АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
...И уже земля под ногами (калидонская!), а я все думал, что не так? Может, дядино лицо не понравилось? То есть понравилось, да только странное оно какое-то. Улыбается дядя - а лицо... такое. Серое, неживое - как у деда Адраста. Словно мы и вправду по Лете плыли.
Да нет, ерунда все это! Просто я моря... не боюсь, понятно, но не очень это море люблю. Так себе. Чуть-чуть.
* *
А я-то понять не мог, чего это тетя Деянира у меня спросить хочет? И так подходит, и этак, и намекает вроде (ба-а-асом, ба-а-асом!).
А твой друг почему не приехал? Как его.. Сориск, Сефей...
Ну да, как же! Забыла она Сфенела Капанида!
Ай, тетя!
Пришлось пояснить: не смог. Занят потому что. Женится.
Помрачнела!
А в общем, молодец тетя! Мускулы из-под хитона буграми выпирают, да и не
только мускулы, губы, словно охрой помазаны - горят! И в доме все горит - блестит то есть. Тазы медные - хоть сейчас вместо доспеха пристраивай. И тарелки блестят, и миски (серебряные!). И стад, говорят, прибавилось.
Ну, за стада - это дяде Гераклу спасибо. Дедушка Ойней, пращур мой Живоглотный, уже несколько раз на войну его посылал. Да какая там война! Вокруг и городов нет, а в селах, как про Геракла заслышат, сразу откуп на телеги грузят. Ну и стада, понятно, гонят. И побольше, побольше!
Повздыхала тетя, повспоминала (не только дяде Гераклу есть что вспомнить!), а потом и мною занялась.
А ты сам, племянник, надолго ли? А то я одна, понимаешь, осталась.
Страшно одной-то! А ты вот какой крепыш вырос, защитишь, ежели что!
А у самой - хитон с плеча (этак незаметно, незаметно)... И язычок по ее алым губам - р-р-р-раз .Облизнулась! Я от тети к окошку отошел, за ставню потянул (тоже - незаметно, незаметно!). Если что - выпрыгну! Быстро бегаю - не догонит!
И ведь что интересно? Целый год дядя Геракл из дома носу не казал. А стоило мне весточку в Калидон прислать, что буду, и не один, а с другом (это я про дядю Эгиалея, понятно), так тут же оракул листьями прошелестел: пора богоравному герою в Додону съездить - овцу перед Диевым дубом заколоть. И не одному, а с чадами. Вот и поехал дядя. А Додона-то - в Эпире, не ближний свет! А из Эпира решил он к друзьям-кентаврам заехать (ни разу не видел я кентавров этих, обидно даже!) Ну а тетя Деянира, понятное дело, осталась - за стадами присматривать. Вот и не верь после этого в божье всевидение! А тетя между тем... Все, пора в окошко прыгать! Не выпрыгнул - дядя Эгиалей в дверь постучал. Спас.
В Калидон мы тихо въехали. Парней, что с нами были, за воротами оставили вместе со всем оружием, сразу же во дворец, к Живоглоту (тоже мне, дворец!), а лошадей за повод - и сюда. К тете. Хитрые мы, ой хитрые! Нет, это не я так думаю, это в Фивах подумают. Tyт уже небось гонец летит-задыхается: прибыли! тайно! колесниц и повозок! Плохо им спаться будет, в этих Фивах!
Простил? - это я.
Ха! - это дядя Эгиалей.
Ясно! Как же, простит меня Живоглот! Простит наследником придется признать.
А тут без меня их - фратрия целая. Наследников.
Да и не обо мне у них разговор шел. То есть и обо мне тоже, но так - краешком.
Все! Можно дядю на растерзание оставлять (пусть про стада тете Деянире рассказывает!), а самому чуток прогуляться. Только теперь и в самом деле посматривать придется. Потому как дядюшка Терсит...
