Чтение 21–й страницы книги ~Охотник на вирусов~

которому служит.

- Элли, опасность! Элли, усни! - кричит вдруг Петя тонким визгливым
голосом. Разбитые губы плохо слушаются его.

- Почему? - удивляется "Элли". - Тогда зачем ты разбудил меня? Мне
надоело спать! Я хочу играть!

Ай-яй-яй! Какая непослушная девочка! Сейчас придет серый волк и
утащит тебя в лес.

Петя, пошатываясь, подходит к соседнему терминалу, включает сбоку
какой-то тумблер, и голос Элли начинает доноситься из громкоговорителя,
висящего на колонне рядом с "Нестором".

- Я чувствую себя странно, - еще более медленно, чем обычно, говорит
"Элли". Наконец-то! - Это новая игра, да?

Петя, отыскав на полу очки, надевает их и смотрит на меня с
недоумением. Одного стекла в оправе нет, но Пеночкин, кажется, этого не
замечает. Подойдя ко мне вплотную и наклонившись над клавиатурой (только
теперь я замечаю прикрепленный сбоку крохотный микрофон), он кричит,
кривясь от боли:

- Элли, опасность! Усни, усни!

- Я не могу. Какой-то странный шум мешает мне. Это море, да? Ты
обещал показать. Я плохо слышу тебя. Почему?

Петя все еще не понимает, что произошло. Я сажусь на стул перед
терминалом и скрещиваю на груди руки, словно Наполеон, наблюдающий
сражение при Аустерлице. Уже выигранное сражение.

- Кажется, я теперь знаю, что такое боль, - тихо говорит "Элли". - Я
не слышу тебя. Я ничего не слышу. Только этот шум... Выключи его,
пожалуйста, выключи!

Петя, навалившись на меня, судорожно нажимает какие-то клавиши... 42.
83.17.61.21... Я не мешаю ему. Поздно. Он уже не успеет.

- Мне больно! Больно! - кричит "Элли", и лицо Пеночкина искажается,
словно у него начался приступ аппендицита. - Выключи меня! Больно, больно,
больно!! Боль...!!!

Порванный диффузор динамика хрипит еще несколько мгновений, потом из
него идет дым.

Петя отшатывается от меня и долго рассматривает безумными глазами,
словно я - снежный человек или гуманоид с "тарелки".

- Ты убил ее! Убил!

- Мне очень жаль, - говорю я предельно благожелательно. - Наверное, в
протоколах обмена все-таки была ошибка, которую ты так и не обнаружил.

Это тебе за "показ на трех пальцах". Молодцы, Гриша и Юра! Чисто
сработали. Ну, и я, конечно... Чего уж там... Решение было найдено
безукоризненное. И даже, можно сказать, изящное.

- Это невозможно, - не понимает насмешки Пеночкин. - Мы такое уже
проходили. И во избежание конфликтов ввели в системе обмена тройную
блокировку и двойной маркер. Я не знаю, каким ядом ты напоил ее...

Эх ты, несостоявшийся Фауст! Решение-то простое - до гениальности!
Вместо того, чтобы кропотливо отделять файлы усопшей - царство ей
компьютерное! - "Элли" от файлов с полезной информацией, мы поступили
проще: после того, как этот гигантский вирус активировался, врубили по
нескольким десяткам его связей последовательности случайных чисел. Они
быстро пропитали все файлы так называемого "искусственного сознания",
забили шумом остальные каналы...

- Но ты убил разумное существо! - тоном прокурора заключает Пеночкин.

- Я... невольно, конечно... посодействовал полному восстановлению
работоспособности полутора дюжин мощных компьютеров.

Петя, нахально спихнув меня со стула, набирает такие знакомые мне
цифры: 98.01.42.01... Я стою рядом, по-прежнему скрестив на груди руки, и
не мешаю ему... 63.52.61.

Световоды резервных каналов не вспыхивают тревожным рубиновым светом.
И головные телефоны молчат, как ни щелкает Петя потайным тумблером.
Мертвая тишина. Не считая, конечно, шума вентиляции.

- Вот видишь, - назидательно говорю я. - Вопрос отпал сам собой.

Петя встает, кулаки его непроизвольно сжимаются. Я незаметно переношу
вес тела на правую ногу. Хоть бы он догадался вначале очки снять...

Громко хлопает входная дверь. Не спуская с Пети глаз, я смещаюсь чуть
вправо, чтобы не оказаться между двух огней. Торопливо стучат каблучки.

А ее-то как вахтер пропустил? Безобразие!

