья, нетронутый снег под ними. Ни лестницы, ни погоста.

Згур спрыгнул вниз, обошел избу - и только вздохнул. Вот и лыжи - в снегу, где и лежали, вот и лестница. Он поглядел наверх - дверь пропала. То есть не пропала, а была там, где и положено - с другой стороны. Он осмотрелся, думая найти следы тех, кто приходил ночью, но ничего не заметил. Да, дела!

Уходили молча, быстро, стараясь не оглядываться. Згуру все время казалось, что кто-то смотрит в спину, ждет. Только на дороге, когда погост скрыла стена леса, он облегченно вздохнул и помянул Мать Болот. Выручила!

- Ну что, бритву дашь, боярин? - поинтересовался венет, поправляя крепления. - Аль мне так бородатым и бегать?

Згур даже рот от изумления раскрыл. "Чугастр", оказывается, еще и шутить умеет!

Оставалось пообещать Ярчуку бритву да гребень с рушником и мылом в придачу. Не удержавшись, Згур спросил, отчего это борода силу дает?

На этот раз изумился венет. Покрутив головой, он наставительно заметил, что такое любому "дитенку" у них ведомо, а "молодому боярину", что подбородок каждый день невесть зачем скребет, такое и подавно знать должно.

На этот раз Згур все-таки обиделся. Этот дикун его что, за мальчонку принимает?

- Что-то ты больно мудр, Ярчук из рода Бешеной Ласки.

- Мудр - не мудр, - венет поскреб бороду, - да только тебя постарее. Кой-чего и видал.

- И сколь же тебе годков? - не утерпел Згур. Ответом был знакомый хмурый взгляд. Венет укоризненно вздохнул, словно и впрямь с мальчишкой речь вел:

- Сколько, сколько! Не дитенок, чай! Месяц назад двадцать четыре набежало!

Глава 10 ХОРОМИНА

Вокруг стоял тихий, заснеженный лес, где-то далеко перекликались какие-то птицы, радуясь вышедшему из-за туч солнцу. Дорога сверкала нетронутым снегом, идти было легко, лыжи сами бежали вперед. Подъем кончился, шлях повернул вниз, и Згур заскользил по твердому насту, оставив далеко позади одышливого венета.

Удивление прошло. Подумав, Згур рассудил, что Ярчук, вероятно, ошибся. То ли оговорился, то ли у них, у лесовиков, годы иначе считаются. Двадцать четыре! Выходит, этот "чугастр" его всего на четыре года старше! Да быть того не может! На вид венету сорок пять будет, а держится и говорит - на все полета! Двадцать четыре! Смешно!Правда, Ярчуку следовало отдать должное. Вспомнив, как вел себя венет, Згур понял: тот сразу догадался, отчего изба на столбах к лесу дверью стоит. Правда, сейчас, когда Небесный Всадник ярко светил на чистом - ни облачка - небе, вчерашнее стало казаться нелепым сном. Может, и не было ничего? Мало ли что ночью померещится? Интересно, каких это ему девок избегать следует? Не Улады же, в самом деле! Да и не девка она теперь - чужая жена. И что за перекресток, где меч трогать не надо?

В подобные советы не очень верилось, особенно днем, при ярком свете. Кобники да наузники горазды над людьми смеяться. А ежели их хозяйка и вправду была Костяная, то и подавно. Згур помнил с детства - нежить никогда правды не скажет. Значит, и совет лучше забыть. А жаль! Славно было бы Ярчуку бороду подкоротить!

На привале, у маленького костерка, венет вновь достал мапу. Згур присел ближе, пытаясь понять, где они и сколько еще добираться. Выходило немного - дня три пути от силы. Первый раз можно заночевать в селе. Вот оно - маленький домик возле самой дороги. Ну а дальше, до самого шляха, - пусто. Лес, один лес. Правда, и погост на мапе не обозначен. Глядишь, и подвернется избенка с дверью да крышей! Згур еще раз смерил расстояние, попытался пересчитать. Ничего, дойдут!

