Чтение 21–й страницы книги ~Авантюрист~

А может быть, я ошибаюсь?!

Тот, что нападал сзади, теперь отступил, скрылся за чужими спинами,

У меня были теперь кинжал и шпага; хари, высвеченные мутным огнем,
придвигались все ближе, и, что самое неприятное, смыкались кольцом, и кто мне,
интересно, прикроет спину?!

- Руби швартов! - рявкнул кто-то в темноте, рявкнул невнятно, будто рот у
говорившего набит был волосами.- Этого - за борт!

Удары топора возобновились. Молодчикам ничего не стоило отчалить прямо
сейчас и сообща прикончить меня посреди реки, так что желающим оплакать потомка
Рекотарсов, буде такие найдутся, даже труп мой выловить не удастся; в пятне
света, падавшем от кормы, я разглядел толстошеего молодчика, на груди у которого
болтался амулет в виде человечьего глаза. Стеклянное око пялилось бессмысленно и
безмятежно.

В ободранных кулаках многочисленной матросни засверкали короткие клинки -
белым блеском, вроде как тусклая рыбья чешуя. Ну все, закрутилась карусель...

Все, что было съедено и выпито за сегодняшний вечер, теперь аукнулось,
утяжеляя движения, размазывая реакцию, сбивая дыхание. Когда-то, упражняясь с
двумя клинками, я вызывал восторг у своего учителя фехтования; если бы он увидел
меня теперь, он искренне удивился, почему я до сих пор жив.

Я вертелся веретеном. Я отбрасывал нападающих таким образом, чтобы,
падая, они увлекали за собой как можно больше своих разъяренных собратьев;
первый момент боя, самый трудный для меня, миновал, и я с некоторым запозданием
ощутил праведную ярость.

Тому, что рубил швартовы, не удалось довести дела до конца. Я сбил его за
борт - телом его же собрата, причем уже спустя секунду этот собрат запустил в
меня ножом. Я увернулся; на меня волной навалились сразу пятеро или шестеро, и,
захлебываясь боевым кличем, я успел подумать, что если отобью эту атаку - все,
дело

выиграно...

В основание моего клинка тяжело врезалось чужая, жаждущая крови сталь.
Нападающий всего на мгновение обнажил левый бок - я достал его кинжалом.
Карусель продолжала вертеться - я закрылся шпагой от трех ударов сразу, и
удержал, хотя в первый момент смятенное сознание завопило, что пробьют, пробьют,
пробьют...

Четвертый удар шел по низу. Я поймал его на освободившийся кинжал; в
размазанном движении с моего клинка слетела темная капля. А может быть,
померещилось - что я мог разглядеть - в такой сутолоке, в таком темпе, в такой
темноте?!

Я ушел в сторону, позволяя силе буйных соперников пролиться мимо, в борт;
тот, кого я достал кинжалом, все еще оседал на палубу, предводитель с третьим
стеклянным глазом не успел разинуть рта для нового рявканья, а от схватки
отвалился еще один, получивший эфесом по затылку, и товарищи его, тяжело дыша,
отступили, оставив меня во временном, зыбком одиночестве.

- Всех перебью, канальи! - выдохнул я, вращая глазами, многообещающе
поводя окровавленной сталью.- Где девчонка, твари?!

Противников по-прежнему хватило бы на то, чтобы по меньшей мере завалить
меня собственными трупами. Удушить под горой тел.

- За борт его, суки, что рты поразевали?! - заорал кто-то за сомкнутыми
спинами. И выругался, поминая все на свете мерзости. Я впервые с начала схватки
подумал, что страже, собственно, давно пора появиться.

Молодчики были похожи один на другого - мощные приземистые фигуры.
Походка раскорякой; они двинулись, конечно же, одновременно со всех сторон,
причем неторопливо, не желая попусту подставляться, но заранее предвкушая, каким
образом будет умирать свалившийся с неба задира. Чистоплюй, полагающий вольных
матросов скотами и холопами. Тонкая кость, голубая кровь, так славно захрустит и
так резво растечется по палубе...

Я с удивлением увидел, что теперь в руках у них не только ножи. Откуда-то
взялись маленькие удобные то-порики, дубины, крюки, цепи...

Не стоило ждать, пока меня заключат в кольцо. Я снова завертелся -
спина-то у меня оставалась незащищенной; шпага, до сих пор выручавшая меня
безотказно, вдруг дернулась в сторону, вокруг клинка петлей захлестнулась цепь,
у меня появился реальный шанс остаться против всей толпы с одним только
кинжалом...

Я верно угадал направление. Еще секунда - и шпага ушла бы в пустоту, да
она и не понадобилась бы через мгновение - я едва успел уйти от удара в спину...

Не до конца успел. Ладно, время боли придет потом.

Молодчики сопели. Их неудачливые товарищи истекали кровью на досках
палубы, и все возрастал предъявляемый мне счет, но быть следующим никому не
хотелось. Я нашел спиной стенку пристройки - и навалился на нее всем телом.
Теперь я прикрыт хотя бы сзади - но сдается мне, что и моя кровь истекает вместе
с бегущими секундами...

Лодка опасно плясала, скрежеща бортом о край пристани, все сильнее
раскачивались фонари.

