раньше он обнаружил внутреннюю лестницу, которая вела от гарбха-грихи
к основанию переднего из четырех главных выступов глубоко рассеченной
сикхары. Там находился скрытый балкон, нависавший над верхушкой
пирамидальной крыши мандапы. Даярам быстро пробрался в потаенное место
и вздохнул с облегчением. Легкий ветерок, внизу не колыхавший ветвей
кустарника, здесь дул сильнее. Папку с рисунками - под бок, сумку с
карандашами и измерительным инструментом - под голову. Усталый от
переживаний, Даярам с наслаждением вытянулся на маленькой площадке,
обрамленной низким каменным бортиком, и крепко уснул.
огоньками. Ветер с северных холмов едва струился, наполняя духоту
запахом горных трав.
за стенами храма. Пряные ароматы, дразнящие и тревожные, проплывали в
чуть ощутимых потоках воздуха, смешивались, исчезали и возвращались
снова. В воздухе носились летучие мыши, реяли ночные насекомые. Даярам
вскочил, посмотрел на часы. О, пустяки, всего девять часов! Поздняя
луна еще не всходила!
пробежали по дороге у подножия холмов.
струн вины, исходившие откуда-то снизу, из глубины храма. Даярам
насторожился. К вине присоединились похожая на скрипку саринга и
дробный четкий ритм барабанов. Художник подошел к краю выступа и
осторожно перегнулся вниз, стараясь заглянуть за портик храма. Крутая
крыша мандапы сбегала глубоко вниз, в ночную тьму, и ее мелкая
ступенчатость как бы сгладилась во мраке. Ничего не заметив, художник
спустился в гарбха-гриху. Тихая музыка стала слышнее - несомненно, она
звучала внутри храма.
связь с Тиллоттамой, Рамамурти торопливо выскользнул во внутреннюю
галерею и увидел свет. Желтый и колеблющийся, он был ярче, чем вчера.
Но теперь лампады горели не в тайной комнате святилища, а в высоком
зале, между ним и мандапой, где оканчивались внутренние стены галерей.
выступом полуколонны. Пространство посреди зала освещалось несколькими
светильниками, расположенными симметрично на высоких бронзовых
подставках. Внутри этого тускло освещенного квадрата танцевала
Тиллоттама, обнаженная, как вчера, но в украшениях. Поясок - мехала -
из пяти рядов золотых бус обхватывал ее бедра, талия стягивалась
ожерельем из крупных сверкавших камней. Такими же, несомненно
искусственными, драгоценностями искрились два ожерелья на шее, тройные
браслеты на запястьях и кольца бубенчиков на щиколотках. Волосы,
причесанные в традиционном стиле девадаси, украшали жемчужные бусы,
знаки луны и солнца, розетки на висках. Художник быстро осмотрелся,
ища оркестр, укрытый где-то в темном проходе левой галереи, но никого
не увидел. "Магнитофон", - решил Даярам. Едва Даярам опомнился от
кружащей голову красоты Тиллоттамы, как понял изменившийся против
вчерашнего характер танца. Некоторые движения показались знакомыми.
Вот стремительное приседание на правую ногу с вытянутой назад левой и
великолепным изгибом спины. Руки широко раскинуты по сторонам
повернутого назад тела - это адава-джетхи... конечно, и пальцы сильно
растопырены и выгнуты в обратную сторону - алападма. Вот руки
сложились ладонями над головой - анджали - одна из красивейших поз.
мрака за колоннами - тхай-татх-тхай-хи".
отдававшиеся среди стен и колонн. Звуки саринг походили на вскрики, а
вина звенела долгими дрожащими стонами, спадавшими резким отрывом.
Барабаны учащали свой стук и шли в стремительном темпе, перебивая друг
друга то на четверть, то на половину счета. Зачарованно смотрел Даярам
на бронзовое тело, отвечавшее каждым мускулом сложному рисунку ритма.