Он занялся костром, грозившим погаснуть. Между тем Ярчук, неспешно спрятав мапу, извлек из-под рубахи уже знакомый амулет - две створки, друг с другом скрепленные. Важно насупив брови, он пристроил его на колене, раскрыл...

Згур не утерпел, глянул. Между створок оказались тоненькие листочки, по которым муравьями бежали странные значки.

- Литерник это! - сурово заметил Ярчук, не оборачиваясь.

- Лит... Что? - не понял Згур.

- Литерник. Потому что литеры. Чтоб книги разуметь. Хотелось вновь переспросить, но тут пришла догадка. "Литеры" - наверно, просто значки для письма! Ишь, грамотный!

-А на каком это наречии?

- На нашем, венетском. - Ярчук закрыл "литерник", вздохнул. - Добра людь подарила. Переглядываю, не запамятовать чтоб. Я и верши знаю!

Заметив недоуменный взгляд своего спутника, венет приосанился и снисходительно пояснил:

- Верши - это как песня, тока петь не надоть. Говорить их надоть громким голосом, чтоб слышно было. Аль у вас вершей не складывают?

Згур внезапно почувствовал себя желторотиком, впервые взявшим в руку деревянный меч. Меч-то ладно, а вот "верши"!..

- Послушай вот! Друг мой склал. Верш про людь убогу да бедну, котору злы бояре со свету сжить хочут...

Ярчук нахмурил кустистые брови, откашлялся, набрал побольше воздуха и заговорил мерно, покачивая кудлатой головой:

О горе бедным людям на свети,

Що не могуть скутечнои радости имети!

А багатому аще и скорб часом ткнеться,

То в том же йому часи рыхло и минеться.

Бо багач судиям очи мздою забивает

И тоею до конца очи ослипляет.

А убогий неборак, хоч мало споткнеться,

Певне, побиденному, дармо не минеться...

Сильный стон не дал продолжить. Ярчук откинулся назад, широкая ладонь прижалась к пояснице. Наконец приступ прошел, венет жадно глотнул холодный воздух...

- Клятые огнища! Вот злы бояре меня туды и отправили! Я много вершей знаю! И петь тож могу...

Згур с ужасом представил, как венет с его голосом сейчас затянет что-нибудь этакое, про "бедную людь", но на этот раз обошлось. Ярчук, вновь бросив снисходительный взгляд на "боярина", "вершев" не знающего, достал "литерник" и углубился в тайны венетских значков. Згур не возражал. Пусть учит, лишь бы петь не начал!

...Как ни спешили, но сумерки застали их в пути. Только через час после раннего заката вдали показались черные крыши села.

Засады они не заметили. То ли сумерки помешали, то ли те, что в кустах хоронились, свое дело знали. Резкий свист - и на дорогу выбежала дюжина крепких парней в лохматых полушубках. Одни заступили путь, другие стали с боков.

- Аригэ!

Румское слово показалось знакомым. Ну конечно! "Аригэ!" - "Стойте!"

Згур быстро оглянулся. Оружия у парней не было, зато каждый держал в руках увесистую дубину, а еще двое грозно сжимали длинные колья с обожженными на огне концами.

- Аригэ! Амэ - гер!

Оружие Згур бросать не собирался. Еще чего! Краем глаза он заметил, как Ярчук медленно опускает руку к поясу...

- Погодите! - драться с дубинщиками совершенно не хотелось. - Вы чего?

Вопрос получился не особо понятным, но, как ни странно, подействовал. Дубины и колья нехотя опустились.

- Румы? Венты?

Вначале Згур не понял, почему-то подумав о своем спутнике, но затем сообразил. Для румов все они "венты", что сполоты, что лехиты, что Ярчуковы венеты.

- Валин. Войско Палатина Ивора. Слыхали? О Коростене Згур решил промолчать. Велгу в этих местах могли не знать, Ивор же - другое дело.

- Так вы Иворовы кметы? Не Катакита?

Странное имя показалось знакомым. Ну, конечно, мятеж у румов, войско Катакита осаждает Рум-город!