...убил бы! А дядя Эгиалей говорит, что убить можно, но потом. Попозже. А пока дядюшка всем хорош: жаден, труслив, страшен, как гарпия, - и дедулю моего ненавидит. Тут во дворце целая шайка собралась - родичей. Собралась, ключи от сундуков с кладовыми к рукам прибрала, а дядю Терсита прочь выставила. В общем, наконечник стрелы из него не получится - но кое-кому придется поскользнуться.
Тот слиточек серебряный я ему так и не отдал. Из принципа. Небось до сих пор жалеет, что потратился. И пусть жалеет! А пообещать ему есть чего - за полмины удавится!
Люблю родичей!
* *
А если я не соглашусь, племянничек?
Так мы без спросу, дядюшка Терсит!
Узнают, узнают, хи-хи, не выйдет ничего!
Не выйдет - у тебя, дядюшка, добычу наберем. Куретам, знаешь, все равно, чьи стада угонять. Ха-ха!
Шутник же ты племянничек, хи-хи!
Ха-ха, дядюшка!
* *
Вернулся к тете Деянире, а на улице уже сумерки. Сумерки, дождик мелкий, ветерок с гор (Борей, по-здешнему - Дориец). Хорошо! Самое время гулять!
Про гулянье мы с дядей Эгиалеем и поговорили - после того, как я его из-за стола вытащил (сидят дядя с тетей, на головах - венки из цветов каких-то лиловых, от обоих - дух благовонный, дядя чашу к потолку тянет). Вытащил, про "Ганимеда" рассказал, где и как встретиться им с дядей Эгиалеем. Рассказал, он мне: "Кур-р-р-р-"-. Похоже так!
("Ганимедом" мы, понятное дело, решили меж собой в Калидоне Терсита называть, потому как красив больно. И привычки, говорят, вполне Ганимедовы. Вслух называть - на всякий случай. Ну а "Кур-р-р-р!" - еще понятие. Пора мне за реку. Из Этолии Калидонской в Этолию Плевронскую.)
Спросил я, когда его самого ждать. Потому как, если ночью, то хорошо бы у моста десяток родичей моих белозубых в дозор выставить. Тоже на всякий случай. А то знаем мы эти места!
Задумался дядя Эгиалей, на меня поглядел, потом на тетюДеяниру, венок на голове поправил... В общем, поутру решил ехать.
Ай, дядя! Ай, тетя!
АНТПСТРОФА-11
А потом начался пир. Да такой пир, что и на самом Олимпе не бывало. Всем пирам пир! Всюду не поспеть, аэду не воспеть. На всю Куретию Плевронскую!
Пируем!
Полетели гонцы по дорожкам да тропинкам под редким дождичком - мужей
куретских на поле Плевронское звать. На том поле уже и шатры стоят, и баранов с козами режут, и злое молоко наливают. Потому как радость великая - к Андремону-басилею, всей Куретии владыке, сын его приемный, Диомед Тидид, в гости пожаловал.
Хейя-я-я-я!
(Дядю Эгиалея они не заметили почему-то. Будто не было наследника
Аргосского. Даже странно как-то! Я то удивлялся!)
Поеду, Тидид! Может, еще застану отца. Если за стану-скажу, что ты-молодец...
Дядя Эгиалей усмехается, по плечу меня хлопает. А мя не по себе почему-то. И не из-за деда, ванакта Адраста, -из-за дяди. Вновь проклятый туман над морем вспомнился.
Договорились, значит? Ты помнишь...
Танагра, - киваю я, - ровно через семь дней, в пол день. Я успею, дядя!
Он кивает в ответ, берется за повод...
Почему не хочется, чтобы он уезжал? Почему не хо чется, чтобы все
начиналось?
Дядя, а нельзя все это... как-то иначе?
Поздно, - в его глазах тоже что-то странное, будт и он жалеет. - Мы готовились десять лет. Это - мечта отца...