Странный танец не походил на что-либо известное художнику. Может быть,
это была импровизация, в которой смешались Индия и Запад? Что-то
напоминало тантрические заклинания, рисунки которых он видел в
исследованиях танцев северо-восточной Индии, но мусульманское
танцевальное искусство, несомненно, составляло основу.
стелился над плитами пола, то завивался спиральными струями вокруг
бедер Тиллоттамы, увлекаемый стремительным вращением танцовщицы. К
курениям примешивался аромат особенных духов - Даярам запомнил их еще
в первую встречу, только сейчас запах духов был гораздо сильнее.
весь день, исчезло. Он смотрел на изгибавшуюся спину девушки, быстро
раскачивавшиеся бедра, плоский живот с игрой сильных мускулов,
совершенно несвойственной индийским танцам. Вихрь вертящихся движений,
резкая остановка, окаменевшее, как темная статуя, тело, и вот по нему
пробегают медленные извивы. Учащается напряжение и расслабление
упругих мышц, нагнетается чувство накала, собирания сил перед грозным
прыжком. Именно грозна сейчас танцовщица. От движений Тиллоттамы
исходит гипнотизирующая сила, недобрая, но могучая, как изгибы змеи,
чарующей избранную жертву. Очень древняя, темная власть над дремлющими
и неодолимыми глубинами души. Казалось, что барабаны выбивают!
"Тилло-ттама-тилло-ттама... Тил-ло-т-та-ма...
Ти-и-и-ло-о-та-та-та-та-а!"
Она резко остановилась. На ее губах играла дерзкая, вызывающая улыбка.
Накрашенные кончики твердых высоких грудей казались черными, усиливая
впечатление недоброй силы, излучавшейся от танцовщицы. Она устремила
сильно подведенные глаза прямо в сторону Даярама, и сердце его
замерло, как будто Тиллоттама могла его увидеть. Даярам отвел взгляд,
облизывая пересохшие губы и не смея пошевелиться.
голос, раскатившийся по всему храму.
что потемнело в глазах.
прожекторы. А голос сверху продолжал греметь, отдаваясь в храме,
наполнившемся шумом многих голосов.
вместо того чтобы укрыться в святилище.
запутался в проводах, протянутых поперек галереи, и повалился, увлекая
за собой треножники с прожекторами.
ты, Алибег!
тюрбане и отскочил в темноту. Теперь знание всех закоулков храма было
на его стороне, и через несколько минут, весь дрожа, он укрылся на том
же высоком балконе, где спал полчаса назад.
балконов в темноту били пучки сильного света. Барабаны глухо
отдавались в коническом потолке гарбхагрихи, и Рамамурти ярко
представил себе, как сейчас там, внизу, Тиллоттама, вся залитая лучами
прожекторов, исполняет свой тантрический танец. Исполняет - это верное
слово! Так вот в чем тайна девушки - она артистка кино!
подготовка настроения к роли девадаси! О боги! Но чего же он,
собственно, ожидал - что девушка окажется служительницей неведомых
богов и жрицей давно умерших обрядов? Как могло бы это быть? Только в
исступленной фантазии художника...
чувство времени у нее, видимо, было европейское, потому что она стала
оправдываться:
задержаться.
опрокинул ваши осветители, - угрюмо признался художник, оставив
первоначальную мысль скрыть свое участие.
некоторое время молчала, затем спросила очень тихо:
все, что нужно, когда вы... я... мы лучше познакомимся. - Она провела
рукой по лицу и шепнула:
придало храбрости Тиллоттаме. Она продолжала быстро и решительно: - Вы
не верите мне? Вы еще не видите...
изваянием женщины у льва! Когда вы слушали мои рассуждения о древних
художниках, замирали перед сурасундари. И более всего, когда вы
пытались познать сущность жизни через священный танец арати, одна,
поздней ночью, вчера.
Маркеев Олег
Мацумото Сэйте
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Шилова Юлия