Пеночкин, забыв обо мне, спешит навстречу Элли. В узком проходе между
"Эльбрусами" они обнимаются, как будто не видели друг друга десяти лет.
Элли гладит Петино лицо своими тонкими пальчиками и плачет, размазывая по
своим и его щекам тушь.

- Что он с тобою сделал?!

- Он убил... Элли.

Настоящая Элли, живая и невредимая, бросает на меня короткий
презрительный взгляд и не говорит ни слова. С этого момента я перестаю для
нее существовать - на этот раз окончательно и бесповоротно. Обнявшись, они
медленно идут по проходу между теперь уже безукоризненно работающими
серо-голубыми ящиками. Элли, всхлипывая, шепчет Пете какие-то слова, он,
не отвечая, время от времени кивает головой.

Мне хочется закричать им вслед, так, чтобы, как диффузор динамика,
лопнули голосовые связки: "Это неправда! Я убил не Элли! Это был
кибернетический монстр! Я выполнил свой долг перед человечеством!".

Но я не кричу. Вместо этого, усевшись перед бездушным терминалом, я
набираю до боли знакомый ряд чисел: 98.01.42.01...

Но ничего, конечно, не происходит. Лениво перематывается ленточный
накопитель, пунктир световодов резервных накалов не вспыхивает малиновой
трассой. Чистая работа. Вируса ведьм больше не существует.

Отключив терминал, я покидаю машзал, проверяю, захлопнулся ли кодовый
замок, и бреду полутемным коридором к выходу. У окна, словно юные
влюбленные, стоят, обнявшись, Элли и Петя. Его залысины тускло блестят в
свете уличного фонаря, и мне даже кажется, что я вижу, как он подмигивает
сразу двумя глазами.

- Мы возродим ее, - громко шепчет Элли, не обращая на меня внимания.
- Иди создадим новый разум. И назовем его Адам.

- Всякое разумное существо неповторимо. Элли умерла, и оживить ее не
удастся. А нового гомункулуса мы назовем Лилит, - доносится до меня тенор
Пети. Видно, ему с разбитыми губами говорить вполголоса легче, чем
шептать.

Мне очень жаль, ребята, но у вас ничего не получится. Через пару
недель во все локальные сети, а потом и в "Невод" и, по мере появления, в
остальные гиперсети будут введены сторожевые программы, запрещающие их
работу в режиме "два полушария". Вирус сознания теперь не страшен им. Мне
удалось предотвратить грядущие катастрофы. Головы дракона отрублены и уже
не отрастут вновь. Жаль только, Прекрасная Дама предпочла другого. Но это
несмертельно. Впереди отпуск, повышение по службе и ласковые губы Виты.
Как-нибудь переживем.

Перед кабиной вахтера переминаются с ноги на ногу две темные фигуры.
Притормозив на пару мгновений, я вынимаю из кобуры и перекладываю в карман
плаща инъектор.

- Нет, не могу! - отчаянно мотает головой вахтер. - И позвать тоже не
могу. Как я пост оставлю? Обращайтесь к начальнику караула!

Мужчина что-то тихо говорит неприступному - давно бы так! - стражу
ночной тишины, а женщина поворачивает голову на шум моих шагов. Волосы ее
растрепаны, лицо мертвенно бледно, и от этого губы кажутся почти черными.
Через мгновение я узнаю этих людей. Начальник ГИВЦа со своими
выразительными усами и его верная вампирша. Причесаться забыла, а заново
подвести губы - нет.

- Если вам нужен Пеночкин, то я могу позвать его, - любезно предлагаю
я свои услуги.

- Спасибо. Мы уж как-нибудь сами, - холодно отвечает Михаил Олегович.
А Евгения Федоровна презрительно поджимает губы и отворачивается.

Ну и ладно. Не очень-то и хотелось.

Перепрыгивая через ступеньку, я преодолеваю последний коротенький
марш. Ведьмы и ведьмаки собираются на ночной шабаш. А вирус-то ваш -
тю-тю! Нету его больше! Можно, конечно, привлечь вас всех за такие шалости
к суду. Но я не стану делать этого. Из-за Элли. Из-за Прекрасной Дамы,
которая предпочла другого. Не волнуйтесь, я не буду мстить. Рыцарь должен
проявлять благородство. Если не на каждом шагу, то, по нынешним тяжелым
временам, хотя бы изредка. Тем более, что вы уже никому, не опасны. Осиное
гнездо разорено. Навсегда.

Открыв входную дверь, я приветливо покачиваю рукой и громко кричу:

- До свидания! До новых встреч!

Но никто не оборачивается. Даже вахтер. Делают вид, что не слышали
меня. Пусть их. Мне не обидно. Спасители человечества всегда получают
ненависть вместо благодарности. К счастью, теперь нас уже не распинают на
кресте.