И я понимаю - поздно. Кера уже вырвалась из Тартара, вот-вот вздрогнет мир от ее крика - Ну, мальчик!..
Обнял, снова по плечу хлопнул, вскочил на коня.. Ударили в мокрую землю копыта...
...А я папу почему-то вспомнил - как он с нами прощался...
А на пир уже, считай, треть Куретии собралась. Белозубые, чернобородые, в
плащах меховых. Ну и, понятно, оружие не забыли. И не потому, что воевать собрались (Какая война, понимаешь? Гость дорогой приехал!), просто, что за мужчина без оружия? Женщина - не мужчина!
Кричат бараны в ужасе предсмертном, гремят медные щиты, моросит дождик на Плевронском поле. И костры горят...
Пируем! Хейя-я-я-я!
А ветер-Дориец с гор дует, вести во все стороны разносит. И возвращаются
вести эхом, да таким, что ушам больно. Ойней Живоглот стада в ущелья дальние угоняет, добро из дворца вывозит - о пире услыхал. И уже поговаривают в землях дальних - неспроста пир этот. Видать, решил Адраст Злосчастный перед смертью слово свое исполнить, внуков на престолы вернуть. Только теперь не с Фив решил начать - с Калидона. Иначе зачем Диомеду на Плевронском поле с родичами гулять-веселиться?
А мы себе пируем. Хейя-я-я-я-я!
А гости - один за другим, баранов гонят, подарки везут. Басилею - отдельно,
сыну его Фоасу - отдельно, и Диомеду-родичу, само собой. Один панцирь медный привез, другой - копье, третий - щит, четвертый - поножи. И шлем, и лук. Странно как-то: сам собой у меня полный Доспех сложился.
Да чего странного? Обычай тут такой - оружие дарить. Днем пируем, ночью пируем, утром тоже пируем...
У Фоаса борода - до ушей. Как у его отца. И зубы - гвозди бронзовые кусать можно.
Пять сотен на запад послали. Еще две готовят. Думают, умные очень, понимаешь!
И зубы скалит. Смешно ему, Фоасу! И мне смешно: мы тут пируем, а фиванцы войска с востока на запад передвигают. И чего им бояться? Будто гуляют здесь титаны с главным титаном Диомедом во главе, все с сосну корабельную ростом, скалы плечом передвигают. Ведь далеко мы, чтобы в Беотию попасть, надо земли калидонские пройти, а потом и Локриду. А ведь все знают - не пропустит Живоглот куретское войско. Костьми своими живоглотскими ляжет!
Смешно! - Помнишь, Фоас, ты сказал, что мы вырастем, а мир -состарится?
Смеется мой родич. Помнит!
А когда народу на все поле набилось - кто в шатре, кто просто у костра, -
самое интересное начали. Это у ахейцев-неженок на пир флейтисток с танцовщицами кличут. А у куретов вместо музыки - звон медный, вместо танцев женских-девичьих - игрища военные. Прутья в землю воткнули - стрелами с сотни шагов сбивать, щиты вкопали - это для копий, дорогу под горой расчистили - на конях длинногривых гонять.
Пируем!
А ветер-Дориец все дует, вести разносит, а ему навстречу - эхо. И вот
однажды дрогнули горы, камешками мелкими вниз покатились. Потому что горькая весть - как гром. Стоишь, оглушенный, и что делать, не знаешь.
В Аргосе, за стенами Лариссы Неприступной, умер ванакт Адраст Талид, роду Амифаонидов, прозванный среди людей Злосчастным...
Тихо умер - не так, как жил.
Прощай, дед! Легкой тебе дороги! Хайре!
Замерло поле, понурили головы бородачи. Ведь радоваться приехали, не
печалиться! А тут горе такое! Потянулись толпами к шатру моему (мне и шатер подарили), головами качали, а затем камни собирать принялись. И выросла среди поля алтарь-гора, и вновь заревели бараны, и быки заревели, и вознесся к серым небесам жертвенный дым...