- Вам что, валинские ворота перечислить? Что-то давно наши "коловраты" сюда не заезжали!И вновь подействовало. Парни отошли в сторону, кто-то буркнул: "Ну, звиняйте!" Но Згур вовсе не собирался "звинять".

- Спрашивать надо, а после с дубинами бросаться! Вы что, забыли, как гостей встречают?

В ответ послышались обиженные голоса, что гостям здесь всегда рады, да вот времена пошли худые. Катакитово войско под столицей разбили, так оно по всем углам разбежалось и сюда, в Нистрию, того и гляди нагрянет. Да и зима выдалась тяжкая: то волки, то навы, то мертвяки за-ложные. А сейчас и вовсе беда приключилась...

То, что в селе беда, Згур понял сразу, стоило лишь оказаться на маленькой улочке, вдоль которой выстроилось два десятка крытых темной дранкой изб. На выгоне собралась толпа, отчаянно голосила женщина. На гостей никто не обратил внимания, только стоявшие в толпе слегка потеснились, давая проход.

Наконец удалось отыскать войта - одноглазого старикашку с редкой козлиной бородкой. Услыхав, что гости из Валина, он тут же закивал, пообещав и накормить, и в тепле разместить, только вот бабу глупую утешит да народ вразумит, потому как беда, беда, беда...

Вскоре все стало ясно. У молодой женщины пропал ребенок. И не украли - силком взяли. Муж на полатях лежит без памяти, кровь каплет, остановиться не может, а ребенка и след простыл...

Згур переглянулся с венетом. Наверно, в голову им пришла одна и та же мысль. След, может, и простыл - холодно, так ведь душегубы по снегу шли, не по воздуху! Или опять сани без коней?

Становилось ясно - что-то не так. Следы есть, и свежие, и парней крепких в селе хватает, да только никто вдогон не идет. Стоят, головами кивают, ждут чего-то...

Толпа начала расходиться. Рыдающую женщину вели под руки, войт побежал присматривать избу для гостей. Згур с Ярчуком вновь переглянулись. Да как же это? Дяденьки! Дяденьки! Вы и вправду альбиры? Увидеть того, кто их альбирством интересуется, оказалось мудрено. Мальчонка - от горшка два вершка, черная шапка на самые брови налезла, из полушубка худая шея торчит.

- Я - нет! - невольно улыбнулся Згур. - А вот дяденька Ярчук - он альбир и есть!

- Дяденька Ярчук! - мальчонка бросился к венету, обхватил колени руками, ткнулся мордашкой. - Дяденька альбир Ярчук! Спаси братика! Они все боятся! Они все трусы! Я знаю, где братик!

- Что?! - Згур наклонился, схватил мальчика за плечи: - Боятся? Почему?

- Погодь, боярин! - венет отстранил Згура, присел, погладил малыша по заплаканному лицу. - Кличут как, малец?

- Жигша я! А братика Бельком назвали...

- А меня, стало быть, Ярчуком. Так кто твоего братика украл? Котора нелюдь?

- Так нелюдь и есть, - вздохнул Жигша. - Коровяк украл. Чаклун он, наузникам здешним - первый слуга! Он братика в Хоромину унес, я знаю!

Подбежал войт, радостно сообщив, что ночлег для гостей готов, но Згур, не дослушав, сгреб одноглазого за ворот:

- Так что тут у вас творится, человече?

"Человече" моргнул и речи лишился, словно язык поперек горла стал. Пришлось тряхнуть, да посильнее, чтобы язык на место вернулся вместе с памятью. Одноглазый даже всплакнул, но стоял твердо: никакого Коровяка знать не знает, и о Хоромине ведать не ведает, и не их, людей пришлых, это дело...

Ярчук явно хотел вмешаться, но Згуру помощники не требовались. Левое ухо войта оказалось крепко сжатым, после чего одноглазому было обещано, что ухо он получит в подарок, после чего последует нос, а уж затем...

Дальнейшего не понадобилось. Вслед за языком пробудилась память, и вскоре все стало ясно.