А если девчонки здесь нет?! Если они бросили Алану в темной подворотне,
если она сию секунду умирает в сточной канаве, если вся эта кровавая свалка
совершенно напрасна?!

Краем глаза я увидел, как в лодку влезает Танталь. Заскрежетал зубами,
молча проклиная несносную дуру;

я сейчас не в состоянии ей помочь, вот, на ее пути вырастает пучеглазый
матрос...

Я не видел, что произошло. Секунду спустя оказалось, что Танталь залепила
парню башмаком по лицу - тяжелым башмаком с деревянной подошвой. Матрос взревел,
хватая руками пустоту, Танталь вывернулась из его объятий - и пропала из поля
моего зрения. Пес, я не должен был отвлекаться...

- Режь его! Режь! Режь!!

И ругань, такая, что покраснеет и березовый веник.

Удивительно. Странно, как я успел среагировать - но все же успел; нож,
отбитый на лету, ушел в сторону и, судя по звуку, глубоко врезался в дерево.

Прижавшись к надстройке, я потерял подвижность. Я растерял и значительную
часть сил - но не торчать же вот так, готовой мишенью; я отступал вдоль борта,
когда топор, рубивший перед тем канат, устремился мне наперерез.

Он был широк и тяжел, этот топор, его полукруглое лезвие казалось
растянутым в улыбке щербатым ртом;меткая рука, не привыкшая промахиваться,
крутанула топором в воздухе и пустила в полет, и грузно проворачиваясь, топор
устремился мне в лицо.

Несколько мгновений мне казалось, что мы обязательно встретимся. Что
щербатая стальная улыбка найдет меня, даже если для этого топору придется трижды
изменить траекторию... Даже если я прыгну за борт...

Даже если я...

Удар! Топор вломился, но не в мой череп, а в борт, ниже

уровня воды. Новым свидетелем схватки стал тугой фонтанчик, бьющей в
пробоину.

- Прокля-атье!..- заревели сразу несколько глоток. Я еще не успел
выпрямиться, воздух над моей головой все еще помнил свист пролетающего топора, а
на меня уже валилась тяжелая дубина, целящая по ногам; я тяжело подпрыгнул, и в
этот момент мое плечо поймало маленькую трезубую "кошку".

И все эти тяжелые, жаждущие крови туши кинулись одновременно, потому что
опостылевший противник наконец-то потерял равновесие. - Ретано!! Чей это голос?!
Вода растекалась по палубе.

Кто-то напоролся на сталь - прочих это не остановит. Смрад от немытых тел
навалился на меня, перебивая запах воды, перебивая запах дыма и крови;
тренированное тело все еще вертелось, клинки все еще отражали удары, но пройдет
секунда - и я увижу эту палубу перед собственным носом, и в растекающуюся по ней
воду добавится моя собственная кровь...

- Именем города!

Те, кто добивали меня, на мгновение пришли в замешательство. Я рванулся;
на залитой кровью сцене появилось новое действующее лицо, и как раз в тот
момент, когда мне грозил немедленный финал.

Живая могила над моей головой рассыпалась. Я смог подняться на одно
колено - и кинжал, и шпага до сих пор были при мне. А значит, и рук у меня
по-прежнему две, хоть я не ручаюсь, что в этой свалке мне не оттяпали пятку или
ухо...

В драку с решенным уже исходом вклинился некто, или, вернее, нечто,
бестия с веслом наперевес, и тяжелая лопасть вращалась, как мельничное колесо,
все быстрее и быстрее, и кое-кто из головорезов уже попался на ее дороге, кто-то
на четвереньках отполз в сторону, а кто-то остался лежать на мокрой,
разукрашенной палубе.

- Именем города, вы арестованы! Из темного угла глянул стеклянный,
бессмысленный, висящий на веревочке глаз. Только спустя мгновение я понял, что
это всего лишь стекляшка на шее предводителя; в ту же секунду из темноты
вырвалось, поймав на грань отблеск фонаря, предназначенное пришельцу стальное
жало.

Глухой удар.

Я увидел трехгранный тяжелый кинжал, торчащий из расщепленного весла. А
за костяной рукояткой, за вскинутым темным древком - знакомое лицо, все еще
красивое лицо, белое лицо Эгерта Солля.

- Ща посмотрим,- сообщил из темного угла невнятный, будто набитый
волосами рот.

Мне мучительно трудно было удержаться на ногах. Танталь билась в объятиях
озверелого головореза, тот самого, который недавно получил по лицу башмаком. Это
зрелище не прибавило мне сил, но хотя бы подстрекнуло к действию.

Я страшно долго поднимал кинжал. Комедиантки, даже бывшие, умеют
сражаться за свою жизнь. Танталь успела вырвать шпильку из волос.

Эге, да громиле придется одолжить стеклянный глаз у своего капитана...

Молодчику повезло. Танталь промахнулась, проткнула нападавшему щеку;
молодчик взвыл, Танталь ухитрилась вырваться, преследователь настиг ее, прижал к
борту...

Мои руки не столь длинны, чтобы тянуться через всю палубу. Лети...

Молодчик захрипел, схватившись за плечо; мой славный кинжал торчал теперь
из прорехи в его полотняной куртке. Танталь выскользнула из ослабевших рук и