И еще пуще народ на поле наше повалил. Если радость, то и дома посидеть можно. А тут - беда, горе, ведь родич умер (сразу вспомнили, что дед мой Андремону-басилею - дядя троюродный)! И снова пир начался, но уже поминальный. А на поминальном пиру все должно быть: и бой с оружием, и пляски в броне полной, и многое, многое еше...
Поминаем деда Адраста!
Й- А дождь все капает, а эхо вести несет - нежданные, удивительные. Будто
бы у погребального костра Адраста-ванакта поклялись его родичи дедово обещание выполнить, внуков его в их царства водворить. И что собрались они в Элевсин, чтобы там помянуть Семерых, потому как сам Адраст перед смертью о том просил.
И Эгиалей, ванакт новый, собрался, и все сыновья-эпигоны, кто оружие носить может. И Сфенел, грозного Капанея сын, и Амфиараиды - Алкмеон Заячья Губа и Амфилох Щербатый, и Полидор Толстяк, и Эвриал Смуглый, и Промах Дылда. Все, вот только Диомед не с ними. В Этолии Диомед Тидид, на Плевронском поле деда поминает. Ему до Фив дела нет.
Собрались - и пошли. Воинов мало взяли, чуток (с клюв воробьиный), чтобы разбойники дорогой дары в храм Элевсинский не растащили. И дивится вся Эллады - что это? Для войска - мало, для посольства - многовато.
В Микенах стражу дополнительную выставили, в Фивах басилей Лаодамант смотр своим Серебряным Палицам устроил. А Тиресий-прорицатель сказал: "Пускай!". "Пускай!" - и все. Вот и думают в Фивах, затылки чешут. Чешут, а войскам на всякий случай на месте стоять велят. Потому как Элевсин - на востоке, а Диомед - на западе.
Вот так и в Кеми затылки чесали!
А на поле Плевронском уже не море - Океан! Новые гости за речкой шатры
разбивают - места нет. А в центре, У алтаря еще теплого, главное начинается. Воина не слезами- доблестью поминают. Копьями постучали, мечами позвенели, настала пора для "трагедии", а по-простому козлодрания.
Расчистили поле. По краям - полсотни удальцов верхами. Посреди - козел, огромный, седой, испугаться можно. Приготовились, ждут. Зрители ждут, всадники - и козел ждет. И вот ударила медь...
Ха-а-а-ай!!!
Рванули, дороги не разбирая, сшибая друг друга на мокрую землю. Мемекнул
козел, за шерсть седую схваченный. И вот уже тащат... перехватили... снова тащат... и вновь перехватили!
Ха-а-а-ай!!!
А выиграет в трагедии-козлодрании тот, кто козла к шатру басилееву бросит.
Да только непросто это! Падают, кричат, в шерсть козлиную вцепляются, от морд конских уворачиваются, от копыт - кто на землю свалился...
...А эхо не спит, вести несет. Из Элевсина повернули эпигоны прямиком к рубежам беотийским. Потому как велела сама Деметра, Элевсинской рощи хозяйка, дядю Амфиарая помянуть, что возле Фив навеки в землю ушел. А в Фивах уже войско готовят, басилеи местные дружины сзывают, да только опаска есть. С мальчишками-эпигонами две сотни всего воинов, а на западе Диомед Тидид со своими куретами пирует - деда Адраста поминает. А еще слушок появился: неспроста это. Пошлет Лаодамант, басилей фиванский, войска на запад, к Этолии ближе, а тут из Аттики эпигонам подмога подоспеет.
И чему верить? Разве что Тиресия-боговидца спросить, так ведь он свое уже сказал.
Пускай!
Упал у шатра козел, мемекнул в последний раз и в Гадес свой козлиный
отправился.
Допереживался!