Коровяк - чаклун-заброда, появился в селе три года назад. Его не трогали - боялись, особенно после того, как трое обидчиков один за другим в Ирий отправились: кого бык забодал, кто в болото забрел, а кто сам на шею удавку набросил. Был чаклун для сельчан небесполезен, но просил немало, и не харчами, а серебром. А главное - сошелся он с иными, что в лесу жили - то ли кобниками, то ли наузниками, а может, и с кем похуже...

Згур тут же вспомнил Ичендяка. Не с ними ли Коровяк дружбу водил? Имена - и те схожи.

Дети уже пропадали - и в соседнем селе, и в дальнем. Зачем они чаклуну - о том старались не думать. День назад Коровяк предложил молодой матери горсть серебра за полугодовалого Белька. Молодуха отказалась, и вот...

Хоромина же стояла посреди леса. Не близко, но и не далеко. Но тут у войта и язык отказывал, и память пропадала - всеконечно. Он лишь повторял, что лучше бы гостям в это дело не соваться, но уж ежели сунутся, то пусть не обессудят, ибо в соседнем селе пытались, и в дальнем тоже пытались...

Как только пальцы Згура отпустили покрасневшее ухо, одноглазый сгинул - будто ветром унесло. На выгоне остались лишь Згур с венетом - да Жигша.

- Пособи, дяденька альбир Ярчук! Спаси братика! Тебе мамка хлеба отвесит, серебра даст!

Згур, от альбирства отказавшийся, явно не вызывал у мальчонки доверия.

Венет снял шапку, долго чесал затылок, вздохнул:

- Ин не взял я амулет! Добрый амулет! Добра людь подарила!

Згур, вновь вспомнив Крутя Немереного, тоже пожалел, но не об амулете, а о гочтаке. Тоже вещь небесполезная!

- Ладно! - решил он. - Давай, Жигша, веди к Хоромине!

- А ты тоже пойдешь, дяденька? - поразился мальчонка. - Ты же не альбир!

Згур только руками развел. Ну не альбир. Бывает!

Ночной лес встретил их глухой тишиной, лишь где-то вдали слышался крик одуревшей от мороза птицы. Жигша, успевший сбегать домой за лыжами, уверенно скользил по насту, указывая дорогу. Бежать было легко - вещи оставили в селе, захватив только оружие. Згур пристроился за пареньком, далеко обогнав Ярчука. Надо было спешить, приближалась полночь, и одни боги ведали, жив ли еще маленький Белек. Не для того его Коровяк украл, чтобы кашей кормить!

След был виден - чаклун шел на лыжах, останавливался, зачем-то кружил, обходя поляны. Удивительно, но Згу-ру не было страшно. Он всегда опасался связываться с чак-лунами да кобниками, но на этот раз ощущал лишь злой азарт. Одно дело наговоры шептать да травы варить, иное - детей у матери красть. Это уже не чаклун - тать! А с татем разговор короткий. Только бы не растеряться, не дать себя провести, как когда-то с кувшином! Эх, гочтака нет!

Думалось и о другом. Ярчук хорош, чтобы кметам в драке ребра ломать да мечом улочку прокладывать. А как увидит какого-нибудь Крутя Трижды немереного, не застынет ли столбом, молитвы свои шепча? И Згур впервые пожалел, что с ним нет Черемоша - и Улады. Те бы точно не растерялись!

Внезапно Жигша остановился, поднял руку. Згур подъехал ближе.

- Тише, дяденька! Вот она!

Вначале Згур ничего не увидел, кроме высоких старых деревьев. Но вот свет луны скользнул по серой кладке. Стена! Да не просто стена! Таких камней Згур еще не видывал, каждый - с быка, а то и поболее. И впрямь, волаты строили!

Стена уходила ввысь и резко обрывалась. Верх ее был разрушен - давно, в незапамятные годы. Между громадных камней пустили корни старые деревья.

- Вход есть?

- Есть! - Жигша шморгнул носом. - Да только я тебе его не покажу. Я его дяденьке альбиру Ярчуку покажу!

Подъехал венет, выслушал, погладил бороду, скрывая усмешку:

- Ну, веди!

Они свернули влево и почти сразу же наткнулись на ворота. Точнее, здесь были ворота, но теперь от них остался лишь проход, посреди которого лежала громадная глыба. Згур смерил взглядом высоту и подивился. Это же какого роста были те, что здесь жили?

За воротами вновь были стены, такие же мощные и столь же разбитые. Немало силы ушло, чтобы построить такое - и еще поболе, чтоб разрушить. Проходы уходили во все стороны, но снег подсказал - чьи-то лыжи проскользили тут совсем недавно. Да не одни! А вот и валенки! Згур прикинул размер и хмыкнул. Ну и ножища!

Жигша, столь смелый в лесу, теперь, когда вокруг сомкнулись каменные стены, совсем растерялся. Згур хотел оставить его у входа, но мальчонка вцепился в руку Ярчуку и заныл, отказываясь уходить. Пришлось махнуть рукой и идти дальше.

Лунный свет падал на руины, искрился, отражаясь в глубоком снегу. Стояла странная гулкая тишина, и Згуру начало казаться, что он слышит дальние, еле различимые голоса. Играла свирель - грустно, немного заунывно. Згур помотал головой - мелодия исчезла, но затем вновь появилась, уже чуть громче, ближе.

Згур оглянулся. Венет молча шевелил губами, держа пальцы знаком оберега. Жигша - тот вообще глаза закрыл, вцепившись в рукавицу венета. Згур вздохнул - воинство! Сюда бы несколько ребят из Учельни!

Впереди стало светлее. Коридор заканчивался огромным залом. Згур задержался на пороге, выглянул...

Белый снег исчертили следы лыж. Они уходили в дальний угол, туда же тянулись отпечатки валенок. Со следами ясно. А это что?

Згур поглядел налево и замер. Белая, покрытая легким снегом рука сжимала подлокотник громадного кресла...

Волат застыл недвижно - каменный, покрытый глубокими черными трещинами. Снег покрывал голову, скрывая высеченную в белой тверди диадему. Левая рука лежала недвижно, правая - сжимала посох с отбитым навершием.

Згур покачал головой. Диво! Ну и тонкая же работа! Правда, слово не очень подходило. Тонкая! Этакую глыбищу резцом изукрасить! Славные были мастера!

- Видел такое! - венет огладил бороду, вздохнул. - Тока этот поболе будет. На Донае город есть, так там тож храмина стоит...

Сзади послышался испуганный писк. Очевидно, Жигша все же осмелился открыть глаза.

Мимо волата проходили тихо, стараясь не шуметь. Згур не выдержал - поглядел наверх. Внезапно каменные глаза сверкнули теплым живым огнем. Згур зажмурился. Нет, почудилось! Просто снег упал в каменные глазницы. Но еще долго ему казалось, что древний волат, потревоженный в своем недвижном покое, провожает взглядом непрошеных гостей...

Следы вели в еще один коридор, поуже. Он сохранился лучше, уцелели даже своды, а под ногами вместо снега заскользил чистый полированный камень. Стало темнее, хотя небольшие окна все же пропускали блеклый лунный свет. Внезапно Ярчук замер, затем, чуть подумав, указал рукой вперед. Згур не понял, и венет молча показал один палец. Ясно! Впереди какая-то тень, не иначе там другой коридор, поперечный.

Венет, знаком велев своим спутникам оставаться на месте, неслышно заскользил вдоль стены. Жигша рванулся следом, и Згур еле успел перехватить мальца. Рука легла на рукоять меча. Если там засада...

Внезапно черная тень стала еще чернее. Что-то дернулось, рванулось вперед - и с хрипом сползло на пол. Ярчук осторожно выглянул, замер, а затем спокойно вытер нож о полушубок того, кто лежал перед ним.

Згур поспешил вперед, но помощь не понадобилась. Тот, кто ждал за углом, сжимая в руке тяжелую секиру, уже ничем не мог навредить. Крепкий парень, курносый, светлые волосы выбивались из-под черной мохнатой шапки...

Сзади тихо ойкнул Жигша. Згур обернулся, приложил палец к губам. Внезапно показалось, что с телом что-то не так. И шапка на месте, и валенки. А вот лицо...