Вот и победитель - грязный, в земле мокрой, одни зубы белеют. Так это же
Фоас! Ну, молодец, родич! Над полем Плевронским крик, над полем Плевронским рев, ба-силей Андремон сына целует, а вот и быка ведут с рогами золочеными и бубенцами на шее - серебряными. Победителю! Увидели куреты быка - замерли. Замерли - рты открыли.
Красаве!
Пока быком любовались, по шерсти мокрой гладили, на приап его бычий
смотрели (у-у-у-у-ух!), эхо свое несет. Не выдержал басилеи Лаодамант! Послал своих Серебряных Палиц на запад, к Этолии, и сам велел колесницу закладывать. Понятное дело! На востоке мальчишки, горстка невеликая (хоть и с самим Эгиалеем-ванактом). Хитрят, внимание отвлекают. А с Диомедом вся Куретия пирует. С оружием, при конях. Пирует, дух боевой до небес играми-ристаниями поднимает!
Пошептало эхо мне на ухо. И Андремону-басилею пошептало. Переглянулись мы с ним. Переглянулись, пошли быка смотреть.
Краса-а-авец!
* *
Сегодня, мама? Сейчас?
Да, сынок. Сейчас тебя разбудят...
Мама, я...
Ничего не говори! Ты победишь, Диомед. Ты уже победил!
* *
Просыпайся, Тидид!
В руке у дяди Андремона - факел. Трещит, смолой свежей пахнет.
Эгиалей взял Танагру. Три дня назад. Фивы сняли с запада все войска.
Протер я глаза, оглянулся.
Ночь, на поле - грязь растоптанная. Спят у костров мужи куретские.
Спят-досыпают - недолго осталось.
Кончилась козлиная трагедия. Настоящая впереди.
Начинаем?
Начинаем, дядя!
Начинаем, потому что Эгиалей, ванакт Аргосский, с горсткой мальчишек уже взял Танагру, ключ к Семивратым Фивам. Взял три дня назад (не было там войск, не было на запад ушли!), значит, сегодня, в эту ночь, он уже на полперехода ближе к столице. Начинаем, потому что Лаодамант Этеоклид Зевесовой молнией мчится спасать город, гонит войска по размокшим дорогам. Он думает, что догадался, понял, в чем наша хитрость... Ванакт Кеми тоже думал - и на копье попал! ...А может, и не думает - страх его торопит, глаза слепит, ведь эпигоны, сыновья Семерых, не смилуются, не пощадят - ни города, ни жителей. Десять лет фиванцы праздновали победу над нашими отцами - веселились, гостей звали. Теперь - наше веселье. И пока Лаодамант уводит дружины с запада, чтобы раздавить, растереть в кровавую грязь горстку наглецов-недоростков, пока узкие дороги забиты его войском...
...Семь дней! Я должен быть под Фивами через семь дней после Танагры. Три прошло, осталось четыре.
Аре-е-е-й!
Крик - громовой, тяжелый - обрушился на спящее поле. И отозвался, отразился тысячью голосов.
Аре-е-е-ей! Аре-е-ей! Это-о-олия! И над всем этим грозное, страшное:
Кур-р-р-р-р-р-р!
По. коням! Арей! По коням!
Куретам не нужно объяснять, куретов не нужно уговаривать. Арей пришел!
Могучий Эниалий, из богов бог, без которого жизнь - не жизнь, а бабье прозябание. Долго ждали, соскучились, от тишины надоевшей оглохли!..
Арей! На Фивы! Диомед Тидид, наш брат, наш вождь, веди!
Кур-р-р-р-р-р-р!
* *
Бьют копыта по грязи.
Бьют!
По грязи, лужам, по узким лесным дорогам, через холодные, вздувшиеся от дождей, реки, мимо почерневших герм, равнодушно пялящих пустые глаза...
Скорей!
Куретия позади, и Калидон тоже позади, вокруг - Локрида, мокрый пустой лес,
невысокие горы, острые зубцы скал.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 [ 21 ] 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
|
|